Владимир Корн - Страж Либерилля Страница 27

Вне всяких сомнений, все трое были сильно пьяны. Сделать такой вывод можно и по их голосам, и по поведению, и по неуклюжести и в то же время расслабленности движений, которая присуща только нетрезвому человеку. Я завертел головой по сторонам в надежде увидеть полицейский патруль: в подобных районах стражи порядка в одиночку не ходят, только вдвоем-втроем. Это вам не центр. Ага, найдешь их, когда они действительно нужны!

Меж тем эта троица приступила к самым решительным действиям.

— Марк, хватай ее под ноги, — подал голос один из них, восседавший на месте возницы. Я непроизвольно поморщился: неужели снова угораздило нарваться на сына Войера? Еще с прошлым инцидентом до конца не разобрались, не дай бог, случится новый.

Влезать в чужие проблемы не хотелось до одури. Больше всего я стремился оказаться в компании Дуга, Густава и остальных: среди своих всегда так спокойно. И весело, потому что любую проблему или страх они всегда превращают в шутку.

— Нет! Прошу вас, нет! — отчаянно крикнула девушка, пытаясь вырваться из цепких рук самого длинного.

— Господа! Господа! — еще издалека начал я, переходя почти на бег: стоило поторопиться, если все же решился влезть. Иначе закинут ее в пролетку, впрыгнут туда сами, и поминай их как звали.

— А это еще кто? — двинулся мне наперерез третий, который не вышел ни ростом, ни статью и был пьян заметно больше других.

Револьвер я давно уже привык носить постоянно, но показывать его раньше времени не собирался. Существует незыблемое правило: оружие не извлекают, чтобы им пугать. Обнажил нож — бей! Выхватил револьвер — стреляй! Только так и никак иначе.

Пока до стрельбы дело не дошло, и все могло бы закончиться разговором на повышенных тонах. Но, вероятно, только разговором не обойтись.

Человек, до этого восседавший на козлах, спрыгнул на землю. Он был самый опасный из всех. По той простой причине, что в руках держал плетку, а она в умелых руках — оружие грозное. Настолько быстрое, что может не хватить никакой реакции.

Придется лезть под удар, чтобы сблизиться вплотную. Или отскакивать далеко в сторону. Тогда прощай, девушка, и дай бог, чтобы все закончилось для нее только слезами.

Рука невольно тянулась за оружием, и все же я себя превозмог: далеко не факт, что они испугаются одного его вида. Все могло произойти и наоборот — так уж устроен обыватель, который куда больше боится ножа.

Быстрым шагом я приблизился к человеку с плеткой, рассчитывая ударить его сразу же, как тот замахнется. Тогда-то и случилось неожиданное: вместо того, чтобы попытаться ее применить, он отпрянул назад и даже отгородился от меня ладонями.

— Марк, Глео, быстро запрыгнули! — тоном, не терпящим возражений, рявкнул он. И тут же продолжил: — Крис, ошибочка вышла, считай, что нас здесь уже нет!

Самого мелкого из них сильно качнуло, отчего он едва не упал, но все же попытался что-то возразить.

— Я сказал: быстро! — заорал человек с плеткой, ухватил мелкого за плечо и поволок к пролетке. И уже тише добавил, явно не для меня: — Потом все объясню, убираемся отсюда.

Мгновение, и стук подков по булыжной мостовой раздается где-то вдали.

— Как вы? — обратился я к девушке, которую все еще продолжало трясти от пережитого.

— Здравствуйте, Кристиан, — неожиданно раздалось в ответ. — А вы меня помните?

Господи, Карла! Та самая девушка из библиотеки. Было отчего удивиться уже в который раз подряд.

— Конечно да. Вас зовут Карла, и вы замечательно поете. — Смущение на ее все еще испуганном лице смотрелось забавно. — Что вы тут делаете ночью, одна?

Пожалуй, насчет ночи я погорячился, и десяти вечера нет. Но темно, и время совсем не для прогулок в одиночестве.

— У бабушки жар. Я бежала в аптеку за порошком, а тут эти откуда-то взялись. — Действительно, в руке Карла сжимала какую-то склянку. — И без того было страшно: вдруг Ночной Безумец нападет… — Она прервалась на середине фразы. — А чего это вы улыбаетесь?

А улыбаться было отчего. Ночные бабочки, затем Сесилия, теперь вот Карла. Бесстрашный Кристиан Флойд, спаситель несчастных девушек. Осталось только купить плащ до пят и полумаску.

Есть один герой комиксов, Максимилиан Грейн, который любит так вырядиться. Истории о его подвигах появляются в каждом воскресном выпуске одной из либерилльских газет.

— Да так, вспомнилось не к месту, — и, чтобы Карла не приняла на свой счет, уточнил: — Похож я на Максимилиана Грейна?

— Вам бы плащ с маской, и вылитый он! Только где же ваш пес?

У героя действительно был помощник, полицейский пинчер.

— На этот раз дома оставил. Пойдемте, я вас провожу.

— А откуда вы этих людей знаете? — через несколько шагов поинтересовалась Карла.

— Я их вообще в первый раз увидел.

— Ну тогда хорошо, что они знают вас.

В этом она была права, и оставалось только надеяться, что знают они меня совсем не из-за того, что я мелькал рядом со звездой эстрады Сесилией, а сам по себе кое-что значу.

Идти пришлось порядком, на самую окраину Хонсо. Признаюсь, будь я один, мне и в голову бы не пришло туда забрести, если только не по самому неотложному делу. Она же, молоденькая и симпатичная девчонка, отправилась в аптеку в одиночку.

— Бабушку так любите? — не выдержал я.

— У меня, кроме нее, и нет-то больше никого, — охотно поведала Карла. — Вообще-то следовало бы врача вызвать, но его визит стоит дорого. Бабушка сама настояла, что обойдемся без него. — Она вздохнула.

Наконец мы пришли. Небольшой домишко, палисадник, где только-только вылезла первая зелень. Еще какое-то строение, но уже поменьше, в темноте особенно ничего не разглядишь.

— Зайдете? — предложила Карла. — Если хотите, я вас чаем напою.

Я кивнул: конечно же, отчего нет?

— Только вы… — Она замялась.

— …буду вести себя тихо. Ваша бабушка даже не заподозрит, что у нее кто-то в гостях.

Ждать Карлу на крохотной кухоньке пришлось довольно долго, двадцать восемь минут: от скуки я то и дело поглядывал на свои замечательные часы.

Наконец она появилась.

— Жар как будто немного спал, и она заснула. Только шуметь все равно нельзя, сон у нее чуткий, — возясь с примусом, сообщила Карла.

— Как скажете. Хотя, признаюсь честно, удержаться мне трудно будет: люблю по ночам устраивать пляски под барабан в домах, где живут старенькие больные бабушки.

Потом мы пили чай, заговорщицким шепотом болтая обо всем на свете, и испуганно замолкали, когда откуда-то из-за стены доносились звуки ворочающейся во сне бабушки, а иногда и ее всхрапы.

Ну а затем случилось то, чего мы хотели оба, и, подозреваю, что больную бабушку мы все же разбудили. Да чего там, разбудили совершенно точно, я в этом просто уверен.

— Все-таки она у тебя замечательная, — шептал я хихикающей Карле на самое ухо. — Другая бы тревогу подняла: мол, в дом бандиты влезли!

Ну да: когда у нашего ложа подломилась ножка и оно завалилось набок, грохот стоял еще тот.

— Ты только не подумай ничего лишнего, — уже на полу, куда мы перебрались, убеждала меня Карла в перерывах между поцелуями. — Видимо, ножке просто время подошло. А то скажешь еще — постоянной нагрузки не выдержала.

— Да она с самого начала доверия мне не внушала. Только вошел в дом, так сразу и подумал: ну не выдержит же!

— Ну и как ты мог ее с порога увидеть, если только вошел?! И вообще: как ты мог такое подумать, если в тот момент я даже сама еще не решила, будет что-нибудь у нас с тобой или нет?

Мне пришлось защищаться.

— Я о ней на всякий случай подумал. Посмотрел на тебя — вижу, ты еще ничего не решила. Посмотрел на нее: если все же решишь, ножка точно не выдержит. Пол, надеюсь, не провалится? — осторожно переворачивая Карлу на спину, поинтересовался я, за что был сначала чувствительно укушен, а затем меня начали горячо целовать.

Чтобы не нервировать больную бабушку, я ушел, едва за окнами рассвело. Уже прощаясь, протянул Карле несколько крупных купюр, практически все, что было у меня при себе, и увидел, как она отшатнулась. Глаза ее наполнились слезами, а губы задрожали от обиды.

— Ты сначала выслушай! — торопливо начал я, прижимая к себе Карлу. — Это — за сломанную мной ножку.

— Тут денег хватит на всей улице ножки поменять, и еще останется, — засомневалась она.

— Ну вот и отлично: как только все их заменишь, вызовешь к бабушке доктора, а заодно накупишь ей лекарств.

— Крис!.. — не сдавалась Карла.

— Ну хорошо: давай договоримся, что эти деньги я дал тебе в долг, и ты отдашь мне их, как только сможешь.

Чтобы она ничего не смогла ответить, я надолго припал к ее губам и, едва оторвавшись, тут же выскочил за дверь. Денег для Карлы не было жалко нисколько: на ту же Сесилию сколько потрачено! Хотя у нее и без того нарядов ворох. А тут видно же, что каждая марка на счету.