Александр Афанасьев - На краю бездны Страница 27

Парень развернулся и двинулся в обратную сторону, я едва успел убраться с его глаз. Не мешало бы узнать, кто он такой и чего здесь делает…

И все-таки я постарел… решил сделать то, что мне уже не по силам и чем я заниматься был не должен. Или чутье у этого парня было превосходное. Когда он прошел мимо, я махнул через низкий, по грудь, зеленый забор, тут же перешел в атаку, но он, даже не поворачиваясь, почти сумел уклониться от нее.

Атакуя его со спины, я добился только того, что напоролся на локоть, выставленный на уровне груди, да так, что в глазах потемнело. Сила инерции и удара повалила меня на землю, но и мой противник, не успевший принять устойчивую стойку, тоже упал на раскаленный солнцем асфальт. В следующую секунду я едва увернулся от удара ногой, летевшего мне в голову. Оба мы успели вскочить, разворачиваясь друг к другу лицом и вставая в боевую стойку. Что-то подсказало мне, что этого противника я могу и не одолеть.

Противник мой был совершенно обычным типом, с гладко выбритым лицом, только кожа для конца лета бледная, совсем не загоревшая. Он не пытался вызвать помощь, не пытался достать пистолет, хотя я был уверен, что оружие у него есть. Он просто стоял и ждал моего нападения, смотрел на меня бледно-голубыми, как выцветшее от солнца небо на Востоке, глазами… а потом глаза его закатились, и он упал на землю, словно кукла-марионетка, у которой разом подрезали все нити… прямо под себя упал, такое не сыграешь…

За его спиной стояла Марианна. Все же сунулась на улицу.

Только подойдя ближе, я увидел, чем она его так приголубила. Это был металлический шарик, очень тяжелый, тяжелее того, что используют для тренировки запястья, видимо, она попала ему этим шариком в затылок.

– Нужна помощь? – ехидно спросила она.

– Где ты этому научилась?

– Один парень научил… В Сан-Сальвадоре. Он так убивал людей. Не думала, что тебе понадобится помощь.

– Я старый, уставший от жизни человек. Не так давно меня вывезли из Тегерана на носилках, учитывай это.

– Немудрено, ты же ввязываешься во все тяжкие.

Первым делом я обшарил моего потерявшего сознание противника и нашел то, что искал, – пистолет. Он и парился в куртке потому, что ему надо было скрыть оружие. Он носил его без кобуры, заткнутым за ремень. Обычный, «тактический» «кольт» калибра девять миллиметров, стандартное оружие североамериканского военнослужащего.

– Дай наручники.

На улице обшаривать потерявшего сознание человека как-то не годится, поэтому я надел на него наручники и только потом перебросил в сад через живую изгородь. Затем перелез сам – это вызвало новую вспышку боли. Я остановился, прислушался к себе – вроде ничего не сломано, но болит зверски.

– Лезь сюда.

– Как ты это себе представляешь?

– Господи, ну обойди, зайди через калитку!

Пока Марианна искала обходной путь, я обыскал незнакомца более тщательно и все понял. Документов нет, но есть небольшая рация без гарнитуры hands-free, есть раскладная пружинная дубинка и есть пропуск в виде карточки, но на нем не написано ни имени владельца, ни куда он помогает пройти. Дешевые противоударные часы, кроссовки, немудреная, но прочная одежда.

Я похлопал поверженного противника по щекам, чтобы быстрее приходил в себя, и придавил коленом к давно не стриженному газону, а чтобы не думал лишнего, сунул ему под нос его же собственный пистолет.

– Я спрашиваю, ты отвечаешь. Имя, должность, воинское звание!

Парень молчал, уставившись на меня полными ненависти глазами.

– Тогда скажу я – военная полиция, Форт-Драм, так? За кем ты здесь присматриваешь?

– Кто ты такой?

– Не важно. Ты готов к сотрудничеству?

– Кто ты такой? – повторил парень, будто кукла с микросхемой внутри.

– Я русский, – перешел я на родной язык.

И по глазам, по мелькнувшему осознанию я понял – в цель.

– Русские идут, – обнадежил я его и повторно вырубил.

– Что за спектакль? Кто это? – осведомилась появившаяся у меня за спиной Марианна.

– Военный полицейский, из Форт-Драма. Он ничего не скажет.

Я осмотрелся – одна из колонн, на которой держался навес для парковки машины, показалась мне довольно прочной. Туда я и подтащил вторично потерявшего сознание пленника, после чего расковал его руки и снова сковал, но так, чтобы он как бы обнимал эту колонну и не мог от нее никуда деться. Найденное добро – пистолет, дубинка, рация – я рассовал по собственным карманам, пропуск сунул обратно в карман пленнику. Я не знал, от чего он, а вот у парня могли быть проблемы из-за его утери. Не следует создавать людям проблемы без необходимости: пропуск был мне не нужен – значит, пусть останется у него.

– Что здесь происходит?

– Здесь как-то замешаны военные, – начал объяснять я, – этот парень военный полицейский из Форт-Драма. Внешний круг обороны. Думаю, остальные в доме у Михельсона.

– Как ты это понял?

– По многим причинам. Армейское оружие плюс дубинка – никто, кроме военных копов в армии, не носит такие. Рация тоже из тех, что закупает ваше министерство обороны. Этот парень прошел специальную подготовку по рукопашному бою, потому что военные полицейские работают с особыми клиентами. С морпехами, десантниками, спецназовцами, которых государство научило убивать. Чтобы работать с ними, они должны быть подготовлены лучше их, вот почему я не смог с ним справиться. Из Форт-Драма – потому что вряд ли они дернули кого-то не пойми откуда, позаимствовав персонал на ближайшей военной базе. У него не было подходящей гражданской машины – у сотрудника полиции или ФБР она обязательно была бы, и он сидел бы в машине. А вот за этим парнем явно закреплен «Хаммер» или «Интернэшнл», и он просто не мог приехать сюда на такой машине, а денег, чтобы нанять гражданскую в прокате, ему не выдали. Вот он и стоял тут…

– Кажется, мы вляпались в дерьмо… если ты прав.

– Пока еще нет, – обнадежил я, – но скоро вляпаемся. Возвращайся. Выжди какое-то время, минут двадцать, потом возьми машину и подъезжай прямо к дому Михельсона. Ты – агент ФБР, хочешь задать ему пару вопросов.

– А что будешь делать ты? Я вообще-то глаз не должна с тебя спускать.

– Придется. Мне надо провести разведку. А у тебя слишком шумные туфли, и ты не умеешь лазать через забор.

Второго я обнаружил прямо на заднем дворе дома Михельсона, который был хоть ненамного, но больше и лучше соседских, к тому же здесь был сооружен самый настоящий, выложенный кафельной плиткой бассейн. Пространства было маловато, поэтому прямо к бассейну с небольшим промежутком примыкал аккуратный домик – сарай, где должно было храниться что-то, по размерам напоминающее моторную лодку. А вот между бассейном и сараем стоял шезлонг, и в шезлонге, развалившись, сидел парень, одетый примерно так же, как тот, у которого я позаимствовал пистолет и рацию. Но больше всего меня привлек не сам парень, а то оружие, что он небрежно приставил к шезлонгу справа, под рабочую руку. Автоматический карабин «М4А1», устаревший, но смертоносный.

Перелезть через забор мне удалось чисто, но в последний момент парень что-то заподозрил – наверняка увидел мою тень на воде или на кафельной плитке бассейна. Сделать я ему ничего не позволил – хлесткий удар дубинки пришелся прямо по затылку…

Не мешкая, я подхватил трофейный автомат, повесил его на шею, потом затащил парня в тень, в пространство между забором и эллингом. Связать мне его было нечем, поэтому я снял с трофея ремень и связал им руки заодно с ногами, быстро освободиться невозможно. Напоследок я обшарил его – дубинки не было, но был точно такой же армейский «кольт», два запасных магазина – к автомату и пистолету – и рация. Рацию я включил, не меняя частоту – обмена не было.

И времени тоже не было. Рано или поздно они начнут перекличку. Эти парни знают, что такое безопасность, и они ее начнут.

С автоматом на изготовку я перебежал к задней двери дома – все окна плотно зашторены, и невозможно было понять – видит меня кто-то или нет, наблюдать можно и из-за штор. Дверь, ведущая на задний двор, была деревянной с окном и замком, и я уже думал, как и чем ее бесшумно вскрыть. Но вскрывать не пришлось – пальцами я толкнул дверь, просто проверяя – а она вдруг неожиданно поддалась…

С улицы я попал, как ни странно, в бильярдную – с большим, покрытым зеленым сукном столом, с лампами над ним, с киями в подставках у стен, с наборами шаров в застекленной витрине. На стене висели две фотографии, обе, видимо, изображали хозяина дома в процессе игры в бильярд, с кием в руках и еще с каким-то человеком рядом. Были тут два или три диплома.

Осторожно обогнув бильярдный стол, я подошел к ведущей в другие комнаты двери. Рискнуть или не рискнуть? А выхода-то и нет…

Коридор. Темный, освещение погашено, в доме тихо, но ощущение опасности не покидает меня. Это не надо видеть – это надо чувствовать.