Александр Гордиан - У черты Страница 26

- Ски-до-рен-ко-о! – заорал Глеб благим матом и его услышали без рации.

В крысиной свалке у лестницы произошло быстрое шевеление, а потом с гулким хлопком разорвался огнетушитель и залил все вокруг клочковатой пеной. Стрельба захлебнулась. Первым в коридор выпрыгнул Мамаев. С перекошенным в немом крике ртом, он не бежал – летел вопреки законам гравитации, редко, как балетный танцовщик, касаясь пола. С его окровавленных ботинок, с искусанных рук и лица веером летели капли крови.

Крысы взбесились. Вокруг солдата мгновенно образовался движущийся курган из крысиных тел; мутанты лезли по ногам человека все выше и выше. Глеб протянул руку, и Мамаев должен был успеть, но поскользнулся и упал. У Глеба ухнуло сердце. Он спрыгнул на крысиные головы, когда в коридоре появился Варан. Мгновенно оценив ситуацию, он в гигантском прыжке настиг поднявшегося на четвереньки Мамаева и облил его из термоса. Сколько их там бултыхалось, остатков сладкого борща, наготовленного Скипидарихой? Но этого хватило, чтобы хором заверещали и порскнули в стороны ошпаренные крысы. Сталкер подхватил солдата под мышки и потащил, кривясь от боли – его левую руку перехватывал бинт с проступающими темными пятнами. Подоспел на помощь Глеб, и они вдвоем стали толкать бьющееся в панике тело вверх по чердачной лестнице.

Крысы посыпались с тела солдата, гонимые инстинктом. Из воротника камуфляжной куртки выскользнула ужом тварь, за которую Глеб помимо воли зацепился взглядом. Чуть крупнее других, светлая крыса бежала по солдатской голове, жаля кожу под волосами быстрыми укусами. С клыков-кинжалов летели вязкие желтые капли. Глеб прикладом сломал твари хребет. От удара Мамаев захрипел и потерял сознание, но его уже втягивали девушки, слаженно вскрикивая при каждом рывке.

- Ты! - приказал сталкер Варану, и тот, не раздумывая, взлетел по перекладинам.

Глеб отсчитал секунды – одна, две – и только потом в коридоре показался Скипидар.

«Твою мать!»

Рамзес прыгнул вверх, подтянулся и его втащили. Вовремя! В коридоре жахнуло. По стенам и полу хлестко стегнуло дробью. Секунду после выстрела стояла ватная тишина, а потом Скипидар выстрелил еще раз, не давая тварям времени на маневры. Лязгнул, переламываясь, обрез, блямкнули об пол стреляные гильзы. Еще выстрел, и прапорщик, шумно сопя, взобрался на чердак.

- Чего ждете? – удивился он. – Закрывайте!

В шесть рук опрокинули железную крышку, и на чердаке образовалась растерянная тишина, скоро прервавшаяся мелким царапаньем снаружи.

- Кончился Крынкин, - объявил Скипидар и перекрестился. – Медленно бегал, земля ему пухом.

Всхлипнула Леночка. Она суетилась подле Мамаева: стягивала с него ботинки, воевала с тяжелым бронежилетом.

- Мы есть собирались, - рассказывал прапорщик. – Крынкин дежурил у окна. Крыс он просмотрел, на беду. Сначала бросились несколько, мы их побили, а уж когда пошла волна…

Скипидар махнул рукой.

- Слава богу, обрез был. Против мелочи дробью – самое оно. Что доктор прописал.

Тяжело замолчали, невольно прислушиваясь к быстрому топоту по ту сторону люка.

- Надо же что-то делать. Мужчины, придумайте что-нибудь! – Леночка не выдержала, завела старую песню, которая заканчивается известно чем, кондовой бабской истерикой.

Инга влепила подруге несильную пощечину, и Леночка поперхнулась.

– У меня там мама осталась, - обиженно прошептала она.

- Прости! – Инга не смутилась. – У нас есть еще дробовики?

- Дробовиков нет, - качнул головой Глеб. – Этот обрез я спер в «Харчо». Что с патронами?

Скипидар положил ружье на пол, вынул из одного кармана нетронутую пачку, вывернул из другого несколько патронов.

- И за то спасибо.

Подбирать обрез прапорщик не стал, и вообще в герои не рвался. Дробовик лежал на полу как маршальский жезл, в ожидании, когда его поднимет и получит право отдавать приказы настоящий командир. После секундной заминки сталкер взял оружие. Выбор одобрили: Варан промолчал, Инга кивнула, прапорщик отвел глаза. Леночка просто ничего не поняла.

Потом началась работа. Чердак проверяли, сдвигая мебель и выбрасывая наружу разный хлам, искали и заделывали щели. Инга, назначенная Глебом в дозор, ходила от одного чердачного окна к другому и раздражала всех советами. Пару раз она стреляла, утверждая, что заметила псевдопса или крысиного волка. Тихая Леночка сидела подле Мамаева и иногда протирала ему лоб влажными салфетками. Использованные шприцы усыпали пол, как гильзы. Солдату вкатили слоновью дозу антидота, но он не просыпался и дышал тяжело.

- Гражданин… Глеб!

Рамзес оглянулся.

- Посмотрите, - едва не плача, попросила Леночка.

Голова солдата распухла, быстро превращаясь в синюшный шар. Отек расползался от цепочки почерневших ранок, оттуда, где давешняя крыса впрыскивала яд быстрыми уколами.

- Нос и рот прикройте чем-нибудь, - велел сталкер девушке.

Глебу приходилось видеть действие крысиного яда. Всего одна капля упала в пакет с кровью для переливания. Яд не растворился; капля очень быстро свернула кровь, превратив ее в липкий сгусток-тромб, плавающий в белесой жидкости.

За Мамаева оставалось только молиться. Антидот закончился. Аптечный шкаф есть в подвале, но до утра путь туда заказан, слишком опасно. Циничная логика войны: жизнь одного человека не стоит жизни другого. Погибай, но выручай – это подвиг, когда рискуешь своей жизнью, и преступление, когда чужой. Одиночку назовут героем, про командира скажут «в крови купался».

Сталкер отвернулся.

Площадь перед управой была пуста – и забита собачьими трупами. Глеб разглядел только суетливое шевеление у забора, где крысы облепили умирающую собаку. Рамзес прислушался, но ничего не услышал, Вешки будто вымерли. В этой мертвой тишине, подчеркнутой песьими стонами и далекой канонадой, Глеб сначала задремал – накатило после бессонной ночи и чудовищного дня, а потом заснул.

4

И снилось-то черт-те что, но пробуждение оказалось еще хуже.

- …умер, - горько сказали рядом, и Рамзес очнулся.

Инга вздрогнула, поймав его взгляд:

- Ты что, притворялся?

- Спал. Мамаев?

Инга кивнула на тело с накрытым лицом. Сталкер присмотрелся: бандана, высший дембельский шик. Бандана Глеба проняла. Эх, Мамаев, Мамаев… Рамзес сделал каменное лицо и оглядел чердак.

Инга сидела в окне, свесив наружу ноги, и наблюдала окрестности в ночной прицел «Тигра». Глеб скривился – службы не знает девчонка, но промолчал. Скипидар жалобно храпел, привалившись к ящикам и откинув голову так далеко, что в распахнутый рот можно было заглянуть не нагибаясь. Мышка Леночка сжалась в комок в самом темном уголке, и, судя по красному носу, ревела не переставая. Руки с сорванными ногтями она неловко держала на весу, и Глеб смягчился, хотя паникеров люто ненавидел. Варан сидел у дальнего оконца, баюкая перевязанную руку; автомат Мамаева лежал у него на коленях.

Глеб хлопнул по карманам. Выпрошенная у Скипидара аптечка оказалась на месте, и сталкер кинул Варану пенал с красным крестом.

- Номер шесть, специально от укуса псевдособаки. Вколи, - посоветовал он насколько смог дружелюбно.

Варан сухо кивнул. А он самолюбивый, понял Глеб. С таким нельзя в разведку.

- Кошелек обронили, Рамзес, - показал на пол Варан.

Вместе с аптечкой из кармана выпал бумажник.

«Откуда?» - удивился Глеб и тут же вспомнил: Зона, Фокс, ПДА и бумажник с его, Рамзеса, деньгами.

Глеб поднял отощавшее за день портмоне и по привычке раскрыл. В прозрачном файле Фокс держал фотографию некрасивой женщины, не то моложавой матери, не то старой жены, и такой же некрасивой девочки. В закутке для кредиток скучала одинокая карточка на чужое имя и с надписью «Хрен тебе» на месте «Autorised Signature». Веселый он был парень, Фокс, мир праху его. Хотя и бандит.

- Все на месте? – спросил Варан с едва уловимой иронией.

Глеб собирался уже спрятать трофей, когда пальцы что-то нащупали за фотографией. Сталкер отогнул пластик ногтем. На свет божий вылетела и запорхала сложенная вчетверо бумажка, Глеб едва успел поймать ее.

- Если склероз мне не изменяет, – прокомментировал из-за спины Варан, – я видел фото из этого портмоне в руках у Кости Фоксина. Значит, не врали? Нашли тело?

Глеб смял листок в кулаке.

- Не стой за спиной! Или правил не знаешь? Второй раз предупреждать не буду!

- Ладно, ладно! – поднял руки Варан. – Не кипятитесь, мы не в Зоне. Давайте посмотрим.

Глеб разгладил листок, вырванный в спешке из старой (бумага совсем пожелтела) записной книжки.

Да, я знаю, я вам не пара,

Я пришел из иной страны,

И мне нравится не гитара,

А дикарский напев зурны...

Стихи, мимолетно удивился, но больше огорчился Глеб. Писаны аккуратно, явно в чистовик, хорошей перьевой ручкой. Ай да Фокс! Романтик, как, впрочем, многие в Зоне.