Девятый 2 - Алексей Шмаков Страница 28

— Я получил приказ от императора. Он требует немедленно возвращаться в столицу, вместе с задержанными и Владимир Дмитриевич должен быть одним из них. После моего доклада там поднялась такая буча, что даже представить страшно.

А вот это было уже совсем плохо. Михаил Влалимирович думал, что у них ещё есть время и Зверь успеет прийти в себя. Решать за него такие вещи сын не мог.

— У нас есть немного времени? — спросил Шуйский.

— Думаю, что ещё несколько часов я смогу выгадать, но не больше. Случилось что-то нехорошее. Император буквально рвёт и мечет.

— Витя, начинай вводить Фёдора Дмитриевича в курс дела, а я попробую договориться с Ильёй Валерьевичем, чтобы он попытался привести отца в чувства. Вы не знаете, где он может находиться? — этот вопрос был адресован Вяземскому и тот смог на него ответить.

Павлов, сейчас как раз находился в гостях у Зверя. Отправился проверить его состояние. Слишком долго не приходили в себя внеранговые одарённые. Что Зверь, что Бастион, до сих пор находились в отключке. И по идее уже давно должны были прийти в себя.

Оказавшись возле дома отца, Михаил Владимирович ощутил столь знакомую ему силу. А ещё он услышал ругань и из дома, один за другим начали выбегать медики. Все они следили за состоянием Зверя и в случае чего должны были помочь.

Вот только Зверь явно не оценил подобного. А следом за медиками начали вылетать и штабисты. Было решено оставить штаб здесь до тех пор, пока отряд Григория Константиновича не покинет поместья. Роду в любой момент мог потребоваться этот штаб.

Михаил Владимирович усилился и поспешил войти в дом. Там он сразу же встретился со Зверем, который просто стоял и смотрел на Павлова, пыхтя словно бык. А Илья Валерьевич, в свою очередь отвечал, тем же. Вот так они и стояли, уставившись друг на друга. И казалось, что вот-вот готовы броситься в драку.

Похоже вс,е кто находился в доме, решили так же. А на что способны два внеранговых одарённых, видели абсолютно все. Кто-то из бойцов умудрился заснять бой Зверя и Бастиона. И даже эпичное появление Девятого. И теперь это видео гуляет между людьми Шуйских. Хорошо, что Шелест вовремя смог увидеть это и под страхом изгнания из слуг рода, запретил распространять это видео. Сделав оговорку, что только между теми, кто приносил клятву Шуйским.

— Что здесь происходит? — спросил глава рода, напитывая тело силой.

Михаил Владимирович прекрасно понимал, что если сейчас начнётся драка, то он не сможет остановить её. Но в любом случае попытается это сделать. Благо следом за ним появился и Вяземский. Вдвоём, может, у них что-нибудь и получится.

— А то, что этот упырь не хочет мне разрешать вставать. Говорит, что нужно ещё немного времени. Якобы у меня совсем с башкой плохо и в любой момент я могу отключиться, — ответил сыну Зверь.

— А этот твердолобый баран, всё равно прётся! И ему наплевать, что люди, исцелившие его, потратили уйму сил на это. Он даже не представляет, как сложно работать с сознанием. Тем более, когда оно отправлено в такую задницу, что даже вспоминать страшно, — не остался в долгу целитель.

И это очень удивило Михаила Владимировича. Сколько раз до этого он встречался с Ильёй Валерьевичем, тот никогда не позволял себе ничего подобного. Да он вёл себя абсолютно со всеми, кроме императора, надменно. А когда разговаривал с кем-нибудь, складывалось впечатление, что делает этому человеку огромное одолжение. Тем не менее Павлов всегда был предельно вежлив и придерживался этикета. А сейчас прям разошёлся и орёт на Зверя.

— От барана слышу! Да ты упёртее меня в сотню раз! И как ещё император не смахнул твою тугую башку с плеч?

— Моя тугая башка позволяет императору знать, что в случае чего ему, или любому члену его семьи непременно помогут.

— Да ты даже себе не можешь помочь и излечить своё слабоумие! Чего уж говорить про императора.

— Михаил Владимирович, давайте оставим их наедине. — тихо произнёс Вяземский и через секунду они уже находились на улице. Путешествие в тенях было довольно неприятным действием. — Прошу меня извинить, но это была вынужденная мера. Вы знали, что ваш отец и Илья Валерьевич были очень дружны в детстве? Ещё до того момента, как Зверь встретился с Бьёрном Велесовым? Уж не знаю, из-за чего они разругались, но факт в том, что они не общались уже лет шестьдесят.

Михаил Владимирович слышал о подобном впервые. Отец никогда не рассказывал ему, что дружил с Павловым. Да и про Вяземского он тоже никогда ничего такого не говорил. А если Григорий Константинович так хорошо осведомлён о детстве и юности Зверя, то скорее всего, он также входил в эту компанию. Все они были одного возраста и в то время род Шуйских жил в столице, поэтому слова Вяземского звучали правдоподобно.

— В детстве мы были довольно дружны, — подтвердил предположения Шуйского, Григорий Константинович.

А сразу после его слов дом тряхнуло, словно началось землетрясение. Михаил Владимирович было дёрнулся, чтобы забежать внутрь, но его снова остановил Вяземский.

— Очень давно я совершил ошибку, не дав им выяснить отношения, что и послужило концу нашей дружбы. Так вот, сегодня я не повторю этого. Не нужно вмешиваться. Они должны разобраться без посторонних, — покачал головой Григорий Константинович.

Дом снова заходил ходуном, а затем раздался яростный и полный боли вопль Зверя.

— Не нужно недооценивать целителей, — усмехнулся Вяземский, увидев удивлённое лицо Михаила Владимировича. — Хоть Илья Валерьевич и специализируется только на исцелении, но сами слышите, может и больно ударить. Вспомните, что нам показал мальчишка Велесов.

Дом вновь затрясся, но на этот раз никаких криков не было. Зато послышался грохот мебели и звон посуды. Немного подумав, Шуйский решил послушать Григория Константиновича и дать отцу возможность решить старые проблемы.

— Расскажите мне о детстве отца. Сам он никогда об этом не рассказывал. Да и не у кого мне было спросить.

Рыжий

Рыжий двигался в намеченную сторону, даже не останавливаясь на отдых. Он выжимал из организма всё, на что тот был способен и даже чуть больше. Только так он мог догнать работорговцев и забрать у них мальца. Чтобы он ему не говорил, но всегда считал Максима своим лучшим учеником. И относился к нему,