Василий Головачев - Смерш-2 Страница 28

— Я хочу участвовать в расследовании.

— Там и без вас специалистов хватает, Матвей Фомич. А вы на время вообще отстраняетесь от участия во всех операциях. Я понимаю ваши чувства, но…

— Товарищ генерал!

— Это приказ, капитан! Успокойтесь. Почитайте-ка, это вам. — Дикой подвинул на край стола два конверта. Это были письма Соболеву, посланные в Рязань. Для всех родственников он продолжал жить и работать там.

Матвей машинально вскрыл конверты. Одно письмо было от Кузьмы Федоровича, деда по отцу, проживающего в Красноярском крае, второе — от двоюродной сестры Лиды, уехавшей с мужем после его демобилизации в село под Вологду. Кузьма Федорович приглашал погостить, отдохнуть на пасеке, а Лида, всегда веселая, энергичная, с оптимизмом встречавшая все жизненные невзгоды, вдруг посетовала на судьбу.

Мужа ее Матвей не жаловал: маленького роста, рано облысевший толстяк, дослуживший в свои тридцать пять лет до майора, не проявил себя в семейной жизни никак. Надо было безумно любить такого рыхлого и тяжелого на подъем человека, чтобы кормить, одевать, стирать, все покупать самой и содержать дом в идеальной чистоте, в то время как единственное, что делал этот майор, кроме чтения газет и многочасового времяпрепровождения у телевизора, — выносил по воскресеньям ведро с мусором.

Почему он ушел из армии, Матвей не понял. Лида говорила, что специалистом ее Леня был хорошим и сокращению не подлежал. Тем не менее в один прекрасный день ему попала вожжа под хвост, и он решил уволиться из армии и осесть в глубинке, заведя фермерское хозяйство.

Поскольку фермер из него мог получиться еще тот, Матвей попытался уговорить сначала его, потом Лиду, но в конце концов плюнул и отступился. Он знал, что все ляжет на плечи Лидии, но помочь ей ничем не мог. В принципе, все так и получилось, как он и предполагал, хотя Лидия никогда не жаловалась и тянула лямку за двоих. И вот ее прорвало.

Из письма Матвей узнал, что местное руководство в лице председателя колхоза «Новый завет» и главного агронома еще два года назад пообещало переселенцам «выжить всех фермеров» и планомерно выполняет обещанное. Первое время Нестеровых не трогали, разве что отвели самую плохую землю да платили за сданное молоко и мясо гроши. Но потом, когда хозяйство пошло в гору, начался шантаж, посылались прямые угрозы о расправе. Для работников колхоза они были все равно что бельмо на глазу, потому что примером своим «сманивали колхозников» завести свое частное хозяйство. Милицию, как оказалось, Нестеровы предупреждали напрасно: она покрывала своих.

В селе и без того царили нравы бандитского социализма: то и дело вспыхивали драки, людей натравливали друг на друга и на фермеров, из-за покосов вообще шла настоящая война. Все зверели. А комиссии из окружного центра, купленные председателем, «не фиксировали нарушений законопорядка».

Матвей оторвался от письма, невидяще глянул на что-то сказавшего ему генерала, очнулся:

— Извините.

— Ничего, читайте. По лицу вижу, письмо неприятное.

— Сестра пишет, плохо им там.

Дикой кивнул, снял трубку зазвонившего телефона. Матвей перечитал письмо.

«Я и не думала, что все примет такие размеры и формы, да и Леня помощник слабый, ни за что не пойдет отстаивать правду, все сама. Когда у нас ничего не было, все вокруг вроде как жалели и помогали, а как обустроились — оценили. Купили мотоцикл и трактор, так вообще ненависть вспыхнула: «Мы всю жисть пахали ни за хрен, а энти без году неделя — и уже баре!». Да и что это за колхоз, Бог ты мой! Здесь же одни люмпены остались, пьянь и бездельники в основном, а председатель держится за колхоз только потому, что без него он никто. А так — власть! Хоть какая-то, но ведь кормит же. И все время только и слышишь: «Понаехали, все у нас отнять хотят». А работать, как мы, по двадцать часов в сутки они никогда уже не смогут. Вчера кто-то сарай поджег, еле потушили, а днями солярку украли, двухсотлитровую бочку. Участковый наверняка знает, кто украл, но совести у мордоворота не было и не будет. В общем, так и живем, братик. Напиши, как получишь, хоть пару слов. Все легче на душе станет».

— Поезжайте туда, — блеснул проницательными глазами Валентин Анатольевич, — переключитесь, пока мы тут разбираться будем. Уверены, что не «засветились»?

— Я профессионал. — Матвей выдержал острый взгляд генерала.

— А сестра где ваша обосновалась?

— Вологодская волость, фермерствует… с мужем.

— Вот и помогите им, чем сможете. Без информации не оставлю, найду, если срочно понадобитесь. А с начальником ГУБО сам поговорю, он поймет.

Матвей покачал головой. Он уже пришел в себя и прикидывал, что будет делать в ближайшее время.

— В деревню к сестре я съезжу, но с задания меня снимать не надо. Кое-что для «губошлепов» я все-таки сделаю.

— Посмотрим, — сказал Дикой, прихлопнул папку на столе ладонью. — Все, капитан, решили. Теперь выкладывайте, что у вас есть.

Через полчаса Матвей ушел из управления, унося с собой пожар разбуженных гибелью Ивакина чувств и холодную ярость ганфайтера, уже пущенную по следу убийц.

Начальник оперативно-розыскного бюро МУРа полковник Синельников Александр Викторович пребывал в хорошем расположении духа, что прибавляло ему аппетит. Глядя, как он поглощает вторую порцию шашлыка по-карски, майор Агапов, командир второго подразделения, которое занималось сбором и анализом данных по «Стопкриму», только головой покачал. Был Юрий Федорович Агапов хил и бледен, вечно страдал желудком и на крепышей типа Синельникова смотрел как на чудо природы.

— Ну ты и жрать здоров, — вздохнул он с завистью, пригладив редкие волосы. — Аки бугай!

— Кто не ест, тот не работает, — отозвался Синельников, принимаясь за третью порцию.

Разговор на время прервался. Еще раз вздохнув, Агапов доел овсяную кашу, запил ее бледным чаем и терпеливо дождался, пока насытится полковник.

Столовая управления на втором этаже здания была, как обычно, заполнена до отказа. Посещали ее даже высшие офицеры МВД, баланс министерства позволял не экономить на продуктах, а повара здесь работали великолепные.

Поднявшись к себе на пятый этаж, Синельников полчаса отдыхал после обеда, полузакрыв глаза и перейдя на глубокое дыхание. Потом помассировал тяжелое лицо, и Агапов поразился перемене: перед ним сидел энергичный, деловой, свежий человек.

— Выкладывай, — кивнул он майору своей крупной головой.

Агапов достал из папки несколько листов бумаги с текстом.

— Это списки уволенных из органов за последние два года. Звездочками помечены профессионалы рукопашного боя. Всего набралось, я имею в виду «звездчатых», тридцать семь человек.

Синельников пробежал списки глазами, ногтем отчеркнул одну из фамилий.

— Юра, мы на верном пути, если Аристава попал в наш кондуит с первого захода. Я и не знал, что он работал на контрразведку.

— Тренером, Викторович, тренером, а не опером.

— Не имеет значения. Начинайте раскручивать всероссийский розыск всех обозначенных здесь, не афишируя, разумеется, наш особый интерес к фигурантам. Что еще?

— В поле зрения ребят попал некто Соболев Матвей Фомич, друг раненного четыре дня назад автослесаря Шимука. Следствие показало, что рэкетиры «наезжали» на слесаря трижды, причем второй раз именно в тот момент, когда у Шимука был этот самый Соболев.

— Ну и что? — Синельников смотрел заинтересованно.

— Парнишка — помощник, что работает у Шимука, — сообщил, что рэкетиры в тот раз убрались восвояси сильно помятыми.

— Ага. Ты хочешь сказать, что Соболев — профи боя?

— Да нет, не похож он на мастера единоборств, если верить тому, как его описал парнишка. К тому же сам Шимук — одиозная личность, здоров, как шкаф. Во всяком случае, по массе и силе тебе не уступит. Недаром его прозвали Ильей Муромцем.

— Как шкаф, значит. Спасибо за комплимент.

Агапов обиженно усмехнулся:

— Ты больше похож на банковский сейф. Я решил понаблюдать за Соболевым втихую, после того, конечно, как определю его адрес. Удалось выяснить лишь одно: недавно он вернулся из мест заключения, так что малый интересный. Конечно, мы можем взять его и без санкции прокурора, если нужно, он изредка навещает раненого друга.

Синельников покачал пальцем:

— Не спеши, следопыт. Как говорил Гилле: свободный черт лучше связанного ангела. Запросите документы ИТК: где сидел, по какой статье, сколько, последите за ним, узнайте, где работает, с кем живет. В общем, все. А потом посмотрим. Но не исключено, что это ложная ниточка.

— Да нет, мне почему-то кажется, что карась попался крупный. На следующий день после ранения Шимука кто-то побывал в конторе Белого и устроил там шухер.

Полковник подтянулся, сел плотнее к столу, в глазах зажглись хищные огоньки. Агапов кивнул, понимая его реакцию.