Al1618 - Чужой среди своих. Чужой среди своих Страница 27

А зрители как-то плавно рассосались, почесывая в местах вероятного нахождения мозга. Хотя чего тут голову ломать? Результат вполне по силам совершено любому. Надо просто взять и отжаться столько, сколько можешь — двадцать так двадцать, десять так десять. А наследующий день отжаться столько же плюс еще два раза через силу. И наследующий. Можно даже с перерывами на субботу или воскресенье. Главное не бросать.

А через три месяца вас тоже спокойно можно будет выпускать против «морского котика». В отжиманиях.

Прапор, разумеется, настучал кому надо, а может и просто бухнулся в ноги с просьбой отправить его куда угодно, только убрать от группы которую он наказать толком не может, а воспитывать — ему не по званию. Вполне логичный ход, с его стороны. Вот только все остальное начальство в положении как бы не хуже — им ведь, в отличии от прапора, еще и терять есть чего, а способов воздействия ничуть не больше. Только наряды. Даже домашний арест не объявишь, не говоря уже о губе, с деньгами — тоже самое, вне зоны мы их юрисдикции, даже трибунал будет свой. Плохо это, в первую очередь для нас, как-бы чего не придумали…

Они и придумали.

Так что стоим в строю и выслушиваем брызгающего слюнями и разящего перегаром майора (уважили — все по субординации), аж целого заместителя по воспитательной работе. Давненько слушаем, уже минут сорок, надоело до чертиков. Хочется подойти и дать в ухо оратору, но команды «вольно» не подавалось, надеюсь, он догадается сбежать не отдав оной. Потому как достал — новой информации в его мате нет, а та что есть вызывает оторопь.

Если опустить лирику и комбинаторику то в целях обеспечения маскировки и секретности нам приказано: а) снять форму и знаки различия б) переодеться в гражданское и забыть о собственных званиях. Ага — на военной базе в гражданском, очень интересный способ маскировки — даже со спутников заметны будем, может на себя заодно «бубновых тузов» нацеплять? — для полноты картины.

Ну вот майор, проорав напоследок — «и запомните, вы не офицеры б. ть! Вы народное ополчение! Никакой формы и знаков различия! И чтоб через двадцать минут выглядели соответственно на общем построении!!!», вылетел из помещения.

Двадцать четыре задумчивых глаза уставились на маявшегося возле входа в казарму прапора, тот видимо враз обретя телепатический дар пробормотал — «пришлю солдат с одеждой, я мигом», после чего проявив заодно и способности к телепортации просто растаял в воздухе.

А еще через семь минут (любой поймет, что без прямого управления временем тут не обошлось), материализовались пара «черпаков» с ворохом одежды. Пожалуй, только столь массированным применением противником сверхспособностей можно объяснить, что они смогли покинуть казарму живыми и относительно целыми.

— Слышь, Витек, по моему нас конкретно опускают… — Задумчиво почесал бритый затылок Серега.

Группа дружно повторила жест в знак согласия — напялить на себя то, что принесли значило однозначно с этим согласится.

— Они кажись захоронение для зеков ограбили, — морща нос сказал Юрик, — запах и внешний вид, во всяком случае, соответствующие. А мне чего тут подойдет?

Если сказать мягко, то внешний вид и чистота доставленных фуфаек и ватных штанов оставлял желать лучшего, много лучшего, очень-очень много лучшего. Витек же перевел взгляд с валяющейся на полу кучи грязных тряпок на сваленные в углу наши вещи (мы были уже в другой казарме, вполне приличной и чистенькой, а в прежней проводились процедуры по дегазации) и в его глазах заплясали бесята. Осмотрев кривые ухмылки всех остальных наш предводитель подмигнул и поинтересовался:

— Вижу, все подумали о том же что и я. Будет им ополчение!

Слабый голос разума, в моем лице, услышан не был, даже мной.

Такого плац еще точно не видал. Хотя за все свое существование повидал много чего. А легенд разумеется, ходило еще больше — от многочисленных высоких комиссий порой отчебучивавших чего-то вроде блевания с трибуны, до расстрела в шестидесятых какого-то неподчиняющегося приказам солдатика, после этого случая из уставов исчез пункт о возможности применение оружия офицером в случае неподчинения, что стало началом конца некогда великого и могучего СССР. Сегодняшне-вчерашний «визит танкистов» тоже грозил превратиться в легенду уже завтра. Но такое…

Пред светлы очи высокой комиссии во главе с каракулевой шапкой отбивая дробь берцами по бетоны выходила… группа наемников-шотландцев. Как положено — под звуки волынки, которую быстренько соорудили из двух писчиков (приспособление для подачи сигналов имитирующее крик какого либо животного или птицы), пакета и трубки от аппарата для скрытого перемещения под водой.

Судя по клеткам на традиционных одеяниях «шотландцы» были из клана Дугласов. Из-за этих чертовых клеток мы чуть натурально не опоздали на построение, дело в том, что клетки с разных сторон термонакидок были разные, но в итоге серая клетка показалась менее вызывающей, да и девиз «Никогда позади», по общему мнению, подходил более чем «Действие или смерть» Барклаев.

Впрочем, присутствующим было явно не до геральдики древних шотландских родов, им бы челюсти с поло подобрать.

Так что, маневрируя по плацу с грацией пьяного дальномера, мы как-то умудрились встать на своем место в гробовой тишине. Витек окинул взглядом кривую шеренгу и, скривившись в предвкушении пистона за такую строевую, побежал докладываться.

— Товарищ генерал-майор, особый офицерский отряд на вечернюю поверку построен… — разнеслось по плацу

— Старший лейтенант, это что?! — свистящим шёпотом на весь плац прошипела «каракулевая шапка», остальные присутствующие просто потеряли дар речи. Хотя Витек потом с уверенностью всех убеждал, что на источающем праведный гнев гранитном генеральском лице очень забавно смотрелись смеющиеся глаза курсанта — большого видать любителя розыгрышей.

— В соответствии с приказом заместителя отдельного учебного отряда по работе с личным составом, — упомянутый товарищ сбледнул с морды лица и сделал попытку упасть в обморок, командир отряда вовсю играл желваками и краснел пятнами, — знаки различия и форма сняты, чтобы иметь внешний вид ополчения. Из все гражданской одежды с собой были только пледы, потому ополчение вышло шотландское! Разрешите стать в строй, товарищ генерал- майор?

«Каракуль» окинул взглядом начавшую подзаплывать жирком, но весьма внушительную фигуру бывшего старшего сержанта погранвойск, видимо оценил получившееся впечатление — выданные ножи теперь не скрывала одежда и зрелище мужика с прицепленными режиками на всех конечностях, и волосатыми ногами в берцах торчащими из под клетчатой юбки было совсем не комичным. Невольно вспоминались те века, когда подобные парни держали в страхе всю Европу.

Генерал не спеша нагнулся к микрофону и заявил:

— Разведчики. Запомните, что вы должны быть всегда готовы выполнить любой приказ! Повторяю — ЛЮБОЙ. И действовать при этом надо решительно, со смекалкой и творчески!

После чего зажав микрофон в лапе размером в пол мячика, повернулся к Батяне и выдал:

— Ну, Нетопырь, считай выкрутился. Я тебя конечно «полюблю» и квартальной и тринадцатой, но за самое главное можешь не переживать. Думал что ты свои косяки на других сваливаешь, а теперь вижу — нашлась и на старуху проруха… Да, и мой тебе совет — чтоб завтра в расположении и духу этих дятлов не было. — И развернувшись к Витьку — Ты еще тут? Дуй к своим, вы сегодня отличились, вот первыми и пойдете!

Над плацем раздалось — «К торжественному маршу…» И мы таки пошли.

Первыми. Под волынку. Высоко задирая голые ноги и пытаясь чеканить шаг. Зрелище наверняка вышло незабываемое, как и личные ощущения, ведь под кильт нижнего белья не положено, а ветерок, зараза, холодный.

Поддувает.

— Ну что, Орлы-беркуты из отряда воробьиных… — целый капитан сделал паузу, но тест на зачатки интеллекта ООГ прошла успешно — идиотов, желающих блеснуть эрудицией и поправить «что беркуты, как и прочие орлы, принадлежат к отряду соколообразных» не нашлось, и «сорок пять лет, а уже капитан» разочаровано продолжил, — пробежимся, соколы мои ненаглядные? — мне кажется или нас не боятся?

И пробежались…

Говорят, в программу первых олимпийских игр хотели включить состязание, где спортсмены должны были соревноваться в беге с лошадьми. На марафонской дистанции. Но потом передумали, из жалости — олимпиада была задумана как торжество гуманности и еще не превратилась в способ зарабатывания государственного престижа со всеми вытекающими.

Пожалели, к слову, лошадей. Их результат на таком расстоянии выглядит существенно слабее, и в попытке потягаться на равных с человеком их могли попросту загнать.