Александр Козин - Истории Выживших (сборник) Страница 28

По асфальту шагать было намного веселее. Берцы не вязли во мху, не хватали за ноги вьющиеся растения, колючий кустарник не норовил сорвать штаны. Благодать, одним словом! Даже майор, казалось, стал легче. Я вдруг поймал себя на мысли, что не боюсь. Просто не боюсь – и все. Иду по разбитому асфальту, медленно, но верно уступающему позиции Лесу, внимательно смотрю по сторонам, но того страха, который возникал всегда при виде затаившейся громады, прикидывающейся деревьями и кустами, не было. Странно. Хотя… Я еще ни разу не проводил в Лесу столько времени. Мне казалось, это невозможно. Ведь все те короткие моменты, присутствовавшие в моей воинской жизни, мы пробивались с боем, сражаясь чуть ли не за каждый шаг по территории, которая уже давно не была нашей. А может, в этом и причина? Всегда я подсознательно ждал от Леса удара, готов был ответить агрессией на агрессию, и Лес не обманывал мои ожидания. А сейчас мне просто не до того, некогда отвлекаться на опасности Леса. Я думаю, как стряхнуть с хвоста байкеров, выжить и дотащить майора. Вот Лес и не реагирует. Ведь прошел-то я, если посудить, немало. Километров семь точно отмахал. И за все это время на меня никто не накинулся, деревья не метали в меня стрекательные нити, под ногами не разверзались ямы с кислотой, а дышалось легко и свободно. Я даже остановился на секунду, чтобы вдохнуть свежий лесной воздух полной грудью. Эх, хорошо! Я аж качнулся от избытка кислорода, споткнулся, больно ударившись голенью о камень, и чуть не упал на землю.

Стоп! Это чего за фигня еще? От боли в моей голове что-то щелкнуло и морок развеялся. Я почувствовал приторный запах, прямо оставлявший послевкусие от вдоха, и до меня дошло.

Сорвать респиратор с пояса и натянуть его на лицо у меня получилось одним движением. Куст рядом со мной вдруг пришел в движение, из него высунулся длинный стебель, на конце которого наблюдалось утолщение величиной, пожалуй, с мою голову. И тут «утолщение» распахнуло пасть, полную зубов-игл, и рванулось ко мне. Едва в сторону успел отпрыгнуть!

– Ах ты ж тварина такая! – прошипел я.

Мне неизвестно было, что за растение попыталось мной перекусить, но принцип его охоты я понял. «Цветочек», решив, что с такой габаритной добычей ему легко не совладать, пустил газ, от которого я себя едва ли не Хозяином Леса почувствовал. Еще пара секунд – и вырубился бы, став для зубастой твари первым блюдом. А на второе у нее был бы майор.

Мне ужасно захотелось вскинуть автомат и как следует проучить подлое растение. Но делать этого было нельзя. Не так далеко я ушел, кочевники наверняка услышат. Бормоча под нос ругательства, я двинулся дальше.

От эйфории, навеянной цветком-людоедом, не осталось и следа. Лес снова стал таким, как был: мрачным и пугающим. Теперь я снова видел раздробленный корнями деревьев асфальт, мрачные кроны смыкались где-то в вышине, образовывая густой зеленый купол, сквозь который практически не пробивались солнечные лучи. Не стоило обольщаться. Я здесь чужак, а с чужаками везде разговор короткий.

Пройдя в хорошем темпе примерно километр, я решил, что достаточно далеко ушел от того места, где остались мои следы. Пора было отдохнуть. Приметив относительно чистую полянку за кустами, идущими вдоль дороги, я как мог аккуратно положил майора на дорогу и, взяв автомат на изготовку, приступил к обследованию места отдыха.

Несмотря на мою обострившуюся подозрительность, на полянке было чисто. Вернувшись за майором, я стащил его с дороги, затянул в кусты и устало рухнул на спину.

Некоторое время я просто лежал уставившись в зеленый лесной купол. Болела каждая клеточка, мышцы гудели, и лишь желудок чувствовал себя хорошо. По сравнению с утренним его состоянием, конечно.

Достал из рюкзака резиновую грушу гидратора, проверил запасы воды. Оставалось несколько больше половины, и я, наконец, позволил себе напиться. После попытался напоить майора. Часть воды пролилась ему на грудь, но немного он все же попил. Теперь самое время было заняться его раной.

Аккуратно размотав бинты, я удрученно присвистнул. Края раны воспалились и почернели. Начиналось заражение. Плохо. Крайне плохо. Кроме того, когда майор хрипло выдыхал, над раной надувался и лопался кровавый пузырь. Пневма, мать ее! Ну и как я его живым дотащу-то?

Достав аптечку, я засыпал рану антисептиком. Лучше позже, чем никогда, верно? Грязно-белый порошок мгновенно побагровел, пропитавшись кровью. После, вспоминая занятия по неотложке и беззвучно матерясь, тщательно, крест-накрест, заклеил отверстие пластырем, а сверху наложил тугую повязку. Хрипов в дыхании особиста сразу стало меньше. Ну и хорошо. Хотя все равно хорошего мало. Я не врач, но пробитое легкое – это хреново. Ну, буду стараться успеть. Что еще делать?

Так. А если я его все же не дотащу? Если он помрет, болезный, по дороге? Пожалуй, будет лучше, если пакет я у него этот архиважный экспроприирую. Так, где он может быть?

Я запустил руку во внутренний карман майорского комбинезона и оторопел. Еще минуту назад практически не подающее признаков жизни тело вдруг пришло в движение. Моя рука попала в захват левой майора, а выхваченный правой рукой из моей же кобуры пистолет ткнулся мне в висок. Ну ни фига себе я его вылечил!

– Эй-эй, друг, успокойся! Ты чего?

– Ты кто такой? – просипел особист.

– Рядовой Кудинов, позывной – Ударник. Армия Возрождения, отряд специального назначения, личный номер А3 дробь 9, 12–28, – оттарабанил я.

– А отряд твой где, рядовой Кудинов? – Майор не опускал пистолет, хотя сейчас я видел, что ему даже такое небольшое усилие дается нелегко.

– Нет больше моего отряда, майор. Только я и остался. И тебя, бугая, между прочим, уже несколько часов по Лесу на себе катаю. Так что ты бы пушку-то опустил, а?

Рука майора безвольно опала.

– Мы в Лесу? – еще тише спросил особист.

– В Лесу… – Я не стал отрицать очевидного.

– О-е-нись, – видимо, снова теряя сознание, пробормотал майор.

– Что? Не слышу! – Я наклонился к нему еще ниже.

– Обернись!

Я резко повернул голову назад, а в следующее мгновение, оттолкнувшись от земли коленями, уже взлетал на ноги. Твою-то мать! Ну вот, если не везет, так не везет по полной!

На краю полянки стоял зверь. Не берусь судить, кем он был раньше, но сейчас он походил на плод любви волка и рыси. Непонятная палевая расцветка, вытянутая волчья морда, волчий же хвост, нетерпеливо стегающий по бокам, и нелепые уши с кисточками.

По глазам животины было видно, что она сейчас бросится. Я тоскливо посмотрел на автомат, лежащий на траве рядом с майором, снова потерявшим сознание. Нельзя. Нельзя стрелять, хоть ты тресни!

Зверь прыгнул.

Я резко отскочил в сторону, одновременно выдергивая из петель на поясе саперную лопатку. Лопатка, бойцы, вещал в моей голове Юрьич, – это не только способ задолбаться вусмерть, копая от забора и до обеда, но и ваш шанс в рукопашной. Возможно – последний. Умелые бойцы «на раз» рубят головы этим вот самым шанцевым инструментом. Так что тренируйтесь, бойцы, и ухаживайте за последним шансом.

Я ухаживал. И тренировался, по мере сил. Но, видимо, мало тренировался.

Остро заточенный край «саперки» вжикнул в воздухе, но вонзился немного не туда, куда я целился. Вместо того чтобы пробить грудь зверя и на этом закончить скоротечную схватку, лопатка ударила по передней лапе, практически отрубив ее, оставив конечность болтаться на лоскутах кожи.

Любому животному этого хватило бы, чтобы отступить, но только не порождению Леса. Коротко взвизгнув, мутант, потеряв возможность опереться на поврежденную лапу, ударился грудью о землю, пропахав мордой траву, немыслимым образом извернулся и на трех лапах вновь кинулся на меня. Я сделал шаг назад, зацепился ногой за выступающий из земли корень и полетел на спину.

Тварь запрыгнула мне на грудь.

Я успел лишь перехватить свое импровизированное оружие двумя руками и сунуть твари в пасть деревянную ручку.

Меня обдавало смрадное дыхание. Из отрубленной конечности, в такт биения сердца зверя, мне на грудь фонтанчиками выплескивалась темная кровь. Утробно рыча, тварь все сильнее давила на рукоять «саперки», и измученные за сегодня мышцы понемногу сдавали. Еще несколько секунд – и у меня просто не останется сил.

Тишину разорвал выстрел, за ним – второй и третий. Давление на руки ослабло, а зверь забился в конвульсиях, раздирая когтями комбинезон на моей груди.

Я собрал остатки сил и столкнул волкорысь в сторону. Откатился подальше от агонизирующего мутанта и сел, опираясь о землю.

Майор, вновь откинувшийся на спину, сжимал в руке пистолет. Повязка на груди намокла и покраснела. Опять открылась рана. Вот черт!

– Майор, твою за ногу, ты на хрена это сделал? – дрожащим голосом спросил я.

– Не надо было? – прохрипел особист. – Мне только показалось, что она сейчас сожрет тебя, а на самом деле у тебя все под контролем было?