Гарри Гаррисон - Стальная Крыса идет в армию Страница 3

– Не трусь, маргу мы тебя в обиду не дадим, – пообещал Фэтсо, и оба охранника захохотали еще пуще.

Может быть, для местных жителей это животное было маргом, а для меня – лошадью. Я видел их на картинках в учебниках истории. Первопоселенцы Райского Уголка пытались разводить лошадей, но не учли исключительной прожорливости местной фауны. Из привезенных ими животных выжили только неуязвимые свинобразы. Я взглянул на марга внимательней, отметил, что при всей его огромной величине он, судя по зубам, травоядный, а значит, бояться нечего. Тут подскочили два его сородича, впряженные в какой-то ящик на колесах. Услышав свист Рэско, сидевший на ящике кучер натянул поводья.

– Залазь, – велел мне Фэтсо, распахивая дверцу.

Я с омерзением отшатнулся.

– Там грязно! Неужели Лига даже нормального транспорта не может…

Рэско дал мне такого пинка, что я птицей влетел в фургон.

– Садись – и не болтай!

Следом забрались охранники.

– Лига старается по возможности пользоваться туземным транспортом, чтобы поддерживать местную экономику, так что заткнись и радуйся.

Я заткнулся, но радоваться не стал. Устремив на улицу, по которой громыхали колеса нашего фургона, невидящий взор, я размышлял, как бы удрать от конвоя, при этом сделав какую-нибудь гадость паршивцу Рэско. Пожалуй, сейчас самое подходящее время. Два молниеносных удара – и они лежат без чувств, а я исчезаю в толпе…

Нагнувшись, я с остервенением почесал лодыжку.

– Тут клопы! Меня укусили!

– А ты их тоже укуси, – с детской непосредственностью посоветовал Фэтсо, и оба надзирателя захохотали.

Вот и чудненько. Они не заметили, как я вытащил из подошвы и зажал в кулаке отмычку. Но едва я повернулся к Рэско, замышляя, как говорят судьи, нанесение побоев, фургон остановился, и Фэтсо отворил дверцу.

– Выходи, – велел он мне, а Рэско с силой дернул цепочку, отчего наручник больно впился мне в запястье.

Выбравшись из фургона, я в недоумении уставился на здание с мраморным фасадом.

– Но ведь это не космопорт, – пробормотал я.

– В самую точку попал, – ухмыльнулся Рэско и потащил меня за собой. – Это местный вариант пересылки.

Я решил, что дальше не пойду, хватит с меня этой мерзкой компании. И все-таки пришлось тащиться следом за надзирателями, всей душой желая, чтобы подвернулась какая-нибудь лазейка. Вскоре она подвернулась.

Я заметил, что в дверь под красивой вывеской «PYCHER PYSA GORRYTH» входят и выходят одни мужчины. Проще простого было догадаться, что означает надпись. Я остановился и, показывая пальцем на дверь, заныл:

– Я хочу туда! Ну пожалуйста!

– Нельзя! – ухмыльнулся Рэско. Вот ведь садист!

Неожиданно за меня заступился его приятель:

– Ладно, отведи его. Ему здесь долго торчать.

Рэско выругался, но не стал спорить. Наверное, он был младше Фэтсо по званию. «Пичер писа» оказалась самым примитивным сортиром – стенка, вдоль нее желобок в полу. Над желобом выстроились в ряд мужики. Расстегивая ширинку, я направился к свободному месту в дальнем углу. Рэско с недовольным видом топал следом.

– Будешь на меня пялиться, я ничего не смогу сделать, – обернувшись, проворчал я.

Он на секунду поднял глаза к потолку. Этого времени оказалось достаточно, чтобы свободной рукой схватить его за шею. Во взгляде охранника вспыхнуло удивление, но тут же угасло, едва я изо всех сил вдавил в шею большой палец. В тот самый миг, когда раздался приятный удар бесчувственного тела о пол, я освободился от «браслета». Рэско лишь похрапывал, пока я обыскивал его и доставал бумажник, чтобы оправдать свою репутацию вора. Угнездив бумажник в своем кармане, я выпрямился и оглянулся. Стоявшие вдоль желоба люди обернулись ко мне.

– Ему стало плохо, – объяснил я и, переводя взгляд с одного непонимающего лица на другое, добавил на эсперанто: – Li svenas. – Но и это не произвело на них впечатления. Тогда я показал на Рэско, на двери и на себя. – Пойду за помощью. Вы приглядите за ним, ребята. Я скоро вернусь.

Никто не попытался меня остановить. Я выскочил за дверь – и едва не угодил в лапы Фэтсо. Он заорал и бросился ко мне, но не тут-то было. Я пулей вылетел из здания, проскочил между двумя лошадьми, обогнул скамейку, пересек улицу и помчался по темной аллее. Она вывела меня на другую улицу, такую же переполненную народом, как и первая. Влившись в толпу, я перешел на шаг. Я даже принялся насвистывать, поглядывая на вывески, на женщин под вуалью и расфранченных мужчин. Здравствуй, свобода!

А может, рано ликовать? Один на варварской планете, не зная языка, преследуемый властями – с какой стати я так обрадовался? Тут же нахлынула черная тоска, но я ей не поддался.

«Ты ли это, Джим? Встретив пустяковые трудности, падаешь духом? Стыдись! Что бы сказал Слон, если бы сейчас тебя увидел? Он бы сказал: „Хватит болтать – на тебя уже глазеют“.

Беззаботно насвистывая, я свернул за угол и сразу наткнулся на столы, уставленные яствами, и людей, сидящих за ними и потягивающих аппетитные на вид напитки. Поверх всего этого красовалась вывеска «SOSTEN HA GWYRAS», ровным счетом ничего мне не сказавшая. Ниже я прочитал знакомое: «Ni parolos espersnto, bonvenuu». Оставалось надеяться, что на эсперанто здесь говорят лучше, чем пишут. Сев за столик у стены, я поманил пальцем официанта.

– Дхе’т плегадoу, – сказал он.

– Плегадoу будешь с остальными, а со мною попрошу говорить на эсперанто, – проворчал я. – Что можешь предложить из выпивки, папаша?

– Пиво, вино, даур-том-ис.

– Что-то нынче не тянет меня пить даур-том-ис. Тащи-ка побольше пива.

Пока он ходил за пивом, я достал бумажник Рэско. Если моих бывших тюремщиков заботит процветание здешней экономики, резонно предположить, что они носят с собой местную валюту. Бумажник оказался полон маленьких металлических дисков. Я потряс один из них, подбросил, поймал и перевернул. На одной стороне была отчеканена цифра два, на другой – слово «аргхана».

– С вас один аргхан, – сказал официант, ставя передо мной запотевший глиняный кувшин.

Я протянул ему монету.

– Возьми, добрый человек, и оставь себе сдачу.

– О! Вы, инопланетники, все такие щедрые! – невнятно поблагодарил официант, пробуя монету на зуб. – Не то что мои серые, глупые соотечественники. Хотите девочку? Или мальчика? Или кеваргена покурить?

– Пока воздержусь. Захочу – дам тебе знать. Сейчас – только пива.

Он удалился, что-то бормоча, а я глотнул пива. Глотнул – и тотчас пожалел об этом. Жуткая кислятина, шипя и пузырясь, потекла по пищеводу. Я отодвинул кувшин и отрыгнул. Хватит валять дурака, Джим! Тебе повезло, ты вырвался на свободу. Каков будет твой следующий шаг?

Но думать об этом я был не в состоянии, и даже еще один мучительный глоток пива не послужил стимулом для мозга. Я был даже рад, когда появился официант и, прикрывая рот ладонью и воровато косясь на посетителей, прошептал мне на ухо:

– Есть свеженький кеварген, только что с поля. Берите, не пожалеете, несколько дней простоит. Не хотите? А как насчет девочки с кнутом? Может, змеи? Или кожаные ремни и горячая грязь…

– Ничего мне не надо! – перебил его я. – Все у меня было, все я испытал. Единственное, чего бы мне хотелось, это найти базу Лиги.

– Как вы сказали? Не понимаю.

– Большое, высокое здание, где живет много инопланетников.

– А, вы имеете в виду лиз. Пожалуйста, я могу отвести вас туда за один аргхан.

– За один аргхан ты расскажешь, как туда добраться. Я вовсе не хочу отрывать тебя от работы.

Кроме того, я не хотел, чтобы в пути он надоедал мне, предлагая сомнительные удовольствия. В конце концов официанту пришлось уступить. Дождавшись, когда он скроется на кухне, я глотнул пива и ушел.

По пути к зданию Лиги в моей голове начало складываться нечто вроде плана. Мне очень хотелось добраться до Бибз. В том, что капитану Гарту удалось бежать, я не сомневался, но она могла знать, где он прячется. Бибз – единственная моя ниточка. Но как проникнуть в тюрьму? Я знал, что во время ареста Бибз носила имя Мэрианни Гьюффрида. Может, представиться ее близким родственником? Хайзенпеффером Гьюффрида, например? Подделать удостоверение личности, если таковые вообще существуют на этой планете? Наверняка это несложно, но вдруг компьютер у входа узнает во мне бывшего арестанта? Или сведения обо мне уже стерли из его памяти? Это вполне возможно, как и то, что после доклада Фэтсо мое досье снова ввели в программу.

С этими мыслями я свернул за угол и увидел перед собой здание базы. Как огромный крутой утес, высилось оно над приземистыми городскими строениями и выглядело таким же неприступным. Не отрываясь глядел я на дверь, за которой то и дело исчезали поднявшиеся по знакомой лестнице люди; створки раздвигались, чтобы впустить посетителя, и тут же наглухо сдвигались, словно за ними хранился золотой запас Вселенной. В голове у меня было пусто. Я привалился спиной к стене, прямо напротив здания. Что было не слишком умно: на мне была тюремная роба. Но местные наряды были столь разнообразны, что моя одежда не привлекала ровно никакого внимания. Я стоял и ждал, когда придет вдохновение. Оно не пришло. Но штурмовать базу не пришлось благодаря счастливому случаю, тому самому единственному шансу из тысячи. Дверь снова раздвинулась, и на верхнюю площадку лестницы ступили три человека: двое блюстителей закона, что явствовало из огромных размеров их сапог, и стройная фигурка между ними. От ее тонкого запястья к лапе охранника шла цепь наручников.