Александр Афанасьев - Свободное падение Страница 28

– Чо он сказал? – спросил кто-то.

– Он нас нэ уважает, да.

Пожилой постучал по своему стакану ложечкой – и больше реплик не последовало.

– Ти, амэриканэц. Тэбе сколька лэт, да…

– При чем тут это? – не понял Сэммел.

– Маладой, ти, да. Гарячий. Ти пришел на наш зэмля, да. Ми здэсь хозяэва.

Сэммел подумал, что здесь есть какие-то правила, как на Востоке, о которых ему не известно. Например, на Востоке американская армия столкнулась с большой проблемой: от противной стороны на переговоры приходили чаще всего пожилые люди, а с американской стороны – их вели офицеры, некоторым из которых не было и тридцати. От американцев ожидали того, что они проявят уважение к старшим. Местные, если им надо было говорить, посылали старейшин своих племен, и с этим не было проблем, у американцев такой возможности не было. В итоге местные делали вывод, что американцы не уважают старших. По меркам Востока – обвинение очень серьезное.

Надо было немного «сбавить обороты».

– Мы считаем вас уважаемыми людьми, господа. И только поэтому меня попросили переговорить с вами. Чтобы не было лишних проблем.

– Папрасили, да? А пачему тваи старшие нэ прышлы, да?

Сэммел представил себе эту сцену – мейджоры из Сити и с Уолл-стрит сидят за одним столом с русскими бандитами.

– Хватит, Мирза, – сказал пожилой, – нэ прышлы и нэ прышлы. Его прыслали, он гаварит.

– Пачему я должен с шестеркой разговаривать, э?

– Памалчи!

«Горячий» заткнулся, взялся за мясо.

– Твае дело, Алик! – сказал он с набитым мясом ртом. – Но я нэ сагласен.

Пожилой посмотрел на Сэммела.

– Тэбя папрасили, ти пришэл. Ти вапроси рэшаешь?

– В рамках бюджета. – Сэммел понял, что это может быть не понято правильно, и объяснил: – Мне выделены определенные деньги на то, чтобы уладить проблему. Если это будет стоить дороже, принимать решения сверх этого я не могу.

– А кто может, дарагой? Старшие тваи?

– Да, верно.

– И что ани нам дали?

– Я могу распоряжаться суммой в пределах пяти миллионов долларов ежемесячно. Распределение этих денег остается на мое усмотрение.

Бандиты опять замолкли.

– Кроме того, есть определенные контракты… скажем, на поставку продуктов питания, на месторождения – этими деньгами также можно маневрировать. Это еще два-три миллиона чистой прибыли в месяц. Два-три миллиона долларов.

– Слышь, чо он гонит? – спросил один из бандитов, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Они нас чо, за шестерок тут держат, э…

Сэммел заметил, что некоторые бандиты пусть и похожи на кавказцев, но отлично говорят по-русски, без акцента, а некоторые говорят с сильным акцентом – но тоже выглядят как кавказцы. Скорее всего, это было связано с тем, что одни давно жили вне Кавказа – это называется diaspora, а некоторые – приехали совсем недавно.

– С табой харашо гавно кушать, Самир, – сказал пожилой, – ти навсэгда напэрэд забегаишь.

– Не, он чо нас, за эти бабки купить собрался, не?

– Падажди. Ти меня паслушай, дарагой, – сказал пожилой, – вот ти видиш, ми тут сидим. Хлеб кюшаем, да-а-а-а… Ти видишь, как ми адэты. На каких мащинах ми эздим. Эсли надо, я тэбя в дом прыглашу, прыму как гость дарагой, да. Ти видишь, нас тут пят чэлавек сыдыт. Эта толька самие автаритетные луди здес. Эст ещо. И ти прэдлагаешь нам одын мылыон долларов на каждаго. В мэсяц. Ти скажи, нэужели ми сами нэ можем этат лимон паимэть са сваих дел, да…

– Да я в день столько имею, – сказал один.

Сэммел изобразил на лице непонимание – он и в самом деле не понимал, в чем дело. К ним приходят и говорят – вы будете получать по миллиону долларов в месяц, только чтобы ничего не делать. Ничего не надо делать – просто каждый месяц вам на счет будет падать миллион. Так в чем проблема? У них не было этого миллиона, им пришли и сказали, что он у них будет. При чем тут их дела и сколько они с них получают? От них же не требуется прекратить заниматься этими делами, в чем бы они ни заключались.

– Вам мало этих денег? – спросил Сэммел. – Это крупная сумма. Мы можем открыть для вас счета за границей. Никто не будет знать о них. От вас ничего не придется делать.

– Паслушай, дарагой, – сказал пожилой, – ти знаэш, что луди с юга платит сто мылыон доллар за то, чтоби ми астановил здэсь дабичу.

А вот это был удар. Сэммел предполагал нечто подобное – но он и представить себе не мог такую сумму. Удивляться тут нечему – если здесь остановится добыча, цена на нефть взлетит минимум до трехсот долларов за баррель. И каждый день будет приносить миллионы поставщикам, многие миллионы. В этой системе сто миллионов долларов – мелочь, которую тратят не глядя. Черная кровь земли – вот причина всего. На эти деньги покупаются люди и целые государства. На эти деньги вооружен до зубов ваххабитский Мордор на юге, уже не десятки, не сотни – десятки и сотни тысяч, если не миллионы вооруженных до зубов отморозков. Целая террористическая армия, ведущая наступление по всем фронтам. Те, кто контролирует скважины, заказывают нападения на тех, кто занимается транспортировкой. Им плевать, дойдет нефть до потребителя или нет, она уже оплачена. Те, кто занимается транспортировкой, заказывают нападения на инфраструктуру переработки. Каждый заказывает нападения и на себя самого – потому что все до последнего болта покрыто страховкой. Страховки от террористического нападения стоят гигантских сумм – и страховые компании тоже имеют связи среди боевиков. Любой амир, пусть самый вшивый, неграмотный и злобный, отлично знает, на что и на кого можно нападать, а о чем даже и думать не рекомендуется. И за все за это платят простые люди. Экономика всех развитых стран находится на последнем издыхании, но система работает, высасывая последнее.

Но все-таки… сто миллионов долларов – это деньги. Пока это еще деньги.

– Вы понимаете, что это деньги террористов?

– Панимаэм, дарагой, – пожилой сделал знак, и ему тотчас долили вина в бокал, – харашо панимаэм. Дэло тут нэ в этам, тэрраристы – шмаратысты. Дэла в том, что тут все нашэ, да… А нам гаварят – падажги свой дом, дарагой. Вот ти би паджег?

– Нет.

– Вот видыш. Нэт. Ти умний. И ми умни. Кто будэт в свой дом гадит.

– Я понимаю вас.

– И потому ми сказали: нэт. Пока – нэт. Ми думаэм, что можна па-другому сдэлать, да… Вот ти, дарагой. Кто тваи старшие, да…

Сэммел мог сказать, что он всего лишь менеджер региона. Но он понимал, что за этим столом это не прокатит.

– Есть директор в Вашингтоне.

– Эта харашо, дирэктар. А над дирэктар – кто?

– Акционеры.

– А кто он такой, акцианэр? Ти эго знаэш?

– Нет.

– Плоха. Эта акцианэр гаварит тэбе – дэлай, дарагой?

– Нет, конечно. Директор ставит задачи.

– А эму кто гаварит, что дэлать нада?

– Клиенты. Заказчики. Мы занимаемся безопасностью, нам за это платят.

– Заказчик. А эсли я заплачу, я буду заказчик, да?

Сэммел с трудом представлял, как этот бандит будет договариваться об услугах безопасности.

– Да чо ты с ним говоришь! Шестерка он!

– Замалчи!

Пожилой отпил из бокала.

– Хароший вино, да…

– Хорошее вино.

– Я нэ дагаварыл. Ти, дарагой, работаешь за дэнги, да. За хароший дэнги. Ми тебе больше дадим, да…

– Это невозможно.

Пожилой кивнул головой.

– Эта харашо, да… Сваих нэ прэдаош, но я нэ аб этам сэйчас, да… Ти пэрэдай сваим начальникам наши слава: ми нэ хатим ваевать. Ми хатим дружыт, да… И патаму прэдлагаэм дэла вместе дэлат. У нас зэмля эст. В зэмле нэфт эст. Газ эст. Все эст. Ани знают, как эта прадат надо. Харашо, пуст прадают. Ми им справедливий доля дадим, да… Тридцать працентав. За то, что харашо прадал. И за то, что работал, ми прэмия дадим, да… И ти скажи, эсли ани сагласны, их никто большэ нэ тронэт тут, да. Пуст приэзжают, их тут как дарагой гост встрэтят, да… Баран, шашлык-машлык. А эсли кто наэдэт, пуст нам гаварят, да. Ми разбэрэмся. И эсли эти… ваххаиты, да… придут, тожэ нам пуст гаварят. Здесь ми главный.

Сэммел едва не рассмеялся… Он с трудом сдержал себя, понимая, что смех будет оскорблением и разговор на этом закончится, все его успехи пойдут насмарку. Но это было… даже не смешно, это было дико до крайности. Они что… они вот это всерьез? Они, мелкие бандиты, под которыми по сотне – по две боевиков, собираются «падать в долю» к транснационалам? Они хоть понимают, что такое «транснациональная компания» и на каком уровне у нее прикрытие? Они хоть понимают, что только в его компании, занимающейся безопасностью, восемьсот человек только на постоянных контрактах и как минимум в десять раз больше – на временных? Они хоть понимают, как принимаются решения на том уровне, на который они претендуют? Их жизнь и жизнь всех их убогих банд имеет строго определенный ценник. И ценник этот равен стоимости операции по их уничтожению. И менеджеру по безопасности заказчика, который будет принимать это решение, пофигу, будут они жить или сдохнут. Он примет решение, исходя из того, что будет дешевле. Будет дешевле платить им – он будет им платить. Будет дешевле оплатить операцию по их уничтожению – их уничтожат. А так их жизни стоят не дороже, чем жизни тараканов на кухне…