Александр Прозоров - Профессия: шерп Страница 27

— Не бойся. Я люблю только тебя и никогда ни на кого больше даже не посмотрю.

— Я знаю… Но всякий раз, как представлю тебя в трико, ведущую занятия среди мужчин… Ты в этой одежде все равно что голая!

— Не преувеличивай, — чмокнула она мужа снова. — Женщина в короткой юбке и блузке с рюшечками выглядит еще соблазнительнее. Но это не значит, что она изменит своему избраннику при первой же возможности. Кстати, такие секретарши у вас в офисе наверняка есть. Я же тебе сцены ревности не устраиваю?

— И я не устраиваю. Ты сама спросила.

— Ты должен был ответить что-нибудь вроде: я беспокоюсь за будущее наших детей в этом ужасном мире… — вскинув голову к потолку, мечтательно произнесла Сандра. — Что за дурацкая привычка всегда отвечать правду? Мог бы придумать версию поромантичнее.

— Ну, я и вправду беспокоюсь, — пожал плечами Фрэнк. — У Пита на прошлой неделе задержали ребенка в школе — за сексуальные домогательства. Директор вызвал полицию, пришлось туда ехать, оформлять признание.

— Подожди, но ведь его сыну всего восемь лет! Какое признание, какое домогательство?

— Шесть, милая. Не восемь, а шесть. Но без признания полиция не отпускала ребенка, грозила отправить в приют. Ну, а там, сама знаешь: штраф, лишение прав, усыновление в другую семью.

— Ужас! И что он сделал? Что советовал адвокат?

— Он подписал признание, теперь малышу придется полтора года ходить к психиатру. В общем, обошлось. Плохо то, что у его брата в Массачусетсе тоже сына арестовали — за то, что в школе он нарисовал на кресте Иисуса. Ему пришлось проходить психиатрическую экспертизу, а потом — курс психотерапии. Если это всплывет, суд может признать заболевание наследственным, страховка тут же подорожает вдвое, а кредитная история окажется загубленной на всю жизнь. Кстати, это именно ему восемь лет, а не сыну Пита. Наверное, я тебе про этот случай уже рассказывал?

— Читала в интернете. Так что страховые фирмы наверняка уже все знают.

— Наверное, — молодой человек поднялся. — Сандра, мне пора на работу.

— Когда я буду в положении, — спрыгнув с его колен, сообщила девушка, — то преподавать фитнес уже точно не смогу.

— Милая, мы ведь все обсудили, — поймал ее за руку Фрэнк. — Я хочу ребенка, но эта квартира для нас троих слишком мала. Как только я получу прибавку, то сразу…

— Смотри… — стукнула его пальчиком супруга. — Тогда я пошла преподавать. Переоденусь в трехцветное трико — с синей попочкой, бирюзовой грудью и желтыми рукавами, — и буду в таком виде показывать упражнения всяким похотливым самцам.

— Ты меня убиваешь! — взмолился молодой человек. — Хорошо, хорошо, я позвоню отцу. Может, он все же чего-нибудь подкинет. Он тоже при каждой встрече спрашивает о внуках.

— Что значит «тоже»?! — влепила ему легкую, шутливую пощечину Сандра. — Ты назвал меня бабушкой?!

— Милая… — Фрэнк поймал ее за руку и поцеловал в ладонь. — Я побежал.

Квартира, которую они снимали, находилась в Хобокене, а офис компании «Эйрспейс корпорэйшн» — на Монтгомери-стрит. Всего полчаса спокойного шага, так что на работу Моррисон всегда ходил пешком. Когда ветер дул с океана, эти прогулки его даже освежали. Если с запада — весь свой путь он мечтал о противогазе.

«Эйрспейс корпорэйшн» занимала три этажа в западном крыле кирпичной девятиэтажки на углу Монтгомери- и Флоренс-стрит. Построен дом был еще в пятидесятые, кондиционеры в него ставились в семидесятые и ни разу не ремонтировались, а потому внутри конторы было хронически душно. Особенно, когда работали все компьютеры. Пытаясь добиться хоть какой-то свежести, Моррисон повесил над головой настенную подставку на четыре цветочных горшка, в которых мужественно боролись за жизнь три бледных аспарагуса и полужелтый папоротник, и каждое утро опрыскивал их из пульверизатора. Однако на этот раз растениям не повезло. Едва только кресло скрипнуло под опустившимся на него инженером, как приоткрылась дверь напротив, и его поманил к себе Гарри Ситнер, начальник отдела:

— Иди сюда, Фрэнк, у меня есть к тебе серьезный разговор.

— Да, шеф, — поднялся со своего места молодой человек и через полминуты опустился на стул перед начальником.

— Пожалуй, даже не один, а два разговора, Фрэнк. — Ситнер был полноват и, когда волновался, всегда сильно потел, постоянно промакивая обширную лысину синим платком. Только синим, другими он почему-то не пользовался. — Прежде всего, Фрэнк, тебе нужно снять свою цветочную подставку. Она сделана в виде креста и всех раздражает.

— Кого, Гарри? — не понял Моррисон. — Ты — баптист, Пит — баптист, Леон — так и вовсе мормон. Мы же всегда вместе пьем на общие праздники! Да и вообще, это не крест, а крепеж под цветочные горшки.

— Не спорь, Фрэнк, не спорь! — отмахнулся Ситнер, тиская платок. — Бесполезно. Сними — и все. С этим русским все словно помешались! Им мерещится христианство в каждом перекрестке. Они сняли крест с монумента погибшим одиннадцатого сентября, они убрали крест воинского мемориала на горе Соледад, они запретили кресты в школах и наружные кресты церквей — а ты цепляешься за какую-то дурацкую подставку? Это без разговоров, мне тут скандалы и штрафы не нужны. Теперь более важный вопрос. Ты знаешь, у нас в стране кризис, денег ни у кого нет. Фирма решила радикально сократить расходы.

От такого начала Моррисон не просто забыл про кресты и христианство вместе взятые — он весь покрылся потом почище своего начальника.

— Со следующего года договор аренды этого здания заканчивается, и продлевать его «Эйрспейс корпорэйшн» не намерена. — Гарри сделал паузу, чтобы еще раз промакнуть голову, и продолжил: — Ты хороший парень, Фрэнк, ты хорошо чувствуешь объем, находишь интересные условия. Поэтому «Эйрспейс корпорэйшн» в моем лице предполагает продолжить наше сотрудничество в несколько ином варианте. Ты будешь делать ту же самую работу, что и сейчас, но не за оклад, а по подрядному договору. В принципе, изменится только то, что ты будешь сидеть за компьютером не здесь, а у себя дома, точно так же готовя спецификации и чертежи для макетного производства. А поскольку на аренде фирма сэкономит дикую кучу денег, то тебе, полагаю, даже получится повысить зарплату.

— Да, Гарри! — облегченно выпрямился молодой человек.

— Никому о нашем разговоре ни слова! — тут же предупредил Ситнер, вскидывая палец. — Не каждому повезет так же, как тебе. И сними со стены эту проклятую подставку! Если ее вид оскорбит чьи-то религиозные чувства, я вычту штраф из твоей зарплаты.

— Понял, шеф!

— Иди, снимай, — разрешил Ситнер.

После такого вступления Фрэнк, разумеется, исполнил предписание начальника со скоростью света, сунув злополучную подставку под стол, а цветы, благо не разросшиеся, расставив возле монитора. Затем рьяно взялся за работу, старательно ни на что не отвлекаясь. Даже обед заказал себе с доставкой — пиццу с грибами и анчоусами. Правда, после работы задерживаться не стал: уж очень хотелось поделиться с женой хорошей новостью.

По дороге домой он неожиданно заметил на стене красивое граффити — большой коричневый крест на синем фоне с надписью: «Вернем Америку Иисусу», замедлил шаг, но останавливаться не стал. К удивлению Фрэнка, напротив его дома, на стене кирпичной двухэтажки, в которой жили с семьями крикливые итальянские водопроводчики, красовался крест, очень похожий на тот, что встретился по дороге — только черный на бежевом, а сама надпись — синяя по красному. В этот раз он все же остановился, оглянулся на окна второго этажа. Да, из кухни смотреться будет неплохо, нужно показать Сандре.

Он повернул на свою сторону улицы, поднялся наверх, открыл дверь:

— Ты уже дома, милая?

— Извини, у меня руки в креме! — Выскочив из спальни, она быстро поцеловала его в губы. — Я сейчас!

Она метнулась обратно и спросила уже оттуда:

— Как дела на работе?

— Похоже, с нового года ходить туда мне больше не понадобится. — Сандра выскочила обратно. Увидев ее округлившиеся глаза и разом посеревшее лицо, Фрэнк торопливо успокоил жену: — Все хорошо, я буду работать дома. Мне даже повысили зарплату.

— Ф-фу, слава богу, — перевела дух девушка. — А я уж было подумала… — Она опять ушла, но тут же выскочила снова: — Повтори!

— Ты видела, какой красивый крест кто-то нарисовал напротив нас? — отступил к окну Фрэнк.

— Повтори, что ты сказал?! — еще раз потребовала Сандра, подступая с воинственным видом. Из ее растопыренных пальцев грозно выступали длинные белые ногти, неразмазанный крем топорщился во все стороны, словно лохмотья линяющей кожи, глаза горели огнем.

— Я получил повышение, — смиренно сложив руки на груди, склонил голову Фрэнк.

— То есть, мне пора уходить с работы? — вкрадчиво уточнила она.