Алексей Головлев - Воин Бездны Страница 28

Бастиан наконец повернулся и обвёл взглядом курсантов. Продолжил медленно и внятно – будто слабоумным втолковывал:

– А раз защищать некого, то и нам на них нападать не из-за чего. Ясно?

Но заткнуть Свистка было не так просто. Он умолк на минуту, робко переминаясь с ноги на ногу, но все-таки продолжил:

– Ну… да. Наверно. А им на нас? Они же могут напасть, разве нет?

Бастиан замер на миг, будто ушам своим не веря. Оглядел Свистка с головы до ног – мол, не шутишь ли? Потом затрясся в приступе громового хохота.

– Ну ты… Ну повеселил! – Отсмеявшись, он ткнул Свистка пальцем в грудь. – Запомни, малыш: «Горностай», даже с такими, как вы, болванами на борту, способен отправить на дно любого пирата – если догонит, само собой. И вон те, на люггере, – об этом знают.

Он ухмыльнулся. Кивнул в сторону пиратского судна.

– Правда, удирать они не собираются. Даже если захотят, не смогут: крен на борт у них не от хорошей жизни. А раз всё так сошлось – мы не спеша подойдём саженей на триста и вышлем шлюпку. Вот так. Теперь ясно?

– Но если… Если они не нужны нам, а мы им… Тогда зачем?

Беседа, похоже, забавляла боцмана: он выгнул бровь, разыгрывая безграничное изумление. Получилось у него мастерски.

К полудню суда легли в дрейф недалеко друг от друга. Матросы «Горностая» столпились у борта, переговариваясь вполголоса. Офицеры что-то обсуждали в кают-компании: сквозь полуоткрытую дверь доносились неразборчивые обрывки слов.

Эрван с любопытством разглядывал пиратский корабль. Вблизи тот не производил особого впечатления: заметно меньше «Горностая», несмотря на свои три мачты; голая палуба – ни шлюпок, ни метательных машин; грязные, облупившиеся борта. Под бушпритом вместо названия – нелепая, будто нарисованная детской рукой картинка: что-то вроде колючего шара на гребне волны.

Несколько человек бесцельно шатались по палубе, время от времени посматривая в сторону «Горностая».

– И это пираты? С чего их так боятся? – буркнул Эрван себе под нос.

Эрван с интересом посмотрел на старого моряка.

– А тебя, в смысле вас… На твой корабль нападали пираты?

Гоэл кивнул:

– И на нас нападали. И мы нападали. Я ж говорю, жизнь – она сложная.

– Как так?

Эрван с недоумением воззрился на старика. Гоэл, брюзга и зануда Гоэл – пират? Да нет, быть не может. Наверняка просто ослышался.

– А вот так, – Гоэл говорил обыденно и просто, словно они о погоде судачили. – Ходил я когда-то на одной посудине… молодой ещё, чуть старше тебя. Хозяин у нас был сволочь и скряга, каких мало, – на всем выгадать старался: сам себе и капитан, и штурман, и лекарь. Матросов у него было, считай, вполовину меньше, чем надо бы, – платить ему, вишь, не хотелось. А деньгу флоту отдать, чтобы, значит, с караванами ходить, – ни-ни! Ни в какую. Вот мы в одиночку и болтались – туда-сюда, туда-сюда…

Гоэл вздохнул и замолчал: наверно, воспоминания одолели. Эрван подождал пару минут, потом осторожно тронул старика за плечо.

– А… Ну да. Шли мы, значит, на юг – вот как сейчас. В трюме пшеница под завязку, плюнуть некуда. Аж на палубе спали. А доски мокрые, скользкие – ватерлинии не видно, вода через борт так и хлещет! Ну вот… С волны на волну еле переползаем – не корабль, а горшок с дерьмом. Ну тут нас и нагнали – такие же, как эти.

Гоэл махнул рукой в сторону пиратского судна.

– Капитана, само собой, за борт… Да мы и не плакали – поделом ему, сквалыге! А нас в команду. Так я с пиратами и оказался.

Гоэл снова вздохнул: глубоко, но без тени раскаяния.

– Только вот что я тебе скажу, малый: паршивая это работёнка.

– Что, старый пень, – своих увидел? Соскучился?

Эрван вздрогнул: боцман ухитрился застать его врасплох.

– Меньше его слушай – уши целей будут. Хотя кое в чём он прав: плавать в одиночку решаются либо жадюги, либо дурачьё. Уж лучше флоту часть денег отдать – остальные целей будут.

– А разве мы не должны защищать любое мирное судно? Для того вроде и служим, разве не так? – осторожно поинтересовался Эрван.

– Должны-то должны… – Боцман покачал головой. – Но старый дурень тебе уже сказал: жизнь – она сложная. Всех защищать – судов не напасёшься, тут хоть бы караваны прикрыть… А ещё на севере не пойми что – того гляди война начнётся. Вот и выходит: или плати, или плыви сам – до первого пирата!

Эрван нахмурился: боцман внимательно посмотрел ему в лицо, хлопнул по плечу.

– Не бери в голову! У нас и своих неприятностей хватает. Кстати, о неприятностях: ещё кое в чём старикан не соврал – паршивая у этих оглоедов работёнка, скоро сам убедишься. Видишь, сигналят?

Эрван посмотрел на чужое судно: один из пиратов вскарабкался по выбленкам и размахивал белым полотнищем – вверх-вниз, вправо-влево. Затем пауза. И снова. И снова…

«Как у него руки не отсохнут!» – Эрван с изумлением покачал головой. Боцман, похоже, расценил жест как вопрос.

– Просят выслать шлюпку. – Он улыбнулся в бороду, довольный, как сытый кот. – Правильно, куда б они делись. Ялик на воду! Ты, Гвент, со мной. И Свисток – ему полезно.

Последние указания получали уже на банках.

– Итак, нас одиннадцать, считая меня, – весёлость Бастиана испарилась, он выглядел сосредоточенно, почти угрюмо. – Ты, Эрван, берёшь Юэна, Кадо и Туди.

Свисток встрепенулся: его настоящее имя вспоминали нечасто. Бастиан меж тем продолжил:

– По моей команде – в трюм! Там переворачиваете все сверху донизу. Остальные разбиваются на пары и занимают палубу. Не расслабляться, друг друга из виду не терять. Оружие держим под рукой, но просто так не достаём. Всем ясно?

Бастиан обвёл матросов пронзительным взглядом. Юэн и Кадо, похожие, как братья, своими тёмно-русыми бородами и обветренной кожей, кивнули одновременно.

Бледный от напряжения Свисток едва не вырвал уключину из гнезда: раздался громкий плеск, крохотный экипаж окатило брызгами.

– За веслом следи, телятина! – зашипел боцман. – Опозоришь меня перед этими… башку оторву и в море кину! Мы – боевой флот, ясно? Так что плечи шире, морды наглее – и вперёд!

– Один вопрос, – Эрван старался говорить коротко и по делу. – Что искать?

– Улики, само собой, – Бастиан пожал плечами. – Если они кого-то распотрошили, в трюме должна быть добыча. Найди и осмотри оружие: могли остаться следы драки. Да ты и сам не маленький, на месте разберёшься.

– Понял, – Эрван кивнул. – Если чисто…

– Поднимаешься на палубу и мирно отчаливаем.

– А если что не так…

– Отбиваешься и орёшь во всю глотку. Тех, кто дёргается, режем на месте. Остальным верёвки на запястья – и к нам. Пусть дальше капитан решает. Всем всё ясно?

Скупые кивки в ответ.

Палуба была грязной. Неопрятной и скользкой, покрытой засохшей слизью от рыб и кальмаров, заляпанной бурыми пятнами вперемешку с белёсыми разводами соли. Сильно пахло гнилью, затхлостью и ещё чем-то незнакомым, но ещё более тошнотворным. Эрван благоразумно решил дышать только ртом.

Возле бизань-мачты стояла горстка людей – десяток от силы. Эрван заметил их не сразу: засаленная одежда и чумазые лица сливались с палубой.

– Ба! Ну надо же! «Морской ёж»! Я думал, эта посудина давно на дне… А старина Конгар, значит, ещё барахтается! И даже имеет наглость вызвать на переговоры… Воистину чудны дела Твои, Господи!

Бастиан двинулся к пиратам, широко раскинув руки, словно намеревался обнять всех разом. Матросы с «Горностая» держались за ним.

– Не Конгар. Я.

От группы пиратов отделился высокий человек, настолько худой и нескладный, что издали походил на карнавальную марионетку. Он сделал пару шагов навстречу Бастиану. Тихо произнёс:

– Конгар погиб. Три дня назад. Я вместо него.

Эрван вгляделся в лицо пиратского капитана.

Обветренная кожа, изрезанное тёмными складками лицо; впалые щеки, заострившиеся скулы; редкие кусты щетины, кое-как приютившиеся на подбородке… И глаза – ярко-голубые глаза, глядящие с тоской, болью и ещё чем-то…

Обречённостью, может быть?

Да ему и двадцати нет! Сквозь грубую оболочку на моряков «Горностая» смотрел юноша, едва ли не подросток.

И это капитан?

Эрван посмотрел на остальных: дети, настоящие дети!

«Лет по пятнадцать, а то и меньше! – Эрван от удивления даже забыл о мерзком запахе. – Да тут и наш Яник за настоящего матроса сошёл бы! Какого их в море понесло?»

Меж тем Бастиан остановился. Сдвинул брови, посмотрел по сторонам, словно что-то прикидывая. Заметил поодаль несколько пустых бочек. Выбрал одну, с виду почище остальных. Вольготно, с хозяйским видом, уселся на неё.