Князь Вольдемар Старинов. Дилогия - Садов Сергей Александрович Страница 27

— Они не хотели вести полномасштабную войну.

— Если планируешь нападение на военную базу другого государства — трудно рассчитывать, что войны удастся избежать. В случае же захвата Гавайев у них на руках появился бы козырь для торговли, а американским авианосцам, которые находились на учениях, некуда стало бы возвращаться, пришлось бы идти в другие базы. В любом случае с потерей этих островов американцам намного сложнее стало бы организовывать свои операции на Тихом океане. Впрочем, как говорил историк, это все разговоры в пользу бедных. Имея доступ к рассекреченным материалам той эпохи легко рассуждать о том, как надо действовать. Разговор-то у нас не об этом. Вот смотрите, тыловая служба Наполеона рассыпалась после того, как он углубился на территорию России, практически моментально. Из Москвы он не мог нормально общаться даже с частями, стоящими под Смоленском, а уж про Париж лучше вообще молчать. Известие о мятеже в Париже полковника Мале он получил спустя какое время? А монголы умудрились в гораздо худших условиях наладить отличное почтовое сообщение с самыми удалёнными уголками своей империи. И расстояния, на которые ехали их курьеры, много больше того, на которое приходилось отправлять курьеров Наполеону.

— Монголам не мешали партизаны.

— Думаете? Ну пусть так. А какие партизаны мешали французам в 1805 году? Ведь если бы осуществился план Кутузова, то французы уже тогда вынуждены были бы есть собственные сапоги, а не после отступления из Москвы. Наполеона спасло только горячее желание императора Александра дать генеральное сражение. Оно ведь приносит больше славы в случае победы, нежели непонятные и не заметные для общества маневры, на которых настаивал Кутузов. Они вели к победе, но не приносили славы, а императорам нужна слава, вот и получили Аустерлиц.

— Похоже, ты хорошо изучил историю. С тобой трудно спорить, да и, честно говоря, я не владею настолько материалом. Так ты думаешь, что любые твои идеи и новшества, если они не ко времени, будут отвергнуты?

— Вернее, забыты на время. Если же мои новшества всё же найдут дорогу, скорее всего окажется, что я просто ненамного опережу кого-нибудь, вот и всё. Александр Петрович, ну честное слово, я не собираюсь вести никакой прогрессорской деятельности. И не собираюсь что-то внедрять только ради того, чтобы внедрить.

— Что же ты хочешь, отправляясь в чужой мир?

Мальчик замолчал. Полковник терпеливо ждал, сожалея, что из-за шлема защитного комбинезона он не может видеть лица Володи. Когда же он уже хотел переспросить, мальчик ответил:

— Начать жизнь заново.

В такие моменты Александру Петровичу казалось, что он разговаривает не с тринадцатилетним мальчишкой, а с умудрённым жизнью стариком. Хотя… если вспомнить его жизнь, разве это удивительно? Разве после пережитого можно удивляться, что мальчик никогда не смеялся, а только чуть улыбался? Никогда не шалил и не безобразничал. Всегда серьёзный и спокойный, оставаясь таким даже в момент опасности. Полковник вспомнил рассказ Леонида, вернувшегося из очередного учебного похода. Он тогда оттащил его в сторону и долго молчал.

— Скажи, у этого мальчишки нервы вообще есть? — вдруг задал он вопрос. — Он действительно человек?

— Ты к чему ведёшь? — удивился Александр.

— К чему? Сегодня был учебный штурм одной горы. Высота не то, чтобы большая, но склон отвесный. Володя не совсем правильно закрепился, а куратор просмотрел… растяпа, разговор у меня с ним ещё не закончился… но ладно. Короче, крепление вылетело, и мальчик рухнул. Каким образом он сумел ухватиться за камень, до сих пор не пойму, перепугал всех. А он висит над пропастью на одной руке и даже не дёргается. Я наверх, гляжу с вершины… Мальчик поднимает голову и смотрит на меня… не поверишь, но он был совершенно спокоен. Никакой паники, ничего… хотя нет… вот сейчас я думаю… он был скорее равнодушен. Знаешь, словно ему совершенно всё равно, что с ним случится. Так вот, поднимает голову и совершенно спокойно спрашивает: «Что мне делать, товарищ майор?» Я сам напуган, думал уже всё, убьётся парень, а он… Ну я ему кричу держись мол, сейчас вытащим, а он словно робот какой, держусь, говорит. Тут ребята притащили страховочный трос, скинули. Когда вытащили парня, он просто отряхнулся и пошёл смотреть вырванное крепление, я за ним. А Володя, словно и не висел минуту назад над обрывом, совершенно обыденно спрашивает: «Скажите, что я сделал не так?» Представляешь?

Александр Петрович развернулся и бросился в комнату, ворвался и замер: мальчик лежал на кровати, заложив руки за голову. На шум открывшейся двери он чуть приподнялся, узнал куратора и снова лёг.

— Дядя Саш, — вдруг заговорил он. — Я сегодня так испугался…

Вот сейчас Александр Петрович и задавал себе вопрос, кто же из этих двух мальчишек настоящий? Тот, кто оставался равнодушным, вися над обрывом на одной руке, а потом хладнокровно анализирующий ошибки, или тот, который таким же равнодушным и спокойным голосом признавался в том, что «сегодня сильно испугался»?

— «Окно» стабилизировалось, — подошёл один из учёных. — Сейчас проведём один тест, и если всё будет хорошо, можно отправляться.

Володя поднялся, но всё же снова обернулся.

— Прощайте…

— Удачи, Володя…

Мальчик кивнул и стал неторопливо снимать защитный комбинезон.

— Мог бы и раньше снять, — заметил учёный. — Его тебя заставили надеть, чтобы сюда дойти, а мы носим, что бы наших микробов тебе не передать. Комната же основательно продезинфицирована.

Володя на миг замер. Александр Петрович и сам хотел бы высказать кое-что этим умникам, но благоразумно промолчал. Мальчик тоже удержался.

— Я не знаю здешних правил, и мне об этом не говорили, — нейтрально заметил он.

— Да? Странно, — удивился учёный. — Ну давай, переодевайся.

Володя быстро избавился от костюма и остался в комбинезоне.

— Оружие. — Александр Петрович кивнул на стол, на котором лежали два пистолета. Мальчик подошёл к ним и привычно проверил оба, посмотрел заряжены ли и спрятал их в кобуры на поясе за спиной. Попрыгал, проверяя, не выпадают ли.

Куратор стоял за спиной.

— Я готов. — Мальчик повернулся.

— Да… Ещё четыре пистолета в комплекте как запасные, патроны там же, что ещё… мечи… восемь штук, четыре пары. Две рассчитаны для взрослого, то есть на вырост, как и защитные кольчуги.

Мальчик подошёл и чуть коснулся руки.

— Александр Петрович, мы же с вами всё это вместе собирали. Я всё помню.

— В таком случае оружие держи наготове. Мало ли…

— Всё нормально. — Очередной учёный подошёл к ним. — Только что получен пакет от робота-разведчика. В зоне выхода никаких опасностей не обнаружено. Готовность к переходу две минуты.

Мальчик подошёл к трубе, как он называл «окно» и замер. Учёные суетились у приборов, что-то там проверяя и уточняя. Рабочие в таких же защитных комбинезонах подтаскивали к «окну» упакованные контейнеры, которые должны отправиться следом, укладывая их в строгом порядке по тем номерам, которые указаны на них. Подошёл директор, протягивая пухлый конверт.

— Здесь полный перечень того, что находится в каждом контейнере. Впрочем, ты это ведь знаешь. Жизненно необходимые предметы уже переправлены. Следующими — директор кивнул на контейнеры — идут научные приборы, метеошары, баллоны с гелием, а дальше то, что тебе понадобиться для, если не совсем комфортного, то вполне сносного существования.

Директор заметно нервничал и это было весьма заметно… как и необычно. Мальчик благоразумно не стал заострять на этом внимание, как и напоминать, что лично участвовал в упаковке всего этого.

— «Окно» готово, — сообщили из-за приборов. — Тридцатисекундная готовность.

— Ну… — Александр Петрович замолчал, потом неожиданно подошёл и обнял мальчика. Следующим подошёл директор… дальше по очереди подошли ещё двое преподавателей, больше, похоже, сюда просто не пустили. Впрочем, со всеми Володя уже успел попрощаться пока сидел в карантине.