Александр Диденко - Арка первая: За чертой мести (СИ) Страница 28

Лидер «К-9» остановился в шаге от приговоренного, будто чего-то ожидая.

И Ферро не обманул. Дрожа выпрямился, встал на колени и опустил голову, хрипло произнеся:

Я прошу… у тебя прощения.

У меня?

У них, Ферро сглотнул и вновь затрясся от жуткой дрожи, у них всех.

Да? Перечислишь?

Ответом стала тишина. Ферро не помнил имен. Не мог вспомнить или не стал запоминать, уже не важно. Не смог даже повторить, хотя только что слышал каждое. И Джей знал, что так будет. Хаук отчего-то был уверен знал.

Что ж… Уже не важно. Предательства не прощают. Но… может тебе удастся вымолить прощения у них лично.

И Джей обнажил клинок.

По короткому лезвию в веселом танце запрыгали искры красная и голубая. Электричество и огонь. Чистая неадаптированная и неусмиренная энергия.

Хаук хотел кричать. Перепрыгнуть чертово ограждение, выбить оружие у этого психа. Все, что угодно, лишь бы не дать нарушить один из высших запретов.

Ни одна мышца так и не дрогнула, не подчинилась.

Джею попытались помешать имперские: вперед кинулся кто-то из отряда Ферро. Но здесь, на территории вольных, вольных же и хватало. Сами Командующие не позволили мешать суду. Прервать казнь.

Остановить безумный выбор того, кто все эти пять лет теперь Хаук это наконец понял жаждал лишь смерти. Двух. И сделал их… такими.

Но еще не время.

Тишины давно не было над площадью разнесся дикий безумный крик, полный боли и ужаса. Огненно-голубые искры танцевали вокруг Ферро диковинным фейерверком, обжигая и изменяя тело, заставляя его дергаться в безумной агонии, сдерживаемой лишь мертвой хваткой того, кто сегодня стал палачом. А Джей все так же спокойно считал до десяти.

И лишь после этого высвободил клинок, безразлично добавив:

Он не заразен, можете проверить. Я тоже.

Кто-то из командующих кивнул. Кто-то достал и спустя пару мгновений спрятал странное устройство и тоже согласно наклонил голову.

Крики уже смокли, сменившись булькающими хрипами. Но не агония. Не в силах отвести глаз, Хаук смотрел, как гниет, тлеет и сворачивается кожа, преломляются мышцы, искривляются кости и меняют цвет плоть и кровь. Это и есть «пустынка»? Человека в этом… еще живом существе теперь выдавала лишь имперская форма.

Кто-то из участников парада не выдержал, шагнул вперед, поднимая уже свое оружие, чтобы прекратить этот ад. Избавить от мучений. И опустил, тупо уставившись в дуло револьвера Джея.

Не смей. Отправишься за ним.

Но… это же…

Медленная мучительная смерть. И осознание: ты не умираешь, тебя забирает Пустошь. Клетка за клеткой, мгновение за мгновением. Никому не сметь прерывать это «пустынка» сама решит, когда этот ублюдок сдохнет. Сдохнет ли вообще. Не волнуйтесь, скоро тут появятся медики и все уберут. Мое последнее желание: Ферро пустят на опыты.

С этими словами Джей снял пояс с оружием и передал его понятливо шагнувшему вперед вольному.

Я… не хочу надевать на вас наручники, тихо произнес тот, принимая перевязь как какую-то реликвию.

И не надо. Я знаю закон. Я не буду сопротивляться.

Во вновь опустившейся тишине сквозь толпу аккуратно протолкались медики. Несколько минут и о произошедшем не говорило почти ничего: лишь новый участник шествия и лица тех, кто стал свидетелем самой страшной из совершенных казней.

Впервые парад должен был закончится для одного из участников плахой.

Джей поднял на глаза свои зеркальные очки и теперь шел наравне с главой парада, улыбаясь как ни в чем не бывало. Никому и в голову не пришло ему мешать. И кто знает, какими в этот момент были его глаза.

Но эта улыбка была настоящей.

Самой настоящей и искренней за последние пять лет.

Хаук сидел один в центре комнатушки на втором этаже, с ногами устроившись на прорезиненной подстилке Джея. Сидел и буравил взглядом дверь, будто ожидая, что та вот-вот откроется и проклятый соседушка войдет как ни в чем не бывало, разумеется, тут же согнав высотника с нагретого места.

В голове было пусто.

На эмоции и мысли просто не осталось сил.

Странно, но тогда на площади, когда вновь поднялся шум, никто не обвинил Джея в страшном бесчеловечном убийстве. Его обвиняли в другом. Каждый, кто мог, поливал вольного грязью за то, что тот сам выбрал смерть. И именно этого Хаук не мог ни понять, ни принять. Да, Джей многих потерял, да, они были ему дороги но, черт возьми, разве в их проклятом мире есть хоть кто-то, кто не терял никого? Люди гибнут. Людей забирает Пустошь порой целыми городами. А те, кто остаются, изо всех сил цепляются за жизнь. Этому учат с рождения. И с рождения каждый понимает, что никто из близких, что бы ни случилось, никогда не будет рад подобному шагу.

Да, в списке имен звучали одинаковые фамилии. Сестра? Жена? Думать об этом тогда не пришлось, а сейчас не позволяла совесть. Казалось, что Хаук испачкает их память своими пустыми догадками и предположениями. Хотя и вспомнилось Джей носил кольца. Два одинаковых кольца побольше и поменьше на цепочке на шее.

Но раз удалось выжить стоило ли тратить удачу вот так? Стоили ли те имена жизни самого Джея и боли тех, кому он был дорог? Здесь и сейчас Хаук отчетливо понимал: приговор Системы как неизбежность, пять Высших законов, Командующие все это не стоило и гроша перед простым детским «не хочу». Желал ли того Хаук или нет, за эти пару недель Джей сумел занять свое место в его душе. Как тот, кто не бросил в трудную минуту. Как тот, кого хотелось уважать и на кого высотник готов был равняться. Как наставник да, наверное, это лучшее слово.

И вот теперь этого человека просто убьют.

Справедливо или нет никого не волнует. Закон есть закон. Джей не мог его не знать. Джей сам выбрал себе такой конец.

Вот только самоубийством это быть не перестало а оттого на душе становилось до отвращения мерзко.

Хаук не был знаком с Джеем так долго, как те же Страйд и Бабуля. Он даже не был знаком с ним так, как жители этого города.

Но он помнил ту ярость, что испытывал при вторжении чужака на «личную» территорию. Помнил, как постепенно из «высокомерного ублюдка» Джей становился в глазах высотника не только лидером, достойным уважения, но и просто нормальным спутником, с которым можно было поболтать, чья компания не напрягала. Помнил крота и ложных, помнил сломанный протез и те крупицы, что механик рассказал о себе после того смертельно опасного приключения. Помнил, как его захлёстывала злоба на своих соотечественников, когда вскрылась правда о прошлом Джея, и как с детским восторгом слушал рассказы о местах, существования которых даже не предполагал, а еще нашивку Дианы Ро.

Хаук помнил весь путь, пройденный бок о бок с этим человеком, и пусть десять раз ему скажут, что он не имеет права на все эти чувства плевать!

Он тоже эгоист.

И не меньше Страйда не желал, чтобы козел-вольный закончил свою жизнь вот так! Это не тот конец, которым можно гордиться! Гребаная месть не должна заканчиваться смертью, иначе она и вовсе теряет последние крохи смысла!

Дверь скрипнула, заставив встрепенуться, и Хаук поднял чуть ожившие глаза на Страйда. Но механик лишь кивнул и отошел в сторону, пропуская в комнату уже знакомого импа.

Обвинения с вас еще не сняты, с порога начал тот, окончательно выдергивая высотника из нахлынувших мыслей. Человек, который за вас поручился, в тюрьме и ожидает приговора. Боюсь, согласно нашим законам, я обязан взять под стражу и вас до тех пор, пока все формальности не будут соблюдены.

Хаук даже не удивился. Просто встал и молча последовал за имперским.

Тюрьма оказалась недалеко от границы, разделяющей территории Империи и вольных. Небольшое здание с флагами, в котором ютилась местная конторка по охране порядка, уходило вниз укрепленным подземельем. Городской аккуратностью там и не пахло во всех смыслах но и грязно не было. Скорее мрачно. Стены не отделаны, на полу необработанная плитка с узкими стоками. И ряд камер всего три. Черные прутья, между которыми полупрозрачной дымкой мерцало силовое поле. Надо же, оказывается, его и против людей используют.

А вот охраны не было только бездушные глаза камер наблюдения.

Хаук покорно зашел, постоял, пока тюремщик не ушел назад наверх, и, наконец, огляделся. Койка, стул, небольшой столик вот и вся мебель. Комнатушка четыре шага в длину, два в ширину. Полностью просматривается общение с соседями тут явно не запрещено.

Кстати о соседях.

Немного с опозданием, но, вглядевшись в соседнюю камеру, Хаук понял, что там кто-то есть. Кто-то подозрительно знакомый.

Не боись, ты тут не задержишься, с усмешкой выдал Джей, садясь на койке и потягиваясь. Я договорился. Как со мной разберутся отпустят.

Ты-ы! первые пару мгновений от захлестнувших эмоций у Хаука не нашлось слов. Даже мата. Этот ублюдок сидит тут, как в лучшей из гостиниц, и после всего произошедшего так спокойно заявляет, что он о чем-то там договорился!