Алексей Бергман - Сын безумия Страница 27

И ничего от обидной дискриминации кислородных рас в этом факте не было. Только жизненная необходимость и рачительное использование материальных средств. Тем более что сами по себе фартфцы были хоть и суровым, но достаточно миролюбивым народом. Им было попросту нечего делить с кислородниками. В смысле колонизации новых миров их интересовали разные планеты. И порой торговля двух цивилизаций сводилась к элементарному и взаимообогащающему обмену — отходами производства.

То есть сосуществование двух цивилизаций стояло на благородной основе взаимопонимания, взаимной выгоды и полного нейтралитета в вопросах внутренних разборок. В галактиках и без конфликтов разнодышащих рас проблем хватало. Например, природное непонимание индивидуалистов и общественников встречалось как среди кислородников, так и среди метанодышащих народов.

Общественники — расы, чья общественно-политическая структура напоминала строгое иерархическое существование муравейника, или индивидуалисты — нацеленные на внутреннее саморазвитие отдельной личности, вызывали друг у друга непримиримую антипатию. Рабочему муравью никогда не понять волка-одиночку, горный эдельвейс не растет на клумбах, коллективному разуму чужды прелести сконцентрированного на себе одиночества…

И кстати сказать, земляне и расы, произошедшие от земной культуры, лучше всего могли понять и вникнуть в проблемы обеих, кардинально различных культур. Земляне весьма уютно чувствовали себя среди отщепенцев индивидуалистов и никак не склоняли их к более тесным контактам. (На Земле тоже таких чудаков хватало. Сидит хозяин от гостя в пяти метрах и пусть себе сидит, дыханием не обменивается. Нам оно тоже как-то без надобности.)

В четко структурированном обществе земляне также не терялись. Достаточно представить себя на армейском сборище, и — хоп! — все становится на свои места. Один команды отдает, трое передают их по цепочке, остальные продуктивно трудятся. Чем не прелесть?

Гибкая психика и прекрасное образное мышление не раз позволяли представителям земных цивилизаций выполнять посольские и дипломатические миссии на подобных планетах-антагонистах. Понимание обоих несопоставимых миров делало из землян превосходных переговорщиков-усреднителей и великолепно оплачивалось.

Впрочем, речь ведется не о многообразии цивилизаций, а конкретно о Фартфе. Планете-столице содружества метанцев. Много лет назад Зафса весьма удивил выбор родителей. Оставить важное сообщение в ячейке банка метанового мира! Не проще ли было использовать любое хранилище на кислородной планете или обратиться к банку Ловцов Астероидов…

Почему — Фартф?!

Теперь Зафс в полной мере ощутил, как предусмотрительны и заботливы были его родители. Если бы не оплошность самого юноши — заказанный билет до метанового мира, никто даже не помыслил бы искать его в тех краях! Все, что угодно, только не метан. Посещение таких планет всегда связано с какими-то трудностями — бытовыми, финансовыми, физиологическими, — любой нормальный человек добровольно туда не полезет…

Да, это так. Но в случае с Зафсом основным оставался другой момент — власти кислородных миров не имели никакого влияния на метановых планетах. Политика невмешательства строжайше соблюдалась в течение тысячелетий, и примеров обратного пока не существовало. Метанцы сами по себе и кислородникам того желают.

Невмешательство.

Нейтралитет.

Грамотно выстроенное параллельное существование.

Метанцы не преследовали телепатов, поскольку в их расах не было замечено способностей к мысленному обмену. Гонимые менталы никогда не искали убежища на метановых планетах.

Впрочем, пара ловушек на пропускных пограничных станциях все же бдила.

Но не более. Проблемы кислородников с собственными гражданами оставались за пределами пропускных кордонов.

С показной непринужденностью Зафс шагал по длинным и широким улицам подземного города планеты Фартф. Ботинки, окруженные силовым полем, легко уминали мелкий тонкодисперсный песок тротуаров, прохожие благоразумно уворачивались — иномирянина и без слабого свечения защитных полей легко опознать в толпе заросших густой шерстью фартфцев. Мягкое освещение столицы-подземелья не расчерчивали привычные всполохи рекламных объявлений, только выпуклые каменные таблички едва приметно мерцали над входами в административные и личные норы жителей Фартфа. Стены давили, и на душе было муторно.

Два дня назад профессор дал приказ медицинскому боксу, и аппаратура легко провела процедуру криоактивизации, все биопоказатели Зафса были в норме, но тем не менее юноша чувствовал себя нездоровым. Как будто холод так и не выпустил его из объятий, а лишь разжал их и притаился где-то рядом, ожидая приказа наброситься вновь. Зафс не решился внести в список заказанных на Кухтране реагентов набор восстанавливающих средств, побоялся наследить и теперь страдал.

Холод преследовал его по пятам. Шагал невдалеке, дышал в спину и напоминал осторожными прикосновениями, будто ледяной лапой сердце поглаживал.

«Надо было оставить на восстановление хотя бы пять дней, — запоздало раскаивался юноша. — Двух дней оказалось недостаточно. Я так устал, я не смогу…»

Но лишние три дня… Это шесть инъекций. Шесть капканов, вцепляющихся в мозг мертвой хваткой.

Невыносимо.

Пусть даже новый состав медикаментов не оставляет головной боли и нападает мягко, всасывая сознание, словно огромный пылесос, Зафс предпочел не рисковать. Он выморозил разим из своего тела и проснулся почти новым. Вечная пытка памятью практически оставила его.

Практически, но не совсем. Пролетая над поверхностью Фартфа, Зафс узнал планету. Рисунок выпуклостей подземных ангаров космопорта, внешних строений и взлетных площадок складывался в знакомый узор. Проклятая память выделывала кренделя и оставляла за собой право показываться, когда ей будет угодно. Зафс никогда не был на Фартфе, но шел по переходам столицы, совершенно не пользуясь индивидуальным справочником, и как будто видел над головой сквозь толщу пород причудливый лес огромных грибов и лишайников. Редкие каменные столбы-указатели стояли в тех зарослях, странные животные терлись об них заросшими жесткой шерстью боками…

Зафс был здесь. Гулял по дикому лесу Фартфа — население разместилось под поверхностью планеты, оставляя снаружи девственно неприкосновенные флору и фауну, — трогал упругие складки могучих деревьев-грибов, шевелил корявые ветви коралловых мхов…

Именно фартфцы подарили Вселенной идею выращивания сверхпрочного материала — кораллопласта. Кислородники адаптировали к своим условиям споры коралла на генном уровне, и теперь дивный материал — кораллопласт — стал самым дорогим сырьем для создания сверхпрочных изделий. Дорогим, изысканно красивым и невероятно востребованным. Рос коралл медленно и ценился куда дороже редких металлов и драгоценных камней. Под воздействием биокатализаторов кораллопласт легко трансформировался в любую форму, застывал до алмазной твердости, но в любой момент мог под воздействием тех же реактивов вернуться в прежнее пластичное состояние. Этот материал невероятно ценился космопроходцами, поскольку стал незаменимым при ремонте кораблей.

Волшебный подарок метанцев остальной Вселенной.

Фартфцы умело выращивали на потолках своих пещер сталактиты поразительной красоты: светящиеся и картинно изогнутые, сверкающие и поглощающие свет, словно безбрежная пустота глубокого космоса, прозрачные, как горный хрусталь, и матовые, разноцветные, перламутровые, они висели, как луговые цветы, головками вниз. Невероятное переплетение кристаллических подтеков украшало каменные стены, подземный мир Фартфа напоминал сказочные пещеры грабителей древних сокровищниц. Метановый кораллопласт считался в этих мирах доступной роскошью и обязательным эквивалентом высокого статуса.

Войдя в огромный зал Центрального банка, Зафс не удержался, поднял голову вверх и на какое-то время замер, пораженный великолепной игрой красок и света, идущего от сталактитов. Была ли пещера естественной полостью, или фартфцы, большие любители природных ландшафтов, только придали ей непринужденный вид и собственный характер?

Возможно, что придали. Уж больно титанически выверенным было помещение банка. Зафс обошел ниши с обозначениями на местном языке, встал за сталактит-колонну и, осторожно огибая взглядом толпу снующих аборигенов, сосредоточился на нише, где висело зыбкое посверкивание силовых полей кислородников.

Посетителей-иномирян было несколько. Старушка-амфибия с цепким взглядом и жадными движениями подагрических пальчиков, жадно пересчитывающих кредиты (что ей-то понадобилось на Фартфе?!). Молодой мужчина в форме торгового флота (тут все ясно — совершил сделку и меняет местную валюту на валюту межгалактическую). И высокий, застывший не хуже сталактитового столба крепыш в удобном наряде кислородника.