Дмитрий Янковский - Разбудить бога Страница 28

«Во как, — подумал я. — Написано, как отрезано».

Показали рекламу гомеопатического средства. В голове мелькнула мысль составить словарик действительного значения терминов на телеэкране. В голове от похмелья было тяжело, но мысль в воспаленном мозгу засела устойчиво, и я принялся скрипеть мозгами, составляя фразы.

— На букву «Г», — сказал я вслух. — Гомеопатия — способ заставить больного купить меньшую дозу лекарства за большие деньги. На букву «Р». Реклама — основная телевизионная передача, изредка перемежающаяся сериалами.

«Циником становлюсь, — мелькнула мысль. — И передергиваю. Если с гомеопатией в точку, то с рекламой погорячился. Реально она не занимает львиную долю эфирного времени. И перемежается не только сериалами. Хотя... Чем еще? Фильмами? Так фильмы тоже уже стали рекламными. Рекламируют российскую армию, или американскую мечту о всеобщей демократии, или нужное мировоззрение. Даже новости стали рекламными, черт бы их побрал! Не такое уж дурацкое я придумал определение. К сожалению».

От мыслительных усилий голова разболелась сильнее прежнего. Переборов свою извечную нелюбовь к опохмелке, я встал и поплелся к бару. В глазах от одурения уже начинало двоиться. Открыв бар, я уныло осмотрел имеющиеся бутылки, выбрал джин, наплескал полстакана. Смотреть на спиртное было тошнотно, но я взял себя в руки и опрокинул жгучую жидкость в рот. Меня чуть не вырвало, но уже через полминуты стало полегче. Я вспомнил, как Брюс Виллис в «Крепком орешке» поджимал пальцы ног, чтобы избавиться от усталости, но от похмелья это не особенно помогло. Джин лучше.

Вернувшись на диван, я набрал номер Бабуина.

— Привет, — сказал я, когда тот поднял трубку. — Как ты?

— Хуже еще не было, — почти простонал Бабуин. — Мало того что бодун редкий, так еще какая-то падла...

— Что такое? — полюбопытствовал я, предвкушая пикантные подробности.

— Когда вы с Катькой уехали, я еще продолжал веселиться. Ну на улице уже. Понравилось мне выть и ползать на четвереньках, короче. А там еще снег. Прикольно — следы остаются. И прикинь, какой-то пьяный мудак из гостей с криком «Оборотень!» пальнул мне в рожу из газового пистолета.

Я не удержался и прыснул коротким смешком.

— Очень смешно? — страдальчески поинтересовался Бабуин.

— Нет. Это я икаю. Мне тоже на редкость хреново. Рожа-то целая?

— Частично. Ожог на щеке, глаза чуть не вылезли. Башка чугунная.

— Понятно. Ты не помнишь, кого Катька вчера в бассейне топила?

— Мочалку одну из подопечных Шурупкина, Она тебя, пьяного, попыталась за яйца пощупать.

— А я что?

— Ты? Ноги раздвинул. Но Катька твоя быстро урегулировала ситуацию. Слышишь, Саня, ты не грузись на то, что я вчера плел. Ну насчет баб. А? Пьяный я был до потери чувствительности отдельных участков кожи.

— Понятно. Если честно, я не помню почти ни хрена. Да, может, оно и к лучшему.

— Точно к лучшему, — уверил меня Бабуин.

— Ладно, поправляйся, — сказал я.

— Встретимся пятнадцатого, — ответил он и отсоединился.

От второй дозы джина похмелье начало меня отпускать. Я умылся, нашел очки Кирилла возле зеркала и надел их. Лучше бы стекла в них были розовыми, тогда мир бы выглядел хоть немного лучше.

«Может, действительно уничтожить его к чертовой бабушке? — почти всерьез подумал я, — Найти этого Спящего Бога, разбудить, да и дело с концом. Хорошее место для посмертного существования, если верить Оленю, обеспечено и мне, и Катьке, и Максу. Так на кой же хрен тогда мучиться? Просыпаться каждое утро и знать, что новый день ничем не будет лучше вчерашнего?»

Честно говоря, я уже нисколько не сомневался в реальности существования Спящего Бога. Он так четко вписывался в общую структуру мира, состоящего из множества сфер, что рассказ Северного Оленя не вызывал у меня особых сомнений. Понятно, что всей истины Посланник выдать не мог, что-то он наверняка утаил, может, даже нечто важное, но процентов на восемьдесят правды можно было рассчитывать.

«Уничтожение мира сродни самоубийству, — подумал я. — Кроме того, миллиарды людей что-то могли не успеть, не доделать. Может, что-то важное, как им кажется. Нет, Не смогу я стереть этот мир ластиком. Хотя Северный Олень молодец, нашел подходящую кандидатуру. Бывшего профессионального убийцу. И Кириллу он тоже предлагал этот вариант не случайно. Кирилл ведь тоже когда-то был снайпером».

Я вспомнил несчастного опера, коряво ведшего протокол моего допроса. Как он говорил? Чем я, мол, хуже бывшего снайпера? Сейчас мне хотелось позвонить ему и переписать на него всю рекламную империю, доставшуюся от Кирилла. И ведь это был бы выход, кроме шуток. Передав дела другому, я мог освободиться не только от денег, но еще от обязанностей и долгов, которые не радовали меня. Останавливало только одно — мы с Катькой сняли отличный фильм и мне хотелось пробить им стену засохшего дерьма, которая возникла между производителем и потребителем. Не сама возникла, конечно. Ее десятилетия строили воры, которые сначала собирали партийные взносы, ничего не давая взамен, а теперь присосались к нефтяной трубе, словно нефть может принадлежать кому-то лично. Они скрупулезно и тщательно создавали условия, в которых выгодно производить только никчемный товар. Так что в чем-то Катька безусловно права. Чтобы сделать хороший товар, надо наплевать на выгоду. Надо быть изначально богатым и духовно свободным, чтобы делать что-то хорошее. Но сейчас я хотел доказать, что при определенных раскладах хороший товар еще и выгодно производить.

Хотя в общем-то у нас с Катькой уже почти не осталось сил на продвижение нашего фильма. Второй мы начали снимать от безысходности, уже так, как того требовал рынок. Однако Бабуин обещал мне контракт с Первым каналом, а это могло коренным образом изменить ситуацию. Они на Первом сами могли не знать, какой рычаг дают мне в руки. Пусть они хоть чуть-чуть ослабят оборону, пусть подумают, что меня можно купить. Пускай. Мы с Катькой сделаем вид. Мы уже научились. Но если у меня получится хоть на сантиметр просунуть лом в трещинку, от этой стены камня на камне не останется.

Я внезапно подумал, что ребята Эдика со вчерашнего дня без горячей пищи. Надо бы им обеспечить возможность поесть по-людски. Чувствуя себя уже значительно лучше, я взял рацию и попытался вызвать начальника группы. Однако эфир молчал. У меня это сразу вызвало нехорошее предчувствие.

Задумался я лишь на секунду. Несмотря на остатки похмелья, в критической ситуации мозги работали вполне прилично. Первой мыслью было рвануть в холл, где сидели, не спуская взгляда с двери, двое охранников. Однако я от нее отказался. Если кто и проникнет в дом, то только через главный вход, а встречаться с непрошеным гостем я пока не был готов. Только японские каратисты из анекдота прыгают голыми пятками на острую саблю. Я не сторонник таких радикальных методов. Я человек простой, не отягощенный излишней физической формой, а потому с подросткового возраста предпочитал таскать в кармане свинчатку на всякий случай. Уличная драка — это вам не Олимпийские игры. А уж если за тобой охотится киллер, то и подавно.

Поправив очки на носу, я встал с дивана и вскарабкался по деревянной лесенке в мансарду. Это было нежилое помещение. У Катьки там располагалась студия звукозаписи, а у меня сейф. Не тот, что с деньгами, а тот, в котором хранилась подаренная на прошлый день рождения двустволка. Деньги мы на банковском счете держим, в сейфе им было бы тесно. А вот двустволке — нормально. Хотя стоила она, судя по уверениям оценщиков, больше двухсот тысяч долларов. Топ-менеджер сети оружейных магазинов презентовал мне это ружьишко в знак признательности за хорошо организованную рекламную кампанию. Был этот древний штуцер десятого калибра произведением видного немецкого мастера, имел инкрустированное золотом цевье из ореха и окованный полосой черненой бронзы приклад. Весьма внушительная, надо признать, штуковина, как по габаритно-весовым характеристикам, так и по количеству вложенного труда и таланта. Хотя в данный момент, если честно, меня больше заботили боевые качества этого слонобоя.

Пробравшись через заставленную звуковой аппаратурой студию, я открыл цифровой замок сейфа и вытащил тяжеленный штуцер. То, что он стреляет, я знал доподлинно, поскольку об этом прямо говорилось в прилагаемом к оружию сертификате. К тому же вместе с ружьем мне были вручены две коробки патронов десятого калибра, снаряженных волчьей картечью. Если бы Бабуина не из газульки приложили вчера в полуволчьем состоянии, а из этого монструозного устройства, то сводить меня с Первым каналом скорее всего было бы уже некому.

Разорвав картонную упаковку, я распихал звонкие латунные патроны по карманам, переломил ружьецо и зарядил оба ствола. Патроны плотно встали на место. Вытолкнутый ими воздух коротко пропел в стволах нотой «фа». Сталь безупречная — плохой материал так не звучит.