Алексей Гравицкий - В зоне тумана Страница 28

- Понял, - покорно согласился Хлюпик.

Я пристально посмотрел ему в глаза. На самом деле понял или говорит, чтоб от него отвязались?

- Если я чего-то не говорил, - продолжил я, - то ты этого не делаешь. Ни при каких обстоятельствах. Даже если тебе кажется, что так будет лучше.

Я вспомнил, как оставил его ждать у ангара, вспомнил пистолет на вытянутой руке и стрельбу по железным воротам.

- Исключение может быть только в том случае, если меня убьют. Вот тогда можешь делать все, что заблагорассудится. Это уже будет на твоей совести. Усек?

Он смотрел на меня напряженно, вслушивался в каждое слово. На вопрос покладисто закивал. Что-то он чересчур сговорчив.

- И еще, - подытожил я. - На дурацкие вопросы с этого момента я не отвечаю. Все, что тебе надо будет узнать, я тебе расскажу. Причем расскажу тогда, когда надо будет. Если я тебе чего-то не сказал, значит, тебе это знать не обязательно. Ясно?

- Ясно, - кивнул он.

- Прежде чем спросить, подумай. Потом еще подумай. А потом лучше промолчи. Доходчиво?

Он кивнул, соглашаясь со всем сразу. Видимо, понял. Уже легче.

- Так мы не домой? - радостно поинтересовался он.

- Нет, - пробурчал я. - Хотя лучше бы тебе именно туда и отправиться.

Глаза Хлюпика заблестели щенячьей преданностью. На лице была благодарность. Меня это злило. С таким же успехом можно радоваться и благодарить палача за то, что помог на эшафот подняться.

- Спасибо, - горячо выдохнул он.

- Не за что, - буркнул я.

- А куда мы идем? - беззаботно, как ни в чем не бывало, вопросил Хлюпик.

Я зло сплюнул, развернулся на каблуках и пошел прочь. Неисправимый балбес!

Здесь, в стороне от базы и от дороги, было тихо. Особенно сейчас. Ночью в зону редко кто лезет, да и на рассвете она мало кому нужна. Особенно в таких местах, где нечем поживиться. Только шелестели листвой, роняя корявые тени, редкие деревья.

В этой утренней тишине очень хорошо различался далекий перелай. Стая слепых собак была далеко. Нас они не видели, а если и заметили, то решили, видимо, пока не соваться. Я вытащил бинокль и пригляделся. Три, четыре… Пять собак. Они гоняли с холма на холм, бодро гавкая. Словно обычные, пущенные на волю дворняги.

Как же, обычные. Еще повезло, что чернобыльских псов среди них нет. Те поумнее слепых шавок и, видимо, имеют какую-то склонность к телепатии. Во всяком случае, своих тупых слепых собратьев они берут под контроль совершенно спокойно. Не знаю, чем это обосновано. Может, и в самом деле телепатические способности есть, а может, чернобыльские псы просто от природы более сильный вид. Хотя «от природы» в данной ситуации звучит не шибко убедительно. Версий много, правды, как и в любом другом случае, не знает никто.

Зону можно изучать бесконечно. Очкариков высоколобых, которые ее пытаются постичь, здесь вагон и маленькая тележка. А сколько их было… а сколько еще будет.

Я отпустил оптику. Бинокль повис на груди на ремешке. Хлюпик наблюдал за мной с интересом.

- Собак видишь? - спросил я.

- Вижу.

- Стреляй.

- То есть? - не понял он.

- Чего непонятно? Вон цель. Пять штук. Выбирай любую и стреляй.

Он посмотрел на меня так, словно я заставлял его стрелять по детям. Чуть попятился. Хотя пистолет, я заметил, уже был у него в руке.

Я смотрел на него в упор.

- Нельзя же так, - протянул он жалобно, покачав головой. - Ведь они живые и ничего не сделали.

Нет, он ничего не понял. А я обещал ему по морде. Кулаки стиснулись до рези в ладонях. Ногти вошли в кожу, оставляя следы. Бить нельзя. Точнее, нужно, но не по морде. От удара по лицу ничего не изменится. Не поймет, обидится только. Хорошо, я ударю иначе.

Повернувшись к нему спиной, я легкой трусцой почесал навстречу собакам. Тут же, впрочем, притормозил, вспомнив, что на хвосте не Мун, а Хлюпик. Этому такую прыть показывать не надо, а то подумает, что так можно. А так не нужно.

Я оглянулся. Хлюпик шел рядом. Хмурый и задумчивый, словно решил, что я на него обиделся, и пытался понять, что именно меня так расстроило. А может, так оно и было.

Собаки не перестали носиться, но снизили скорость и чуть изменили траектории. Сгрудились, превращаясь из пяти особей в единое целое. Почуяли.

Пальцы стиснули обрез. Двух выстрелов хватит, чтобы положить двух собак в лучшем раскладе. Плюс к тому обрез - штука громкая. Собаки обычно их боятся.

Я замедлил шаг, не оборачиваясь, бросил Хлюпику:

- Вперед.

Мой новоиспеченный напарник насторожился, но спорить не решился. Осторожно вышел вперед. Потопал, сохраняя направление, стараясь делать вид, что не волнуется. Но пальцы с такой силой стискивали БП, что аж побелели.

Собаки тоже двигались теперь не меняя направления. Не торопясь трусили в нашу сторону. Я притормозил тихонько. Хлюпик от напряжения даже не заметил этого. Шел напряженно, словно напружинившись. И жесточайшим образом шуршал травой.

Мой расчет оказался верным. Все произошло примерно так, как я рассчитывал, и практически мгновенно. Слепые псы подошли ближе, чуть разойдясь веером. Почти остановились. А потом первый из них бросился вперед. На Хлюпика.

Я вскинул обрез и прицелился. Хлюпик тоже успел среагировать. Тихо хлопнул выстрел бэпэшки. Атаковавшую собаку дернуло в сторону, брызнул фонтанчик крови. Пес словно бы не заметил этого. Не знаю, то ли болевой порог у этих бестий низкий, то ли выносливость убийственная.

Хлюпик отступил на шаг и выстрелил еще и еще. Собаки пришли в движение. Нога отступающего Хлюпика зацепилась за что-то, и он повалился на спину. На все это ушли считанные секунды. А потом выстрелил я.

Первый выстрел размозжил голову собаке, которой до Хлюпика оставался последний рывок. Пес не успел даже взвизгнуть. Мертвое тело грохнулось на землю рядом с испуганным не на шутку Хлюпиком. Второй выстрел ушел в свору. Этот никому сильно не повредил, но всполошившиеся уже собаки кинулись врассыпную.

Я бросился к Хлюпику, на ходу перезаряжая ружье. Он тем временем отчаянно палил вслед улепетывающим злобным и трусливым тварям. Впрочем, патроны очень скоро закончились, и заклиненный БП успокоился. Я жахнул вдогонку для острастки. И неожиданно для себя попал. Вторая собака навернулась на бегу, как подсеченная лошадь в старом советском кино, и кубарем покатилась по траве. Через пару метров тело замерло и больше не шевелилось. Я опустил ствол.

Одного взгляда на Хлюпика хватило, чтобы решить не ругаться. Признаться, я хотел пройтись по нему до кучи трехэтажным, но передумал. Он полусидел на траве, оперевшись на локоть, и смотрел мимо меня потерянным взглядом.

Кажется, проняло.

- В зоне нет друзей. И тихо идущих по своим делам тоже нету, - мягко начал я. - Всё, что куда-то идет мимо, может обернуться и выстрелить или вцепиться в тебя зубами. Здесь нет людей, здесь нет собачек. Есть цели. И если ты решил, что это не цель, то ты сам становишься целью.

Я протянул ему руку.

- Вставай.

Он вцепился в протянутую ладонь, как утопающий в соломинку. Поднялся одним резким рывком. Поежился.

- Но я же в нее попал, - пролепетал виновато.

- Ее можно только в голову. Лучше в глаз. Или из обреза. Так с одного выстрела редко кто пристрелит, утешил я.

Отвернувшись, вынул патрон из кармана. Зарядил обрез. Два лучше, чем один. Спокойнее.

- Угрюмый, - позвал опасливо Хлюпик.

Я повернулся, и он тут же замолчал, словно вспомнил о чем-то.

- Спрашивай, - разрешил я.

- А если бы… Ну, если б она меня укусила, что тогда?

Вот оно. Вопрос по делу. Отчего он об этом раньше не спросил, когда собачек стрелять пожалел? Кажется, начинает задумываться. Это хорошо.

- Укол от бешенства, - мрачно пошутил я.

- Один? - Хлюпик шутки явно не понял.

- Нет, - огрызнулся я. - Сорок. В живот. Я откуда знаю? Меня не кусали, я до этого не доводил. И тебе не советую. У всех, знаешь ли, своя реакция. В обычном лесу одного может гадюка тяпнуть - и ничего, а второго тяпнет - и он помрет. Потому что реакция на яд разная. А здесь не просто лес. Здесь зона. И чем скорее ты это осознаешь, тем лучше.

Он вынул обойму и трясущимися пальцами начал заряжать, доставая из кармана патроны по одному.

- Я понял, - тихо сказал он.

- Не вижу, - сурово приложил я. - Я что сказал?

- Делать, что ты скажешь, - промямлил Хлюпик виновато. - Вопросы не задавать.

- А ты что?

Он потупился. Патрон вывалился из рук и нырнул в траву. Хлюпик кинулся на коленки и принялся обшаривать место падения, бросив пистолет.

Детский сад! Во что я ввязался?

5

А стрелял-то он неплохо. Неумело, но глаз был метким и руки не тряслись, что поразило меня до глубины души. Хотя сталкера из него, один черт, не вышло бы даже с натяжкой.

Каждое утро мы вставали с Хлюпиком засветло и шли на прогулку. Это смешное и неуместное «на прогулку» он выдал на второй день спросонья. Так оно и привязалось. Я уходил подальше в сторону, находил собак и устраивал стрельбище. Может, это и было цинично, но Хлюпику так больше не казалось. А кроме нас двоих и собак, свидетелей не было.