Вадим Денисов - Побег Страница 27

— Но не растворился же он! — возмутился Лимонов.

— Не растворился, — эхом откликнулся охотник.

— Ладно, чего сейчас гадать, может, потом разберемся… Следы попытки взлома мы с Алексеем заметили. Там, Винни, сбоку слева есть высоченные двустворчатые ворота. Как в авиационном ангаре.

— А если внутри самоль?! — возбудился индеец.

— Значит, сядем в салон! Лихо взлетим, красиво убьемся, не балаболь лишнего, — я быстро успокоил команча, подхватывая с земли остатки рюкзака американца. Швы хорошие, крепкие. Зверь его по живому рвал. Брр…

— Что же, давайте и мы немного поломаем чужое имущество, — предложил следопыт.

Плотный домина, если без высокой крыши, то даже приземистый. Судя по состоянию и качеству здания, сруб современный, новенький. А по виду — патриархальный. Есть в нем что-то такое… от времен фронтиров Дикого Запада. Вот только не придумаю, зачем он вообще здесь нужен? Не могу понять, как это абсолютно добротное строение, срубленное на века из негниющей древесины хвойных пород, осталось бесхозным. Доставить его сюда — целая история, а стоит такой дом целое состояние.

А полянка зачетная, хоть накрывай. Горный курорт.

— Винни, а ты следов зоргов не видел? — неожиданно спросил Лимонов.

— Нет…

— И как тогда объяснить их смелость? Не едет, дядя, такая телега. Полезли в Крест… Нет, мужики, амеры точно знали, что это портал. Могу забиться, что в доме висит плита с текстом.

Вьетнамец одобрительно похлопал молодого напарника по плечу.

Распашные ворота боковой стены были заперты изнутри, попасть в дом можно только через дверь. Окно было усилено железными противомедвежьими прутьями, врезанными в дерево при сборке, стекло в один слой. Зимой здесь наверняка полно снега, по распадку то и дело гуляют ветра. Печки нет, окно не зимнее.

Очень странная турбаза.

Дверь была закрыта снаружи на большой кованый засов, пластину можно вытащить полностью. Можно, да с трудом. Пробующий строение на прочность хищник дверь заметил, потолкал и, почувствовав вибрацию, сообразил, что здесь самое слабое место.

— Лапой бил, негодяй, — буркнул вьетнамец, раз за разом тщетно пытаясь вытащить слегка погнутую пластину.

— Гранатой? — предложил Лимон.

— Да иди ты! — разозлился я. — Доставай топор.

Так, постепенно выбивая и выгибая, мы пластину и вытащили.

— Фонари. Порядок прежний, Лешка, триггер-контроль! Опасно машешь стволом. Винни, открывай!

Кивнув, вьетнамец распахнул дверь, и я влетел в сумрак огромного помещения…

Там было… Имелось…

Похожий внешне, дом и изнутри выглядел, как громадный амбар. Елки-палки, да это же склад! Не пустой, с добротными стеллажами, собранными из более тонких стволиков, на которых стояло…

— Ваще атас! — громко воскликнул индеец. — Чуваки, кто-нибудь мне разжует, какой такой экспедиции могло понадобиться все это?

— Или турбазе. Да уж…

— Не торопитесь, юноши, давайте сначала посмотрим, — предложил охотник. — Только внимательно, мы никуда не торопимся.

Лучи фонарей заметались по стеллажам.

Банки. Железные и пластиковые, большие и маленькие, сложенные очень аккуратно, прямо услада перфекциониста. Дощатые ящики с банками и тубами. Картонные и фанерные коробки. Товару на миллионы!

— Расходимся, двигаемся вдоль стеллажей.

Тут как раз три прохода.

— Что у вас?

— Краска, Дар!

— И у меня краска! О! Лак, наконец-то, пошел, разный! — Алексей обрадовался так, словно нашел ящики со сгущенкой.

— А у тебя? — из соседнего прохода поинтересовался Винни.

— То же самое! — ответил я.

Похоже, мы залезли в склад лакокрасочных материалов, принадлежащий горным гномам. Больше некому быть хозяевами. В центре амбара имелся поперечный проход, там и собрались для короткого обмена мнениями. Как выяснилось, обмениваться особенно нечем, в головах одно недоумение. Какого черта? И что тут делали американцы?

Устав разбирать надписи на английском языке и пересчитывать глазами ящики, коробки и банки, мы были с лихвой вознаграждены в конце амбара. Там было немного свободного от стеллажей пространства, на котором, прямо перед створчатыми воротами, запертыми на аналогичную задвижку, капотом на выезд красовался светло-бежевый пикап, я его сразу узнал. Два почти таких же, живых, бегают по Манаусу и окрестностям. Один принадлежит самому губернатору, второй — директору горного производства. Впервые я встретил такой на Мэйн-стрит несколько месяцев назад. Сверкая начищенным хромом и восхитительно переливающимися под полуденным солнцем боками, выкрашенными в глубокий красный цвет, он, рявкнув сигналом, чинно прокатил мимо, породив в голове целый ворох мечтаний. Вот бы его в Диксон!

— О-у! — заорал что есть мочи Лимон. — Колеса!

Еще одна из трех машин, попавших на Лету вместе с баржей, только нерабочая, стоит в мастерских у Бори Кравцова. Тот ее восстанавливает уже год, причем начал он почему-то с кузовных работ… Хотя понять можно — так виден результат. Я два раза приценивался к раритету, несмотря на конский ценник. Как-то помогал Борису воткнуть коробку передач, дал несколько толковых, как мне кажется, советов, а заодно прослушал целую лекцию об истории этих машин.

— Новенький! — продолжал орать индеец, оглаживая белые буквы CHEVROLET, нанесенные на заднюю стенку кузова. — Чего вы молчите, словно не рады?!

Я подошел ближе, потрогал крышку бензобака, которая находилась сразу за ручкой открывания водительской двери, оценил на удивление свежий вид машины. Стильная штучка. Недаром Борис называл этот автомобиль типичным представителем эпохи расцвета американского автомобильного барокко. Одни обводы кузова чего стоят, не говоря уж о продольных наплывах по бокам капота.

— Рады, Леха, рады… — пробормотал я. — Muscle-пикап, дух захватывает.

— Что? — не расслышал пацан.

— Зашибись!

Да, это «Апач-Трак» 1960 года выпуска, легендарный полноприводный пикап.

Кузов и внутренности модели соответствовали дизайну своего времени.

Открыл капот. Хм… На этой модели стоит не такой двигатель, как на машинах в Манаусе, — V-образный восьмицилиндровый, на сто шестьдесят две лошадиные силы, механическая четырехступенчатая коробка, очень напоминающая уазовскую, раздатка.

Настоящий грузовик-проходимец с подключаемым полным приводом. Высоченный дорожный просвет, больше тридцати сантиметров, двенадцативольтовая электросистема. Надо же, кондиционер установлен! — настоящая новация того периода автомобилестроения, четыре фары, высокий капот с шевролевской эмблемой на передней части. Гриль-решетку радиатора внизу украшала еще одна надпись «Chevrolet», на брендовые детали американцы не скупились.