Андрей Буторин - Работа над ошибками (Puzzle) Страница 3

Лизка же обернулась сразу, и ее вопль чуть не оглушил Пашку. Тогда уж и он резко повернулся назад. То, что он увидел, чуть не заставило заорать его столь же громко, как сестра. Но крик словно застыл в его горле.

Метрах в трех от костра, прямо в воздухе, колыхалось странное сиреневое марево. Оно было очень похоже на разлитый и непонятно почему не падающий на землю черничный кисель, который дрожал над землей, как огромная, двухметровая медуза. Теперь стало понятно, что от этой «медузы» и шел отвратительный резкий запах. Колыхающееся пятно становилось то ярче, то наоборот тускнело, становясь почти прозрачным. Но сквозь эту прозрачность не были видны ни кусты, ни коровы, ни деревья… Нет, что-то похожее на деревья в нем все же виднелось, но это были какие-то «живые» деревья с ветвями-щупальцами, извивающимися в разные стороны! И эти «деревья» были совершенно красными, с отвратительными лиловыми наростами на своих толстых, пульсирующих стволах. Вся эта «картинка» была видна ребятам секунды две-три, потом пятно словно заволокло сиреневым туманом, и тут из этого тумана протянулась… жуткая лапа! На ней было очень много длинных, извивающихся, как черви, пальцев с многочисленными присосками. Больше всего эта лапа напоминала собой небольшого осьминога. Она была серой, мокро блестящей, липкой на вид. А вслед за лапой из тумана высунулась отвратительная, не сравнимая ни с чем, безобразная рожа!

Тут уже Пашка не выдержал и заорал. Рядом столь же пронзительно завопили Лизка и Колька. И тут случилось следующее: то ли от этого дикого ребячьего вопля, то ли еще от чего, но сиреневое кисельное пятно, напоминающее теперь уже окошко в жуткое «куда-то», резко, в одно мгновение, схлопнулось, как экран выключенного телевизора, а голова с мерзкой рожей и часть пальцев-червей оказались просто-напросто отрубленными, поскольку были в тот момент высунутыми из этого «окна». Голова, издав тихое жалобное шипение, гулко брякнулась о землю и покатилась прямо в костер. Пальцы же, как самые настоящие черви, извивались в траве. Дети, не переставая орать, бросились врассыпную. Видимо тоже почуяв неладное, или же напуганные детскими криками, коровы повскакивали на ноги и, тревожно мыча, стали сбиваться в кучу.

Пашка и Колька остановились только у самой реки, когда бежать дальше стало просто некуда. Лизы рядом с ними не было. Павел, осознав это, пришел в себя и, бросившись к Кольке, стал трясти его за плечи.

— Где Лиза? Ты видел Лизку?! — завопил он, раскачивая друга. А на Кольку словно напал столбняк. Он стоял, разинув рот и совершенно не реагируя ни на Пашку, ни на его пронзительные крики. Наконец, Павел встряхнул его столь сильно, что Колька, поскользнувшись на глинистом берегу, рухнул в реку. Это моментально привело его в чувство. Он быстро выбрался на берег и, словно только что увидев Пашку, спросил у него:

— Ух! А что это было?!

— Откуда я знаю! — закричал Павел, у которого уже слезы вовсю текли по щекам. — Лизка пропала! Ты не видел Лизку?!

Колька растерянно развел руками. Но тут же, видимо вспомнив, что он старше, сказал:

— Не ори, сейчас найдем!

Они действительно нашли Лизу очень быстро. Девочка сидела, обхватив себя руками, в кустах на корточках и сильно дрожала. Она не плакала, но огромные серые глаза ее излучали ужас.

— Лиза, Лиз! — тронул ее за плечо Пашка.

Девочка вздрогнула и испуганно, как затравленный зверек, глянула на брата. Казалось, что она его не узнавала.

— Лиза, ну успокойся, уже все… — пытался расшевелить сестренку Павел. Никакого эффекта, однако, его слова на Лизу не производили. Она словно закаменела и только тряслась крупной дрожью, если только камень может дрожать.

Мальчишки не на шутку встревожились.

— Я отведу ее домой, — сказал Пашка решительно.

— А я?! — чуть не взвизгнул Колька.

— А что ты? — удивился Пашка. — Ты останешься с коровами, бабушка к тебе придет, или дядя Леша…

— Я тут не останусь! — насупился Колька.

— Ты что, боишься?! — ехидно, хоть и было ему не до шуток и подколок, спросил Пашка. Но Колька ответил на удивление серьезно:

— Да, боюсь. А вдруг еще кто прилезет? Да и эта… башка валяется… — он кивнул в сторону чадящего костра.

— Ну веди тогда ты Лизку домой, — хмуро и неохотно сказал Павел. — Видишь, она никакая. Ей помощь нужна.

— А ты что, останешься тут?! — с уважением и страхом одновременно спросил друга Колька.

— Ну ведь надо за коровами кому-то смотреть! — почти со слезами в голосе крикнул Пашка. — Давай иди скорей и кого-нибудь сюда срочно пришли! Слушай, — сообразил вдруг Пашка, — пусть сюда лучше дядя Леша придет, а не бабушка, а то она тоже напугается…

Колька нерешительно взял Лизу за руку и слегка потянул. Девочка поднялась молча, как зомби. Колька замялся. Ему было, конечно, ужасно стыдно, что он, такой «крутой» и взрослый, испугался остаться, а Пашка — шмакодявка Пашка — нет! С этого момента они словно поменялись ролями и старшинством.

— Ну, чего встал? Иди! — словно подтверждая эту мысль, прикрикнул на него Пашка.

И Колька зашагал в сторону деревни, ведя за собой механически, словно робот, переставляющую ноги Лизу.

Глава 2

Все у Алексея было уже приготовлено для осуществления печального плана. Рано утром он сходил «на рыбалку» и спрятал в густых кустах у берега пакет со сменной одеждой и старыми кедами. Также он нашел подходящее бревно, выброшенное когда-то рекой на берег и теперь высушенное и вылизанное солнцем добела. Подкатив бревно поближе к реке, Алексей поймал пару плотвичек «для отчета» и зашагал назад в деревню. Надо было в последний раз «проститься» со всеми, да и «купаться» рано утром, когда еще совсем не жарко, было бы несколько странновато.

Придя домой уже часов в восемь утра, он с удивлением обнаружил, что дома никого нет. На столе лежала записка: «Лешенька, сегодня наша очередь пасти коров. Паша с Лизой пошли со мной. Кушай, что найдешь в холодильнике и в печке. Я в обед прибегу. Тетя Вера».

«А ведь вчера говорили о коровах! — с досадой вспомнил Алексей. — А у меня все из головы вылетело, совсем соображать плохо стал! Ну что ж, придется отправляться „в дальний путь“ в обед! Жаль только, — подумал Алексей, — с племянниками не увижусь больше! А может, это и к лучшему — как я посмотрю в их чистые глазенки?»

До обеда Алексей просто валялся на диване. Делать ничего не хотелось. Не хотелось даже думать. Да и все уже было продумано и передумано тысячу раз.

Около полудня пришла тетя Вера. Она увидела, что еда так и осталась нетронутой и спросила, качая головой:

— Чего же ты ничего не кушал-то, Лешенька? Ну разве так можно?

— Да не хотелось, тетя Вера, жарко! — уже волнуясь от предстоящего прощания, ответил Алексей. — Я лучше искупаться сейчас сбегаю, а потом поем!

— И не думай даже! — взмахнула руками тетя Вера. — Сейчас я суп разогрею, картошку, поешь — тогда и иди. Я специально из-за тебя и пришла, ребят одних оставила, знаю, что ты — хуже ребенка малого!

— Тетя Вера, не сердись! — подошел и обнял ее сзади за плечи Алексей. — Ты у меня — самая хорошая! Давай, я пока в магазин схожу!

— Опять за водкой, поди? — исподлобья посмотрела на племянника тетка.

— Да нет же, с водкой покончено! — резко сказал Алексей. — Больше вы меня пьяным не увидите! — А мысленно добавил: «И трезвым — тоже!», но вслух произнес: — Я хлеба куплю, или чего там еще надо — сахару там, печенья…

— Все есть, ничего не надо! — махнула рукой тетя Вера. — Ну… если хлеба только, пару буханок… и карамелек грамм двести ребятам возьми… — Тетя Вера полезла доставать из сумки кошелек, но Алексей лишь укоризненно покачал головой.

По дороге в магазин он вспомнил вдруг, что не продумал совсем, как бы оставить тете Вере деньги — их оставалось немного, рублей семьсот, но все же, — так, чтобы она взяла их себе без угрызений совести. Придя из магазина с покупками, он протянул тете Вере все свои оставшиеся деньги и сказал:

— На вот, спрячь у себя, если боишься, что я буду пить!

— Не нужны мне твои деньги! — сердито отмахнулась тетя Вера.

— Теть Вера, возьми! Так и мне надежней будет, чтоб не потянуло лишний раз, — и тебе спокойней. А перед отъездом отдашь… если пригодятся…

— А ты че, — насторожилась тетя Вера, — удумал что ль чего?

Досадуя, что сболтнул такую глупость, Алексей стал переводить разговор на шутку:

— Удумал, конечно! Я у тебя жить надумал остаться! Насовсем!

— Жить! — засмеялась тетя Вера. — Что ты делать-то тут будешь?

— Как что? — продолжал «разрядку обстановки» Алексей. — В школу вон пойду, учителем русского языка и литературы — я ж журналист, как-никак!

— В школу! Там своим-то учителям делать нечего стало, на три-то ученика!