Владимир Синельников - Веер Миров Страница 28

Артем

Все хорошее, как и плохое, имеет обыкновение рано или поздно кончаться. Причем хорошее заканчивается гораздо быстрее, чем плохое, и бывает намного реже, чем последнее. Взять хотя бы наше путешествие… Тут вообще не стоило говорить о чередовании пусть даже различной протяженности приятного и не очень. Наоборот, идет сплошной крен в пакости. Ни одного дня не прошло спокойно. Может, за исключением нашего короткого марш-броска, через Красные горы. Но и он проходил в постоянном ожидании появления драконов, а уж закончился так, что и не стоило лишний раз вспоминать. У меня до сих пор временами гудит в голове и все плывет перед глазами. Знатно угостили дубиной, как еще череп выдержал. Никогда не предполагал за ним такой крепости. Видно, прав был один наш генерал, ударившийся в политику, когда говорил, что голова – это кость.

* * *

Меня опять преследовал тот же сон. Вернее, не совсем тот.

Мы стоим на какой-то проселочной дороге. Вот-вот из-за поворота вывернется погоня. Кто они и за что нас преследуют – неизвестно. Вдруг на холме, метрах в двухстах от дороги, я вижу вспыхнувший знакомый сапфировый факел, у основания которого замерла в ожидании хрупкая фигурка. Я абсолютно уверен, хотя и не вижу лица, что эта она, знакомая незнакомка, которая приснилась в одну из первых моих ночей в этом мире. Я делаю шаг в ее сторону, и тут из-за поворота с гиканьем вылетают на лошадях наши преследователи. Мы бросаемся навстречу, и я просыпаюсь.

* * *

А тут еще одна неприятность на мою бедную многострадальную голову. Оказалось, что у меня достаточно сильно выраженная клаустрофобия. Может, это тоже было следствием удара, а может, раньше мне не приходилось над этим задумываться. Спелеологией я никогда не интересовался, и весь мой подземный опыт основывался на пользовании метро и подземными переходами. А тут, после того как я более или менее пришел в себя, постоянно чувствовалась многотонная масса камня, нависающая над головой. Мысль о неожиданном обвале вызывала учащенное сердцебиение, и сразу же переставало хватать воздуха в груди. Только усилием воли удавалось сдерживать внутри себя эту паническую струну, не давая ей захватить контроль над созна­нием. Находясь постоянно в напряжении, я начал замечать за собой и другие странности. Вокруг моих спутников в подземной полутьме виделся какой-то странный ореол, причем у каждого превалировала определенная комбинация цветов. Я никому ничего не сказал о моём прорезавшемся странном цветовидении. В конце концов, отбросив мысли о помешательстве после контузии, я остановился на том, что обрел способность видеть ауру человека. На это меня навело следующее наблюдение: если между моими друзьями вспыхивал спор, в котором никто не хотел идти друг другу навстречу, то ореолы начинали отсвечивать темно-багровым светом, который все дольше преобладал над остальными цветами по мере углубления противоречий. Вот так, посмеиваясь над рассуждениями сослуживцев о телепатии, знахарстве, «связи с космосом» в той, обыденной и привычной, жизни, я получил весомое опровержение моему неверию в невербальные способности человека. Тут недолго поверить во все живописания чудодейственного, что в таком обилии появились в многочисленных газетных статьях и гигантской волной захлестнули книжные развалы. Вот так, наверное, люди и приходят к вере в Бога или в дьявола. Все зависит от того, что подбрасывается человеку для размышлений в кризисный момент.

Как я уже говорил, всему плохому тоже когда-то приходит конец. Наступил он и нашему подземному путешествию. Кобольды вывели нас в прекрасную, утонувшую в буйстве трав горную долину. Мы остановились как вкопанные, вдыхая пьянящий, напоенный ароматами свежий воздух. Вышли мы гораздо ниже по высоте, чем начали наше невольное путешествие под землей. Это было видно и по разнообразной растительности, и по темно-синему небосводу, разительно отличавшемуся от выцветшего, бледно-голубого купола высокогорья.

– Все, друзья, – оторвал нас от созерцания горных красот голос Ксерка. – Дальше мы не пойдем.

– Как?! – вскрикнула Дара. – Разве вы не проводите нас хотя бы до дороги на Минос?

– Нет, – печально улыбнулся Дарк. – Мы должны вернуться как можно скорее к нашему отряду.

– Жаль, – огорченно произнесла Дара, выразив всеобщее мнение, за исключением, может быть, Мориса. – Мы так привыкли быть вместе, что не хочется расставаться.

– Мы тоже привыкли к вам. – Дарк посмотрел на брата, и тот подтвердил эти слова кивком. – Но в данный момент мы обязаны встать на защиту нашей земли. Иначе можно было бы вас проводить дальше.

– А ваши друзья-драконы здесь не появляются? – Я вспомнил золотую махину, всплывающую со дна пропасти за миг до обрушившегося на меня удара.

– Нет, мы договорились с ними не тревожить людей по эту сторону гор. – Ксерк нетерпеливо оглянулся.

– Ну что же, – вздохнула Дара. – Давайте прощаться, раз вы так торопитесь.

Ксерк, церемонно поклонившись, повернулся и решительно пошел к темному зеву пещеры. Дарк, проводив взглядом своего соплеменника, подошел к Даре и протянул ей оправленный в серебро камень на цепочке.

– Это на память о нашей встрече, – произнес он и бросился бегом догонять брата.

Дара приподняла руку с кулоном, и на солнце сверкнул коричневато-золотистый, великолепной огранки кристалл.

– Вот это царский подарок! – покачал головой Алекс. – Такому топазу место в музее или в сокровищнице какой-нибудь царской династии.

– Мы тронемся дальше или так и будем торчать возле этой пещеры? – вступил в разговор доселе хранивший упорное молчание Морис.

Кстати, его аура разительным образом отличалась от ауры людей, да и кобольдов. В ней преобладали сине-черные тона без каких-либо намеков на другие цвета.

– Пошли, – я двинулся по тропе, – посмотрим, что нас ждет по эту сторону гор. Надеюсь, здесь будет немного спокойнее.

Вот тут я сильно ошибался в оценке грядущих событий.

Алекс. В неволе

– Не могли бы вы помочь в трюме? – вежливо обратился к нам владелец галеры Кадакис.

– Пожалуйста, – ответил Артем. – Если это как-то поможет увеличить нашу скорость.

– О, всенепременно, – улыбнулся «грек».

Жители, встреченные нами на побережье, внешне чем-то напоминали население Греции и Турции нашего мира. Видимо, проходы между мирами здесь выходили преимущественно в районе побережий Черного и Средиземного морей Земли.

Вот и согласившийся подвезти нас до Миноса владелец галеры походил как две капли воды на натурализовавшегося и обосновавшегося в России на Черноморском побережье грека.

– Вещи можете оставить в каюте, – продолжил Кадакис. – Я прослежу, чтобы никто из матросов туда не сунулся.

– А какой, собственно, работой мы должны там заняться? – спросил я.

Почему-то слащавая лисья улыбка владельца галеры и то, с какой легкостью он согласился довезти нас до города, меня сразу насторожили. В нашем мире мне приходилось пару раз бывать в курортной зоне Причерноморья, и я вынес из этих визитов твердое убеждение, что тамошнее население ничего просто так и уж тем более бесплатно делать не будет.

– Надо помочь моим матросам с укреплением настила. – Кадакис повел рукой на троих оборванцев разбойничьего вида, стоящих за его спиной. – Я боюсь, они одни не справятся

– А как же гребцы? – продолжал допытываться я. – Неужели они не могут оказать посильную помощь?

– Да хватит! – незаметно ткнул меня в бок Фил. – Неудобно же. Человек согласился бесплатно довести нас до города, неужели ты не можешь ему помочь?

– Вот его альтруизм меня и настораживает. Я прекрасно знаю такой тип проходимцев. Они ничего без выгоды для себя делать не будут.

– Понимаете, – владелец галеры опять улыбнулся, но на этот раз печально, – гребцы моего судна – государственные преступники. Они прикованы к веслам, и если я их раскую, то не могу гарантировать безопасность ни вам, ни себе.

Пришлось спускаться в трюм, хотя мне этого делать очень не хотелось. Через минуту мои друзья смогли убедиться в моей правоте. Не успели еще Артем и Фил скрыться в люке, как меня кто-то сильно толкнул в спину и я полетел в вонючий полумрак нижней палубы. Там на обеих моих руках повисли два человека и рывком потащили по проходу. Я помог им в их поступательном движении, одновременно подставив подножку правому типу и увлекая левого на падающего от подсечки. В результате из нас образовалась на полу куча мала. Из нее я благополучно бы выпутался, успев придавить лежащего подо мной, и довольно сильно. Но капитан был предусмотрительным человеком. Видимо, тот тип, что подтолкнул меня в трюм, следовал сзади. Из моих глаз посыпались искры от мощного удара по голове, а очнулся я уже прикованным к бревну.

Бедная моя голова раскалывалась, а ребра и спина горели, как будто их натерли перцем. Весло, которым мне пришлось ворочать вместе с двумя сидящими на скамейке гребцами, было неподъемным. В трюме пахло давно не мытыми телами и нечистотами. Передо мной на скамейке трудился Артем. Фил находился где-то сзади, ближе к корме. По проходу прогуливался звероподобного вида молодец, охаживающий нерадиво, по его мнению, работающих плетью. Галера, неторопливо переваливаясь по волнам, куда-то двигалась, но из трюма определить направление было тяжеловато. Сквозь дощатый настил над головой кое-где пробивался солнечный свет, значит, придется еще какое-то время изображать покорного раба на веслах. Да и сам я ничего не мог поделать с цепью, которой меня, как и моих друзей, приковали к бревну, лежащему в проходе между скамейками с гребцами. Оставалась одна надежда на Фила. Мы не раз убеждались в чудодейственных возможностях его экипировки, и если он рассчитывал на ночь, то надо было дожидаться темноты. Артем, не поворачивая головы, поведал мне, что его также очень быстро повязали. Фил, по его мнению, мог бы бежать, хотя бы проломив борт галеры, но, видя, что нас повязали, тоже прекратил сопротивление.