Андрей Буторин - Осада рая Страница 27

Сотрудник внутренней охраны такого, к счастью, не сказал, зато стал задавать скучным голосом вопросы, главными из которых были: откуда, куда, в какое время шел вчера потерпевший, кто, чем, куда и с какой целью ударил его? По меньшей мере на половину из них у Нанаса не имелось ответов; на остальные же он отвечал исходя из выведенного им сегодня правила, а именно думал, прежде чем что-то сказать, и изо всех сил старался не ляпнуть лишнего. О своих подозрениях насчет сослуживца-здоровяка он, разумеется, промолчал. В результате внутренник не узнал от него ничего, что могло пролить хоть какой-то свет на это дело. Да еще ночью намело довольно много свежего снега, и от вчерашних следов, по которым хоть что-то можно было узнать о нападавшем, ничего не осталось.

Даже самому Нанасу было понятно, что с такими скудными данными найти злоумышленника невозможно. Понимал это и внутренник. И принимать такое безнадежное дело ему, разумеется, не хотелось, поэтому он, недовольно поморщившись и скосив в сторону взгляд, произнес:

— Мы его не найдем.

— Да, — пожал плечами саам. — Никак не найдете.

— Поэтому заявление лучше не пиши.

— Не буду, — немного подумав, сказал Нанас, решив не пояснять насчет своего неумения это делать.

— А если передумаешь…

— Не передумаю, — перебил внутренника юноша, на что тот снова поморщился и сухим четким тоном повторил:

— А если передумаешь, нам придется «раскрыть», что ты нанес себе травму сам, умышленно, чтобы «откосить» от службы.

— Что?.. — Нанаса удивил поначалу не столько смысл услышанного, как тот факт, насколько эти слова были схожи с теми, что говорил ему по этому поводу Костя. А потом, когда до него дошло, что это ему говорит человек, который должен его защищать, ему стало вдруг настолько противно и гадко, что он едва сдержал приступ тошноты и поспешно отвернулся к стенке.

— И не вздумай болтать, тебе все равно никто не поверит, — услышал он перед тем, как хлопнула, закрываясь, дверь.

Убедившись, что он снова один, Нанас с отвращением прошептал:

— Третье правило дикаря Лопарева: ни у кого не проси защиты, защищай себя сам!.. — Затем он вздохнул, помотал перевязанной головой и добавил: — И четвертое: старайся поменьше расстраиваться, когда слышишь гадости. А то здоровья не хватит…

Дверь внезапно распахнулась снова, и Нанас невольно сжался, почти уверенный, что это вернулся внутренник, подслушавший за дверью его изречения.

Но это оказалась Надя, которая порывисто ворвалась в комнату и, вытянув руки, бросилась к его кровати.

— Нанас!!! Нанас, что с тобой?! Как это?! Кто?..

Он постарался улыбнуться так широко, насколько это было возможно. Впрочем, от радости снова видеть любимую ему не особо пришлось притворяться.

— Да все со мной хорошо! Не переживай.

— Тебя невозможно оставить одного ни на минуту, — принялась осторожными прикосновениями пальчиков ощупывать его повязку девушка. — Сначала стрела в шапке, теперь и самой голове досталось…

— Откуда ты узнала? — спросил Нанас, мысленно поблагодарив всех духов, что Надя еще ни от кого не услышала, как его чуть не раздавил белый змей.

— Женским сердцем почуяла, — буркнула та, убедившись, что ее любимый живой и вроде бы помирать в ближайшее время не собирается. — А теперь я хочу выслушать твою версию.

Вздохнув, Нанас повторил то, что рассказывал уже Косте с врачом и подлому внутреннику.

— Просто так, ни за что кто-то шарахнул тебя дубиной по голове?!. — воскликнула Надя.

— Может, не дубиной, — сказал парень. — Может, камнем. Или прикладом автомата.

— Но зачем?! За что?!.

— Может, обознались. А может, приняли за дикаря. Я ведь и на самом деле дикарь, — попытался отшутиться Нанас, за что тут же получил от любимой звонкую пощечину и, схватившись за горящую щеку, изумленно уставился на девушку:

— А это за что?..

— За «дикаря», — отвернулась нахмурившаяся Надя. — Чтобы я больше от тебя этого не слышала!.. — Но тут же она повернулась к нему снова, и взгляд ее наполнился жалостью: — Болит?..

— Конечно болит!.. — буркнул, потирая щеку, саам. На самом деле душа его пела от счастья, но он решил немного повредничать.

— Да я не об этом! — фыркнула девушка. — Голова сильно болит?

— Не сильно! Легохонько! — не сумел удержать счастливой улыбки Нанас и, приподнявшись, потянулся к любимой в неудержимом желании ее обнять.

Однако девушка, оглянувшись на дверь, отстранилась:

— Ну-ну!.. Лежи, больному нельзя так себя вести! А вдруг зайдет кто-нибудь, увидит, чем ты занимаешься, и тогда тебя точно выбросят варварам. За притворство.

— Ага, — сказал Нанас, досадуя, что Надя увернулась от объятий, — теперь мне понятно, от кого ты узнала обо мне.

— Ну да, мне позвонил Костя. Сказал, чтобы я пару дней за тобой присмотрела, когда у меня нет дежурства.

— Позвонил?!.. Тебе?.. Откуда у тебя телефон?..

— Он позвонил вахтерше в общежитие, — рассмеялась девушка, — а та меня разбу… позвала. Видел бы ты сейчас свою удивленную рожицу!

— Так ты ведь из-за меня не выспишься! — ахнул, не принимая шутки, парень. — Ложись, вон, на Костину кровать и спи!

— Ну да, еще не хватало! Что я сюда, спать пришла? Я и во время смены успеваю подремать — дети ведь тоже ночью спят, редко у кого какие проблемы возникают…

Надя внезапно замолчала и принялась разглядывать Нанаса каким-то странным взглядом, от которого у парня вдруг запершило в горле и побежали по коже мурашки. А затем девушка бросилась к нему, обвила его шею руками и, уткнувшись в его щеку ставшим внезапно мокрым лицом, горячо-горячо зашептала:

— Не смей умирать! Никогда-никогда! Слышишь? Не смей!.. Я не смогу без тебя жить…

Глава 15

КАЗНЬ

Два дня постельного режима, прописанные Нанасу врачом, пролетели стремительно, показавшись новоиспеченному полярнозорненцу и впрямь похожими на рай. В первую очередь, конечно, благодаря тому, что рядом с ним почти все это время находилась его любимая. Но и все остальное вокруг было таким, о чем молодой саам еще совсем недавно не только не смел мечтать, но даже и не подозревал, что такое бывает. Ему не приходилось заботиться о пище — Костя Парсыкин приносил из общежитского буфета, брал и завтраки и ужины, а во время обеда привозил с поста полагающуюся новому охраннику порцию. Ему не приходилось также беспокоиться о холоде — в комнате имелся электрический обогреватель, и зачастую в ней даже становилось жарко. Спал он теперь не на жесткой лежанке и не на еловом лапнике, а на мягкой, уютной постели. На второй день, когда голова уже почти перестала болеть и кружиться, Нанас выбрался в душ и впервые почувствовал, что «водные процедуры», которые так нравились Наде и местным жителям, стали доставлять удовольствие и ему.

Если бы он оказался в подобных условиях еще неделю назад, когда ничего не знал об окружающем мире, то наверняка бы подумал, что каким-то образом попал в Верхний мир к добрым духам и что все чудеса вокруг созданы именно ими. Но теперь он уже знал довольно много, а если чего пока и не успел узнать — например, откуда в кранах берется вода, — все равно понимал, что этому есть объяснение, что все это сделали никакие не духи, а обычные люди, такие же, в общем-то, как и он сам.

Ночами он мало спал, больше думал, и все сильнее укреплялся в мысли, что Полярные Зори, пусть и не оказавшиеся Изумрудным городом из сказки, и на самом деле во многом приближаются к тому, что обещал ему за спасение дочери «небесный дух» Семен Будин, — земным раем. И молодому сааму теперь по-настоящему захотелось стать полноправным жителем этого города. Но для этого нужно было сначала отстоять Полярные Зори, отогнать от его стен врага.

Костя Парсыкин рассказывал ему новости, и в них было мало хорошего. Варвары не отступали. То в одном, то в другом месте они предпринимали массированные атаки, иногда по нескольку раз за день. Защитники города вели себя самоотверженно и стойко, уничтожив, по примерным подсчетам, уже две-три сотни дикарей, но и сами они несли неизбежные потери. Становилось понятным, что быстро врага не одолеть и осада затянется надолго. А меж тем боезапасы у осажденных не были бесконечными. Да и продукты могли в конце концов кончиться, ведь кроме свинофермы, мясо давала охота, да и рыба из окрестных озер оказывала рациону горожан неплохую помощь. Теперь же об охоте и рыбалке пришлось забыть, за счет чего под нож шло все больше и больше свиней. К тому же пришлось привлечь для защиты города много мужчин, которые раньше занимались важными и зачастую тяжелыми физически городскими делами. Теперь вся эта тяжесть упала на плечи женщин, стариков и подростков, и те не всегда справлялись со всем в полной мере.

Никто пока не говорил об этом вслух, но некоторые уже начинали шептаться, что дольше месяца при нынешнем раскладе городу не выстоять. Костя рассказал этот слух также шепотом, словно боялся, что и у стен общежития имеются уши.