Возрождение (Revival) (СИ) - Kimiko Страница 28

Что искали его спутники? Очень просто: они хотели найти брошенную кем-то машину, чтобы слить у нее бензин. План ясен как солнце, вот только они заглохли в очень неподходящем для него месте: вокруг на милю не осталось ни одной целой машины, а разбредаться дальше в таком тумане было самоубийством.

Хантеру надоело ждать беды и он, закинув ноги на подлокотник водительского сидения и откинув голову назад, прикрыл глаза. Ещё с меда у него вошло в привычку простое правило: в любой непонятной ситуации — спи.

Док никогда не был суеверен, всегда оставался скептиком и старался мыслить рационально: не верил ни в бога, ни в загробную жизнь, и уж тем более в байки про приведений, оборотней и прочих зомби. А сейчас, буквально нос к носу встречаясь с монстром — он почти рискует утратить здравый смысл. Сколько бы он не старался убедить себя в том, что зомби — это просто странная непростительная мутация вируса — нет-нет, да мелькнет мысль о том, что мертвые тела заставляет подниматься неуспокоенная душа.

Тяжко не потерять рассудок ещё и из-за навязчивого сновидения, что привязалось, как назойливый комар среди ночи, и пытается забрать у Александера единственную радость в этом пропащем мире — сон.

Она снова садится рядом с ним, широко улыбается, кладет руку ему на плечо, а иногда даже на колено. Всегда будто скрывает за какой-то неощутимой пеленой черты лица, дразнит пшеничными хвостиками, а в конце сна непременно заливается звонким искренним смехом, а он всегда вторит ей.

Сквозь приятную дрёму, док почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Ещё не разделяя видение и явь, он, лениво улыбаясь, приоткрыл один глаз и тут же шарахнулся. Возле окна стоял перепачканный в чем-то неопределенного цвета Ривер и пялился куда-то в корпус машины, задевая взглядом и Александера.

— Эй, собачник? Ты что, призрака увидел? — Хантер попытался перевести собственный неловкий испуг в шутку. Ривер не ответил и, кажется, даже не услышал.

— Эй! — док высунул голову из открытого окна и помахал ладонью Питу перед глазами. — Есть кто дома? Шатен резко кинулся в сторону средней двери, снова заставляя дока дернуться и, по воле случая, дернулся Хантер затылком ровно в дверную раму. Питер судорожно открыл дверь, подтянул к себе сумку со своими вещами и стал нервно копошиться в ней. Руки его ходили ходуном, но ни один мускул на лице не дрогнул.

— Ривер, ты чего? — к нему со спины подошёл то ли обеспокоенный, то ли напуганный Джим. Не дождавшись ответа, он кинул вопросительный взгляд на дока, но тот лишь пожал плечами, потирая ушибленную голову. — Тебе помочь? — снова обратился он к шатену, но тот снова дёрнулся и снова ничего не ответил. В очередной раз засунув руку чуть ли не по локоть в нутро сумки, он облегченно выдохнул и просиял.

— Нашёл!

— Серьезно, тирамисушка?! — откуда не возьмись, рядом с ними возникла Джо. — Нашёл?! Где, далеко отсюда?! — она вцепилась в его рубашку руками и слегка тряхнула. Он, продолжая счастливо улыбаться, продемонстрировал ей бутылку водки. Уголки её губ медленно поползли вниз, а брови взмыли вверх. — Все-таки решил спиться? Не самый подходящий момент.

— Нет, дурында! Ты не поняла! — он стряхнул руки девушки с рубашки и вприпрыжку подбежал к бензобаку. — Это же этиловый спирт! Ещё в начале двадцатого века ученые использовали его, как альтернативу топливу!

— Джо. Скажи, что он шутит или я ему сейчас всеку, — Митчелл сжал кулаки, раздирая Пита глазами.

— Нет! Это абсолютно серьезно! Конечно, водка будет действовать куда меньше, чем бензин, но мы сможем хотя бы добраться до заправки, Джим! — подошедшие Дакота и Вудсы прислушались, о чем говорят попутчики.

— Я не собираюсь давать тебе, чудила, заливать в моего Ковбоя горилку!

— Твоего Ковбоя?.. — Джо обернулась на него, усмехаясь.

— Он спас нам жизнь, он заслужил крутое имя.

— Ковбой — крутое прозвище для ребенка лет восьми.

— Какая, к чертовой матери, разница?! Все равно это просто бред сумасшедшего.

— Это должно сработать, — скромно заметил док, не рискуя снова высовываться в окно.

— Сработало бы, — согласился Себастьян. — Если бы у нас было хотя бы три бутылки. На одной мы никуда не доедем. — Питер просиял ещё больше, чем до этого, у него в глазах мелькнул азарт и он снова метнулся к сумке. Отгребая в сторону ненужные вещи, которые лежали сверху — он сделал шаг в сторону и свободной рукой указал на сокровище, которое никто, кроме него и алкоголички внутри Айлз, не ценил. Пять бутылок крепчайшей водки, что он смог сохранить ещё с супермаркета.

— Для ковбоя не найдется закуска? — заулыбалась Дакота.

План Ривера действительно сработал. После четырех бутылок спирта стрелка топливометра сыто дёрнулась и гордо продемонстрировала счастливым владельцам два полных деления. Под общее довольное урчание Пит почти не слышал негодования сержанта.

Митчелл всегда довольно быстро привязывался к вещам. Он точно не знал, почему он устроен именно так: из-за армии ли, из-за детства, за которое он всё время боролся — сложно сказать. Его отец дослужился до приличного звания, после чего ушёл в отставку и крепко взялся за воспитание единственного сына.

Его отец был уверен: чем меньше даёшь своему чаду, тем больше он ценит то малое, что он имеет. И он оказался прав. Из-за постоянной борьбы за право хотя бы спать на собственной кровати, а не в промозглом сарае, Митчелл вырос упрямым собственником, который был готов разорвать за то, что считал своим. Или за тех, кого считал своими.

Из-за изнурительных ежедневных тренировок и побоев, Джим стал агрессивен и часто опасен даже сам для себя. Он не контролировал своих эмоций, всегда проявлял их через чур. Если это радость, то такая, что этой радостью он заполнял каждый уголок комнаты и мог расшевелить даже самых пассивных членов компании. Если это ярость, то такая, что искры из глаз, что дым из-под колёс, что небо в алмазах. Если страх, то такой сжирающий и парализующий, что засыпают все моральные устои.

Их с Айлз дуэт был поистине великолепен в своей комичности. Они всюду таскались вместе, хотя не переносили друг друга, постоянно воспитывали друг друга, пытаясь отвоевать лидерство в отношениях, сражались словесно, а иногда и физически, они были гораздо больше похожи на непримиримых врагов, чем на сладкую парочку.