Один и без оружия - Корн Владимир Алексеевич Страница 28

На ухвостье острова действительно оказалась стоянка. С первого взгляда становилось понятно, что пользуются ею довольно часто. Стоянка добротная: навес из плах, покрытых сверху дерном, хорошо оборудованный очаг и даже лежанки. И расположена удобно, например для обороны. Толковый человек ее обосновал. Где надо кустарник вырублен, где необходимо оставлен, а кое-где настоящие стрелковые ячейки из камней выложены.

Но даже там мои спутники вели себя настороженно. А самый бородатый из них, который был старшим, когда я спросил, как будем дежурить ночью, буркнул:

— Спи, без тебя обойдемся.

Не доверяют. Опасаются, что глотки им перережу и заберу сокровища себе. Но это их дело, проспать всю ночь я буду только рад.

Ночь прошла спокойно. Я просыпался лишь однажды, причем по собственной воле и буквально на пару минут. Утром, когда начало светать, меня разбудили несильным толчком в плечо.

— Дима, проснись, скоро отправимся.

Мне уже настолько было привычно свое новое имя, что даже спросонья сообразил: обращаются именно ко мне. Хотя, возможно, решающую роль сыграл толчок. Полежал еще немного, вспоминая сон перед самым пробуждением. А тот был хорош! И связан напрямую с тем, о чем я размышлял накануне, рассуждая о личном вкладе в этот мир.

— Все лыбишься?

— Ага. Настроение хорошее. — Чего и вам желаю. — Завтракать будем? — поинтересовался я, обнаружив, что завтраком и не пахнет.

— На ходу перекусим.

Ну хоть не сказали, что уже в Станице.

Порог ничего серьезного собой не представлял. Так, не порог, шивера. И уж тем более не водопад. Мы прошли его, практически не заметив. Еще несколько часов монотонного плавания, пока наконец не показалась сама Станица.

Лимпопо в этом месте резко меняла направление, огибая возвышенность, на которой поселок и располагался. Археологи утверждают, наши предки любили селиться именно в таких местах. И подтверждением тому многочисленные раскопки. Собственно, да: близость реки, которые когда-то и были единственными дорогами что зимой, что летом. Возвышенность, куда не заберется половодье. Ну и обороняться проще: с двух сторон охраняет откос. Наверное, имеются и еще какие-нибудь преимущества, но даже этих троих уже за глаза.

— Что это? — удивился я, обнаружив двухэтажное здание, которое никак не могло быть местной постройкой.

— Школа.

А ведь и точно, именно она. Типичная сельская школа времен СССР, сложенная из красного кирпича. Без всяких архитектурных изысков, но даже на вид добротная. Только часть крыши не под шифером, а под тесом.

— Целая?

— Кому же придет в голову ее ломать? — удивился уже Игорь.

— Я имею в виду: когда ее угораздило здесь появиться, она была целая?

Вокзалу дал название именно железнодорожный вокзал. Но там часть крыла оказалась как будто отрезанной чем-то острым. Ровнехонько так отрезанной, до зеркального блеска.

— А шут ее знает, вроде целая. Говорят, когда ее обнаружили, в ней даже парты были и учебники всякие с глобусами.

«Удачненько она здесь приземлилась, прямо в оазисе», — размышлял я, разглядывая человека на берегу, который показался мне знакомым. Сначала даже сердце екнуло: один из людей Грека! А значит, я не ошибся в своих предположениях. Увы. Человек повернулся к нам лицом и оказался не кем иным, как Иваном. Тем самым Иваном, который провожал всех нас на Хуторе. Или его братом-близнецом. Чего точно не могло случиться: здесь не только родственников никто никогда не встречал, но даже знакомых. Земных знакомых.

Он что, на мотоцикле сюда приехал?! Или у них какой-нибудь дельтаплан с мотором припрятан?

Имелся на Хуторе байк, настоящий чоппер. Весь хромированный, с отделанными кожей и бахромой седлами и таким же багажником сзади. Правда, никто им не пользовался, пылился под навесом.

— И разобрать его руки не поднимаются, и ездить на нем некуда, — объяснял мне тот же Иван. — А так он на ходу: с полтычка заводится, и бак у него полный.

Тогда-то до меня и дошло. Ни на чем он сюда не прилетал. Иван приплыл, как и мы. И привез с собой весь груз жадров. А я, Стояк и остальные осуществляли отвлекающий маневр. На тот случай, если жадры попытаются перехватить. И ничего мне не показалось, когда, проснувшись ночью, увидел легкую темную тень на реке, так напоминающую лодку, которая следовала в ту же сторону, что и мы. Но если так, должны быть и еще жители Хутора. Не мог же Иван приплыть сюда один? Когда я увидел Олега и еще двух хуторян, окончательно убедился в своей правоте. Оставалось надеяться, что Олег отправился вместе со всеми не для того, чтобы поквитаться со мной за свою поруганную честь.

— Не обижаешься? — спросил Иван, едва наша лодка ткнулась носом в берег.

— А смысл? Да и знал я, что у нас ничего нет.

— Откуда?! — Его изумление было искренним.

— От верблюда. Спасибо, кстати, за гостеприимство. — И пошел себе вверх по тропинке, уходящей в сторону Станицы.

Неоткуда было мне знать. В лодке все время на виду и во время ночевки на острове тоже. Пусть себе голову поломает — маленькая месть за то, что мною сыграли втемную.

Шел я и размышлял над тем, как же мне поступить дальше. Прежде всего необходимо продать один из трех имеющихся жадров. Притом продать срочно: пока Иван своими весь рынок на них не обрушил. Хотя вряд ли он сам себе в карман будет гадить таким вот образом. Но в любом случае стоило поторопиться. В Станице мне придется пробыть какое-то время, дожидаясь оказии на Вокзал. Ночевать и питаться здесь. В дороге понадобятся продукты и снаряжение. Самое насущное — непромокаемый плащ, говорят, скоро начнется сезон дождей. Еще необходим рюкзачок или, на худой конец, сидор. Ну и без кружки, ложки не обойтись. Да и ножом неплохо бы разжиться. Смена белья тоже бы не помешала. И кое-что по мелочам. Если взять за жадр нормальную цену, хватить должно. Главное, не продешевить.

— Чувак, глаза разуй!

Пардон, не хотел на ногу наступать — на девушку засмотрелся. У нее и фигурка что надо, и лицо симпатичное, даже красивое. Даром что перепугана насмерть.

Оглянувшись на голос, я обнаружил здоровенного облома, который смотрел на меня откровенно зло. Но самая паскудность ситуации заключалась в том, что я сразу же признал в нем одного из телохранителей ныне покойного эмоционала Федора Отшельника. Это был точно он: слишком приметная внешность. Рост за два метра, размах плеч, шрам на лбу, а самое главное, как выражается Гриша Сноуден, — морда лица. И еще у него глаза разного цвета. Такое случается при близкородственных связях — в генетике что-то дает сбой. Хотя и совсем необязательно, обычного сбоя тоже может хватить. Напрашивался вопрос, от ответа на который зависело многое: меня он признал? Нет, ну надо же так?! Остается только надеяться, что виделись мы единственный раз, недолго, и в тот момент я был куда упитанней. Без растительности на лице и в бандане, которая прикрывала лоб до самых бровей. Но хватит ли всего этого? Надеюсь, что да.

— Сорян, братан! — извинился я на том языке, к которому он, вероятно, и привык: выглядит как типичный браток из девяностых — наглый и самоуверенный.

Хотя этот мир давно уже должен был его обкатать. Здесь правят быстрота руки и верный глаз, но не физические кондиции. Потому что пули одинаково легко пробивают что хилую, что накачанную грудь, а в крупную мишень и промахнуться сложнее.

— Нет, ты погоди! Тут одними извинениями не отделаться! — Его пальцы крепко уцепились за одежду на моем левом плече. — Смотри какой шустрый!

Вот чего не хватало в нынешнем положении для полной обоймы, так это скандала, возникшего сразу же по прибытии в Станицу. Причем с человеком, который может признать во мне Теоретика. Проблем и без того с избытком. Еще и девушка, с которой я был совсем не прочь познакомиться. К тому времени ее фигурка виднелась уже где-то вдали. Через пару мгновений завернет за угол, и ищи ее потом, свищи. Сейчас, в ее состоянии, самое время для знакомства. Явно с этой красавицей случилось нечто такое, отчего на ней лица нет. И тут я. «Девушка, у вас проблемы? Сейчас мы их мигом!» Чем не план?