Илья Новак - Демосфера Страница 27

Порыв ветра — и рядом пролился дождь мелких осколков; вылетев из трубы, они упали на участок, затянутый янтарной пленкой. Данислав скосил глаза вниз. Некоторое время ничего не происходило, затем осколки задрожали: быстро-быстро, при этом чуть перемещаясь, скользя в одну сторону. Вибрация достигла такой частоты, что стекляшки стали прозрачными облачками молекул — и растеклись по пленке, впитались в нее.

Сопение раздалось совсем близко. Дан поднял взгляд и остановился.

Его мозг заскрипел, тяжело заворочался в голове, пытаясь обработать поступившую информацию — будто солидная фирма со старыми традициями, состоящая из пожилых, все повидавших клерков, столкнувшихся вдруг с чем-то принципиально новым, доселе невиданным. Поначалу стандартная процедура шла гладко: наполняющий коллектор тусклый свет отражался от Кибервомбата, та часть фотонов, что попадала в глаза Дана, фокусировалась в хрусталиках и шла на сетчатку, где возникало соответствующее изображение. По глазному нерву курьеры-импульсы стремглав неслись в коленчатое тело таламуса, в Отдел Предварительной Обработки, где просыпались многочисленные клерки-нейроны, служба которых состояла лишь в том, чтобы разделять темные и светлые пиксели. От них аксоны тянулись к первичной зрительной коре в затылочной части, в Отдел более высокого уровня; сигналы передавались туда и преобразовывались в сложную последовательность разрядов корковых нейронов: одни реагировали на фактуру, другие — на очертания, цвет, объем, взаиморасположение составляющих объект частей... До сих пор все шло как по нотам, по давно накатанной бюрократической колее, но дальше Первичный Отдел зрительной коры задействовал своих посыльных-аксонов и передавал импульсы в Отдел по Ассоциациям и Идентификациям, где должно было произойти окончательное распознавание объекта. Здесь в огромной кладовой хранился весь запас уже накопленных образов: на тысячах стеллажей лежали дома, люди, облака, животные, насекомые, ландшафты и миллионы мелких предметов, отдельно упакованы были звуки и цвета, и тактильные ощущения хранились набором карточек в длинных ящиках архивного шкафа. Все было систематизировано, схожие образы лежали неподалеку, и вот тут-то и начиналась сумятица: оказалось, что задействованные для узнавания Кибервомбата ассоциации хранятся чуть ли не в противоположных концах кладовой. Никогда раньше местным клеркам не приходилось сопоставлять настолько разрозненные образы, комбинировать такой дикий, нелепый ассоциативный конструкт.

Короче, Кибервомбат — это было что-то с чем-то. Раньше Дан такого не видел. У него будто муравьи забегали под кожей на затылке. Но сильнее всего удивило то, что Кибервомбат, оказывается, никакой не «он». Это была «она» — и, боже мой, какой же странной была эта ‘она’!

Отдельные ее части складывались в общее постепенно, словно прямо на глазах у Дана — как если бы он наблюдал за одинаковыми клерками в черных узких брюках, остроносых туфлях, белых рубашках и застегнутых на все пуговицы жилетках, за клерками, что медленно стаскивали предметы из разных концов кладовой, пыхтя, клали их в центре и пытались составить в единое целое, ссорясь, беззвучно споря и размахивая руками. Нет, Кибервомбат была вполне цельной, но сложность ассоциативных цепочек приводила к тому, что обычно стремительный процесс распознавания стал мучительно медленным. Хозяйка кластера в первое мгновение представилась Дану в виде конгломерата материи сложной формы и фактуры, в виде некоей сумбурной конфигурации посреди паутины, и лишь постепенно сущность составляющих эту конфигурацию элементов начала проясняться.

Первыми из серой массы квантового супа выплыли конечности: четыре штуки, но не руки и ноги, скорее рычаги из костей и натянутых мышц, одним концом закрепленные на теле, а другим скользящие по паутине — там были ‘пальцы’, кольчатые хоботки, гибкие и подвижные, с ярко накрашенными обычными человеческими ногтями.

Костяные рычаги в форме Л были поставлены на почетное место в центре кладовой, а следом клерк-нейрон притащил тело и подвесил его горизонтально между рычагами.

Вполне человеческое, в смысле — женское. То есть с бюстом. Не таким, как у Джоконды, вполне рядовым... в смысле, рядового размера, но не внешнего вида: потому что левую грудь накрывал, или заменял, золоченый купол с круглым верньером на месте соска. Собственно, не тело, а торс — от таза до плеч. Снизу он был заключен в некое отдаленное подобие железных трусов, но очень уже необычной формы, напоминающей... напоминающей... форма этих ‘трусов’ напоминала... Из дальнего запыленного угла кладовой с победным видом прибежал клерк, обеими руками сжимая подходящую ассоциацию: итак, форма напоминала то, что Дан видел в натуре лишь однажды, давным-давно, когда родители повезли его на экскурсию — яранга, широкая у основания (там, где в нее погружалась нижняя часть торса) и с покатой вершиной. Железная. С двумя круглыми отверстиями-окнами по бокам — из этих-то отверстий и торчали рычаги-ноги.

Рычаги-руки выходили из плеч, место их соединения с торсом окружала каемка набухшей красной кожи.

Шея тоже имелась, но сильно искривленная, вроде перевернутой запятой — этакая большая ‘. Нижняя часть, защищенная воротником из металлических полосок, торчала между плеч, а на верхней сидела голова — затылком перпендикулярно к плоскости спины. Возле лопаток шелковистая кожа сменялась жесткой светло-коричневой шерсткой, на затылке она густела и аккуратной шапочкой облегала голову, доходя почти до бровей, тонких бровей на женском... но не человеческом, не совсем человеческом лице.

Нос... глаза... рот... уши... — еще четыре клерка прибежали из темноты кладовой и приставили эти части к уже почти оформленному образу. Уши маленькие и круглые, крошечные ноздри и звериные глазки с черными зрачками.

Аврал закончился. С облегчением клерки водрузили образ Кибервомбата на полку и, потирая руки, беззвучно попятились, потускнели и растворились в пыльных сумерках за стеллажами.

Теперь Дан видел ясно. Кибервомбат слегка напоминала паучиху, с полузвериной головой и человеческим торсом, который висел между четырьмя одинаковыми конечностями. Хватаясь гибкими пальцами за волокна, пощелкивая суставами и сопя, она ловко передвигалась по паутине. Вот она почти исчезла в переплетениях, вот возникла рядом с терминалом, задрала левую переднюю руку, набрала что-то, быстро прикасаясь длинными красными ногтями к сенсорам. Отступила, удовлетворенно бормоча. На конических трусах болталось несколько скобок с карабинами и цепочками, там висели какие-то электронные блоки, может, устройства флэш-памяти или что-то подобное, а еще пластиковые бутылочки и полотняные мешочки. Пальцы левой задней руки Кибервомбат сунула в один такой мешочек, достала что-то зеленое, отправила в рот и принялась жевать.

Дан заметил несколько оптоволоконных кабелей, скрепленных вместе пластиковыми ‘крокодилами’. Кабели шли от задних стенок висящих в паутине устройств и соединялись в толстый ‘ствол’, который исчезал среди нитей. Холодильная камера, пластмассовые ящики, радар... В коллекторе было душновато, и два тихо гудящих вентилятора овевали обнаженную спину киборга.

И свет — нежно-зеленый, испускаемый словно миллионами изумрудных пузырьков, беспрерывно набухающих и лопающихся где-то в глубине под паутиной. Оттуда доносилась музыка... или, вернее, никакой музыки не было, просто Дан ощущал, что внизу она есть — неслышная и странная, будто из параллельного мира, целиком лежащая в ультразвуковом диапазоне.

Кибервомбат набрала что-то на клавиатуре терминала, тот замигал светодиодами, запищал. Божья коровка, все это время висевшая неподвижно на стене перед Даном — наверное, люди Раппопорта, ошарашенные не меньше своего полевого агента, тоже пытались усвоить поступившую визуальную информацию, — шевельнуло усиками и сказала:

— Убить Кибервомбата.

— Что? — переспросил Дан. — Чего? Вы ошалели там?

Киборг повернула голову, показав оттопыренную верхнюю губу, и уставилась на гостей маленькими черными глазками. Подбородок двигался — она что-то усиленно жевала долотообразными выпирающими зубами. Дан подошел чуть ближе и остановился у самого края паутины. Модуль тоже переполз немного вперед.

Зеленый свет озарял сеть, киборга и аппаратуру, бросая на высокий потолок бледные сливающиеся тени. Несколько секунд хозяйка кластера рассматривала гостей, затем пожала плечами и повернула голову к терминалу. Худую мордочку ее никак нельзя было назвать миловидной. Не уродливая, но... В общем и целом, решил Дан, она смахивает на молодую библиотечную крысу, всю свою недолгую жизнь проведшую в архивах. Большие белые зубы выпирали из-под приподнятой верхней губы. Треугольной формы маленький подбородок, глазки мутные... в лице присутствовала этакая интеллигентская вздорность, а еще — неуверенность и легкая истеричность. Очков только не хватает, а так — ну чистый «синий чулок».