Александр Нетылев - Весна 2018. Бог из машины Страница 28

В Японии есть ее девочки. Все три. 'Розовая няша' Кобаяши Акеми. 'Стальной ангел' Минако Рей. И… 'Пчелиная королева' Самоноскэ Акечи, та самая 'лолита на голове гигантского насекомого', что едва не прикончила Артура и Еву. Если им удастся объединить силы, то никакие насекомые не будут им страшны. А вот с ее 'сыном' им встречаться не стоит. Лучше дождаться возвращения Рэку. Со стратегом должен иметь дело стратег, а не махо — седзе.

Что ж, карты розданы, господа. Теперь осталось просто… Умереть.

Весь полёт прошёл в молчании. Ева молча смотрела в окно, а Артур размышлял о чём‑то своём. Лишь медленно двигались стрелки часов, медленно двигалось солнце по небу, и очень быстро летел самолёт. Когда летающий агрегат коснулся своими шасси взлётно — посадочной полосы, солнце уже было достаточно высоко. Ева и Артур были единственными пассажирами этого рейса, поэтому высадка прошла совершенно без каких‑либо проблем. Впрочем, прошлая высадка Артура тоже проходила без лишних препятствий.

Получив свою трость в отделении багажа, англичанин кивнул, показывая, что будет следовать куда угодно, а потом вдруг спросил, так, словно взвешивал каждое слово вопроса всё это время полёта:

— Ты расскажешь мне о себе и своих 'приключениях', в результате которых тебя занесло в комариный Токио? — в словах англичанина не было никакой особой интонации… но чувствовалось, что вопрос для него не является обычным любопытством.

В действительности Артур сейчас испытывал странные чувства. Его механизмы социальной адаптации пытались понять, как нужно общаться с Евой — как с представителем своего народа или как со всеми остальными… Проблема была ещё и в том, что как именно следовало общаться со 'своими', Артур уже плохо себе представлял, да и возможен ли такой стиль через интерфейс обычного человеческого общения… Неформальность общения, присущая его цивилизации, настолько удалилась от Артура, впитывающего в себя год за годом методы, позволяющие предсказывать и интерпретировать социальные взаимодействия людей, что англичанин уже не мог избавиться от своих социальных рефлексов самосохранения. И в то же время, чувствовал, что общаться с помощью них с Евой это не правильно. А ведь рыжая даже не понимала ни один из лингвистических языков, который был бы более близким для Артура.

— Ну — у… в принципе, можно.

Ева огляделась, выбрала лавочку, поближе к небольшому зелёному скверику, после чего кивком указала на неё.

— Пройдёмся? Знаешь, на самом деле, я не знаю, с чего начать. Серьёзно. Я только в квартире Рейко узнала, какое сейчас число, и что я отстала от жизни на целых пять лет, — она вздохнула и закрыла глаза, — Во мне ведь ничего особенного не было, когда меня забрали. Я спрашивала. Ничего. Им было нужно только крепкое здоровье. Слабый человек бы не перенёс всё это.

Усевшись на скамью, женщина оглядела сквер. Размеренная жизнь, парочка бегающих трусцой спортсменов, толстый ребёнок, канючащий мороженку.

— Я давно вынашивала планы побега, но никогда не решалась на них. И правильно: они все были дерьмом. Я смогла сбежать только потому что они не ожидали от меня такой силы и решительности. Все пять лет я была паинькой, поэтому, для перевозки в Токио, они не использовали каких‑то особых мер безопасности. Только прочный контейнер грузовика. Я его расшатала, грузовик упал… а замок оказался самой слабой частью дверей. Я выползла из контейнера, побежала. Я уже была в Токио, когда мне удалось вырваться.

— Зачем тебя привезли в Токио и кто эти 'они'? Да и почему ты согласилась, неужели у тебя нет… — Артур замялся, пытаясь понять, какое слово лучше использовать: в силе опять были двойственные чувства к Еве, которые заставляли его мысленно метаться между своим истинным древним языком и немецким, — …родственников?

Ева пожала плечами.

— G‑Tech. Я понятия не имею, зачем меня вообще, впервые за эти пять лет, вывезли из лаборатории, а меня, если честно, никто и не спрашивал.

Она перевела на Артура тяжёлый взгляд.

— Моих родителей тоже. Для них я просто однажды не вернулась из колледжа.

Артур долго молчал. Затем он тихо произнёс:

— Они заплатят за это, — сам того не зная, англичанин вносил в финальную часть протокола Суда, хранящуюся в его памяти, новую строчку… Камень, на который смотрел Артур, начал утопать в песке, словно на него надавили тяжёлой тростью англичанина сверху.

— Тебе… не стоит рисковать. Если у тебя есть к кому уходить — бери их и беги в другую страну, где G‑Tech не имеет филиалов. Всё это того не стоит. Здесь только у меня нет выбора… потому что некуда уходить — мой путь лежит к Лилит, такова судьба. У тебя есть выбор. Просто мстить корпорации, когда у тебя есть кого защищать… это глупо.

На губах Евы медленно проявлялась жестокая, саркастическая, горькая улыбка.

— Нет филиалов, говоришь? — она ткнула пальцем в будку телепортации, из которой как раз вышла черноволосая девушка — готка, — G‑Tech создали телепортацию, и им же принадлежит вся сеть. Это естественная монополия. По всему миру, хоть в коммунистическом Китае, хоть в демократической Америке, есть их филиалы, как бы правительство ни сопротивлялось, как бы ни бились конкуренты. G‑Tech играют грязно, но они выигрывают. А победителей, — Ева покачала головой, — Не судят.

— Близится время, когда победителей будут судить, — с жаром ответил англичанин, — Подумай над тем, что я сказал. Ты не сможешь остановить G‑Tech атакой их штаб — квартиры, даже если они потеряют базу данных, но можешь погибнуть в этой атаке и потерять последнее, что у тебя есть. У нас нет будущего вне Возвращения и Синтеза. У тебя есть будущее в этом мире. Взвесь, чем рискуешь, — Артур резко встал и сделал несколько могучих шагов, разрывая дистанцию между собой и Евой, показывая, что не примет мгновенный ответ, после чего начал идти со скоростью раненой улитки, демонстрируя, что бежать за ним не нужно, и рыжая легко его догонит.

— У меня было пять лет на размышления, — ударил Артура в спину громкий и уверенный ответ. Именно ударил, потому что агрессия и ненависть в голосе чувствовались почти на физическом уровне. Сама женщина даже не поднялась со скамьи.

Артур остановился. На мгновенье в его голове пронеслась мысль о том, как было бы легко убедить её сейчас с помощью гипноза, что дома её ждут родители и новое будущее… С яростью на самого себя англичанин прервал подобные размышления. Чего истинная личность Артура не умела делать, так это убеждать других, хотя в арсенале англичанина и были разные фокусы для этого, к Еве он их не собирался применять. В действительности секрет адаптивности Артура к человеческой цивилизации был банален. На момент его бегства, он просто не прошёл всех инициаций своего народа и имел более пластичное сознание. Но, когда от специальных фокусов пришлось отказаться, он смог только повторять то, о чём думает на разные лады, другого метода убеждения в арсенале истинного Артура не было.

— Пять лет ты была где‑то там, вокруг тех, кто хотел тебя использовать. А сейчас ты… здесь и сейчас. Это не одно и то же, — тихо сказал он и застыл в пол — оборота к Еве.

— Да, это другое, — Ева практически прошипела ответ. Поднявшись с лавочки, она подошла к Артуру почти в упор, остановившись на расстоянии, чуть меньшем, чем шаг.

— В местном музее есть калибур, который смогу поднять только я, — прошептала она.

— И заявить этим, что ты обладаешь такой силой? Да ещё и перемещаться по городу с этой штукой? — Артур старался не смотреть на спутницу, потому что чувствовал себя сейчас не более убедительным, чем та улитка, со скоростью которой он недавно двигался.

— Твоя идея тоже не фонтан, — раздражённо взмахнула руками женщина. В следующую секунду она уже стояла к Артуру боком, делая вид, что общается с невидимым собеседником:

- 'Иди‑ка, милочка, к родным, которые считают тебя мёртвой, и трясись от страха, потому что тогда ты узнаешь о том, что мир самоуничтожится, только в момент конца света' — она строго пригрозила пальцем своей тени, — 'Только не вздумай заниматься самоедством по поводу того, что ты могла что‑то сделать для спасения этого мира!'

Какое‑то время Артур молчал. Задумчиво и как‑то грустно он смотрел на свою рыжую спутницу, встреченную совсем недавно и уже ставшую неотъемлемой частью его жизни. Наконец, он заговорил:

— Люди странные существа. Не замечают, как их конкретная жизнь утекает сквозь пальцы, а услышав о каком‑то абстрактном 'конце света' пытаются всё исправить… Как существо, для которого 'конец света' неизбежен, даже если ты победишь, могу сказать тебе, что главное это 'здесь и сейчас'… а трястись или нет — каждый выбирает сам. Прости, я слишком много говорю. Это потому что больше ничего не способен сделать. Просто хочется верить, что, если у меня не получится, хотя бы у кого‑нибудь параллельно может получиться, — англичанин сделал жест, похожий на бессильное разведение рук и прикрыл глаза, словно вокруг было слишком светло, — Пошли, посмотрим на музей, что ли?