Олег Синицын - Битва за смерть Страница 27

— Не кляни меня, боже! — вдруг пришли в голову слова.

Сергей дотронулся пальцем до плиты и закрыл глаза.

Ничего не произошло.

Вирский отнял руку.

Он определенно свихнулся. Это давно стало понятно, вот только что ему делать?

Сергей с трудом выбрался из двухметровой ямы и посмотрел наверх. Черная луна исчезла. На окружающие деревья опустился непроглядный мрак. Поочередно зажигая спички, Вирский по своим следам побрел назад в лагерь.

ГЛАВА 11

Калинин проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза и с радостью увидел, как в просеке между хвойными кронами виднеется голубое небо, подсвеченное занимающимся рассветом.

«Как хорошо, что закончился тот ужасный вечер!» — подумал он. События вчерашнего дня казались нереальными. Словно деревня Потерянная с чудными узорами и маковыми булочками, исчезнувший солдат, загадочный след, найденный Ермолаевым, и рассказ пленного привиделись ему во сне.

— А был ли пленный-то? — спросил Калинин одеревеневшими со сна губами.

— Был, товарищ лейтенант! — ответил Зайнулов, который и разбудил его.

— Какое прекрасное утро, — произнес Алексей, с наивной улыбкой глядя на небо.

— Однако пора выдвигаться, — напомнил политрук. — Если принимать во внимание рассказ пленного, то фашисты тоже спешат занять высоту Черноскальная. Нет никакой гарантии, что они послали туда лишь один отряд.

— Да-да, — кивнул Алексей, поднимаясь. — Надо строить роту.

— Старшина! — прокричал Зайнулов, увидев вдалеке Семена Владимировича, возвращавшегося из леса. — Поднимайте людей. Позавтракаем на ходу!

Неприятный холодок пробежал по спине лейтенанта при виде старшины.

— Ну-ка! — воскликнул Семен Владимирович, обращаясь к еще не открывшим глаза красноармейцам. — Хватит спать, как артиллерийские лошади! Па-адъем!

Пока солдаты строились, Алексей, желая еще раз убедиться, что события вчерашнего дня ему не приснились, достал из кобуры пистолет «ТТ». Он вытянул обойму и выщелкнул из нее три патрона.

Последним появился исполосованный насечками патрон, изготовленный бородатым оружейником Федором Рогачевым.

Прогоревшие поленья к утру покрылись инеем. За ночь костер потух, и вода в чайнике превратилась в лед. Поэтому Смерклый умывался чем пришлось. Набрав полные ладони и сдерживая крик, он растирал лицо горстями колючего снега. Эта утренняя процедура придавала бодрости.

— Привет, Смерклый!

Фрол повернулся и увидел возле себя высокого горбоносого солдата, с которым познакомился вчера. На нем по-прежнему не было шапки, воротник распахнут, а глаза покрыты сеткой красных прожилок, безумный взгляд уставился на крестьянина.

— Ты что, так и спал без ушанки? — удивленно спросил Смерклый.

— Я вообще не спал, — ответил солдат.

— Умом двинулся?

Солдат рассмеялся. Смех получился каркающим, почти хриплым. Фролу показалось, что за ночь горбоносый успел подхватить ангину.

— Разве безумен я, который похож на сумасшедшего? — спросил он. — Нет, безумцы они! Он обвел вокруг себя взглядом. — Безумцы они, — повторил Вирский, — хотя и пытаются казаться нормальными. Неужели нормальный человек завел бы роту в этот лес?

— Лес взаправду странный, — согласился крестьянин. — Но ведь они выполняют приказ.

— Какой, к черту, приказ! Они хотят положить здесь солдат!

Фрол внезапно заметил нечто необычное. На запястье правой руки солдата из-под рукава шинели выглядывало небольшое черное пятнышко размером с половину монеты. Оно не походило на родинку или язву.

— Ерунду-то не говори! — произнес Фрол.

— Да? — зверски сверкнув глазами, спросил Вирский, приблизившись к крестьянину вплотную. — Они уже начали осуществлять свой план.

— Какой план? — недоверчиво спросил Смерклый.

Утро успело порадовать солнечными лучами и ясным небом. После хорошего сна Фролу совсем не хотелось общаться с сумасшедшими.

— Вспомни, что сделал с тобой рядовой Приходько…

Все переживания прошедшего вечера внезапно накатились на крестьянина. Яркое солнечное утро померкло. Перед ним, как наяву, предстала картина, как он ползет по березе к зацепленному на верхушке вещмешку, а солдаты вокруг потешаются над ним… Издеваются.

Ему вдруг стало горько. Вирский прав: все вокруг ожесточились. А организовал издевательство мерзкий хохол, заделавшийся холуем у политрука и молодого лейтенанта.

Кулаки Смерклого сжались, его затрясло.

— Поэтому не я сумасшедший, — тихо сказал Вирский, — а они!

— Это Приходько! — хмурясь, произнес Смерклый.

— Ш-ш-ш! — Вирский прижал палец к губам.

— Я должен отомстить ему! — не мог остановиться Фрол. — Я хочу навсегда стереть эту ухмылочку с его лица! Я хочу, чтобы он плакал!

— Ш-ш-ш! — повторил Вирский.

— Рота — строиться! — раздался хриплый окрик старшины.

Вирский, пятясь, стал отходить от Смерклого.

— Нужно было выдать красноармейцам лыжи! — сказал он.

Рота выступила. Разведчики вновь ушли вперед. «Теперь им будет туго, — подумал Калинин. — Немцы дальше не ходили, и дорога не протоптана. Разведчикам придется брести по колено в сугробах, впрочем, это еще не самое худшее».

Калинин и Зайнулов шли первыми. Алексей старался держаться подальше от старшины, но тот не приближался, двигаясь где-то в хвосте и разговаривая с командиром второго взвода Калугиным.

За офицерами, идущими во главе, следовал Ермолаев с первым взводом. Пленный Штолль в выданных ему старых валенках, удивляясь непривычной обуви, шлепал в середине колонны. Старшина всё-таки настоял на том, чтобы приставить к нему часовых. Поэтому двое солдат с ружьями на изготовку постоянно находились рядом.

Рота проходила мимо тех мест, где в снегу виднелись брошенные немецкие вещи и оружие. Солдаты молча разглядывали то, что осталось от нацистского подразделения. При свете дня происшедшие события представлялись иными, чем вчера, — отдаленными и совершенно не относящимися к бойцам Красной Армии, идущим сейчас по лесной просеке. Они потеряли мистический ореол, и теперь казалось, что солдаты шли по местам старых боев, когда трупы захоронены, а пурга не один раз успела пройтись по перепаханной взрывами земле.

Калинин оглядывал окрестности дороги, но опять не нашел столба с табличкой, о котором рассказывал Штолль. Наверняка немцу померещилось.

— Хорошая погода, — сказал Зайнулов, глядя на небо. — Градусов восемь мороза.

— Михаил Ахметович, — обратился к политруку Алексей. — Чем закончилась ваша история, которую вы рассказывали вчера?

Зайнулов грустно усмехнулся.

— Все знают, чем она закончилась, — ответил он.

— Извините, но я не могу понять, при чем тут ваша дочь, которая погибла еще до революции?

Зайнулов некоторое время молчал, затем уточнил:

— Я остановился на том, как мы оторвались от немецких мотоколясок?

— Да. Ваш путь лежал на Москву. — Политрук кивнул:

— Водитель мчал машину с огромной скоростью. Скоро мы оказались на юго-западе Москвы, где-то на Хамовнической возле военного госпиталя… Сейчас уже не помню его названия. Санитары быстро унесли генерала в операционную, а я остался сидеть возле окна в коридоре, который был заставлен койками с ранеными.

Как сейчас, помню сильный запах йода. Раненых было очень много. Это красноречивее любых слов говорило о нашем тяжелом положении на фронтах под Москвой. А еще я чувствовал гнетущую вину перед своими солдатами, которые остались на полустанке Оболенское и которых я был вынужден спешно покинуть, спасая свою жизнь и жизнь генерала. Получилось так, что я их бросил. Именно это в дальнейшем ставили мне в вину, но я пытался доказать, что в тех обстоятельствах не мог поступить иначе.

Я попытался уговорить водителя отвезти меня обратно, но тот не хотел ни в какую, упирая на то, что машина принадлежит Генеральному штабу. Кроме того, ему не терпелось узнать результат операции. Впрочем, мне тоже. Именно поэтому я сидел возле окна в коридоре и ждал, когда капитан Соболев, которого пустили в операционную, сообщит новости.

Окно выходило на небольшой дворик, со всех сторон окруженный домами. Дома были старые с редкими окнами, стекла заклеены полосками бумаги крест-накрест. На стенах во многих местах обвалилась штукатурка, обнажив темно-красную кирпичную кладку. Посреди дворика среди пожухлой травы стояли качели. Неподалеку лежал детский мячик.

Я смотрел на эту площадку и увидел, как внезапно, без видимой причины, качели начали раскачиваться. Сначала не сильно, потом всё больше и больше. В напряженной тишине двора, готового в любой момент встретить бомбежку, слышался тихий скрип. Мячик шевельнулся. Он откатился в сторону, и я сперва подумал, что виной всему ветер. Но мячик вдруг подпрыгнул. Подскочил раз, другой…

Чрезвычайно удивленный, я не мог оторваться от стекла. Пустые качели взмывались всё выше, и мячик тоже. В какой-то момент они стали двигаться синхронно. Мячик подпрыгивал в такт полету качелей. Это было поразительно!