Олег Кулагин - Русские сумерки. Клятва трикстера Страница 3

Мысли спутаны, как моток грязной бечевки. Сон и явь – перемешались, будто картинки из виртуального «шутера». Но я все же вылавливаю последнее реальное воспоминание: мы сидим за столом – расслабленные, веселые. Едим вкусный, горячий суп. Заедаем его настоящим сыром. Андрюха просит добавки, и высокий худой мужик ласково щурится: «Хорошо. Только надо подождать…»

А потом…

Что было потом?

Я вздрагиваю. И, наконец, осознаю, что лежу на чем-то жестком, холодном – кажется, на бетоне. Пытаюсь встать.

Не получается!

Что у меня с ногами?

И руки… Почему они так неудобно заведены за спину?

Я что… связан?!

– Андрюха-а!!! – сиплый неузнаваемый крик вырвался из глотки.

Рядом кто-то застонал.

Я дернулся, опять пытаясь подняться, – веревки на запястьях больно врезались в кожу.

– Глеб… – послышался из темноты слабый голос. – Это ты?

– Ага…

Какое-то движение слева. Я повернул голову. И уловил злое бормотание Сереги:

– Вот же хрень!

То есть мы все в сборе. Все трое – неизвестно где.

– Называется, поели супчика…

Что-то звякнуло рядом. И Андрюха хрипло матернулся:

– Гребаный мудак! На цепь меня посадил – я что, ему собака?! Вот же тварь!..

Я растерянно кашлянул, вспоминая тощую, смиренную физиономию хозяина. Все это не укладывалось в голове – будто нелепый розыгрыш. А Серега вдруг отчаянно заорал:

– Эй, помогите!!!

Неизвестно, кого он звал в мертвой деревне, за пару километров от ближайшего поселка. Но, так или иначе, нас услышали.

Вспыхнул свет – тусклая диодная лампочка, в тот миг показавшаяся ослепительно яркой. Я отчетливо увидел бетонный подвал высотой чуть меньше трех метров и около четырех – в длину и ширину. На стенах угадывались следы – вероятно, от стеллажей, на которых прежние хозяева хранили продуктовые запасы и всякое барахло.

Сейчас барахла не осталось. Только голые стены. И мы трое – на дне каменного мешка.

Я успел рассмотреть бледные, испуганные лица товарищей и крепкую стальную цепь на щиколотке Андрюхи. Успел подняться, опираясь на стену связанными руками.

А через секунду со скрипом распахнулся деревянный люк в потолке. Оттуда, из проема, выглянула спокойная физиономия. Тот самый – высокий, тощий. Накормивший нас охренительно вкусным супом.

– Ты что творишь, гнида?! – ощерился Андрюха. – Ты знаешь, что за такие дела…

– Да все будет нормально, – усмехнулся хозяин. – Не надо за меня переживать.

– Помогите!!! – опять крикнул Серега.

Хозяин вздохнул и поставил в проем деревянную лесенку. Сам спустился вниз. В руках у него – объемистый пластиковый таз. Поверх одежды – грубый резиновый фартук, на руках – перчатки…

У меня в груди шевельнулся холодок, но тощий верзила еще не казался особо страшным – скорее нелепым в таком прикиде. «Зачем это? На фига ему фартук?»

– Нас будут искать, – хрипло выдавил Серега.

– Не будут, – качнул головой хозяин. – Для всех – вы просто сгинули в Зоне.

Поставил таз на пол. Легко схватил щуплое тело Сереги и за связанные ноги подвесил его головой вниз – на торчавшем из потолка стальном крюке.

Пластиковый таз оказался точно под Гилевичем – у самой головы.

– Не трожь его, урод! – выпалил Андрюха.

А Серега успел крикнуть:

– Помоги!!! – но лезвие ножа в руках тощего слабо сверкнуло, отразив электрический свет, и крик оборвался. Широкая красная полоса перечеркнула горло нашего товарища.

Гилевич захрипел. Струйка крови хлынула в аккуратно подставленный таз. Подвешенное тело судорожно дернулось. И почти сразу обмякло. Лишь несколько капель долетели до фартука хозяина…

Я зажмурил глаза, оседая на пол, царапая связанные руки о бетон.

Не хотел, не мог видеть. Зато отчетливо слышал – как хрип утихает, как кровь журчит в тазу.

– Эх, детки – бесстрашные, наглые. А сами такие наивные, – словно откуда-то из удушливой тьмы долетел голос – гнусавый и чуть укоризненный.

– Тварь, – всхлипнул Демин, – гребаный отморозок!

Удары сердца бешеной дробью отдавались в висках.

Очень хотелось проснуться. Вырваться из наваждения – как вырвался из Призрачной Башни, ожившей в моем бреду.

Только проснуться не удавалось.

В тусклом свете лампы я опять увидел плавно качавшееся тело Сереги и худого верзилу, присевшего на ступеньку лестницы. Кажется, он ждал, пока кровь стечет в таз. И буднично, безмятежно размышлял вслух:

– Все имеет свою цену – особенно ошибки. А если нет мозгов – нечего шастать за товаром. Надо сидеть возле мамы и папы.

– У нас нет ни мамы, ни папы… – прошептал Андрюха.

– Давишь на жалость? Глупо, – качнул головой хозяин. – Нынче слабых не жалеют, каждый думает только о себе… – шагнул к бездыханному телу Сереги и деловито начал срезать с него одежду.

– Что… что ты творишь?

Хозяин не ответил.

И молча вспорол голое тело ножом.

Я оцепенел, чувствуя, как тошнота подкатывает к горлу. И все равно, будто загипнотизированный, смотрел на высокую фигуру с паучьими длинными руками.

А он быстрыми, уверенными движениями потрошил Серегу Гилевича – будто тушу на бойне. Отвратительные влажные звуки наполнили подвал.

– Видите, до чего легко? Проще, чем свежевать баранов. Главное, твердая рука и практика… Регулярная практика.

Какие-то красноватые комки полетели в пластиковый таз.

– А дальше – по прейскуранту. Почки – двести пятьдесят, печень – триста баксов, – он с сомнением повертел в руках коричневатый комок. – Нет, эта – паршивая… Может, возьмут хоть за сотку? – швырнул Серегину печень в таз и скупо усмехнулся: – Рынок диктует цену. Даже бесполезные сопляки вроде вас на что-нибудь годятся.

Из кармана фартука он достал белую пластиковую бутылочку и вылил ее содержимое в заполненный таз.

– Нановзвесь, – объяснил будничным тоном. – Дорогая, целых двести баксов за бутылку. Но раз нет стерильности – по-другому не выйдет!

– Ты… – прохрипел Андрюха. – Ты…

– Что я? Всего лишь деловой человек.

– Ты – не человек!

Хозяин засмеялся. Спрятал бутылочку в карман и вздохнул с легкой грустью:

– В том-то и дело, что самый обыкновенный. Представляете, до чего обидно? Мое время, мой шанс – то, о чем с детства мечталось! По всем понятиям и убеждениям мне надо быть с ними – с высшими. А долбаные хромосомы решили иначе.

– Ты… хуже, чем мутанты!

– Это вам только кажется – в силу личной заинтересованности. Конечно, было бы красивее отнимать жизнь мановением руки. Но, – он взмахнул окровавленным ножом, – и по старинке кое-чего можно добиться! Кстати, куда вы дели товар?

– Мы вернулись порожняком, – сипло отозвался Андрюха.

– Зачем врать? В вашей ситуации – бесполезно.

– Ты ведь… в любом случае нас не отпустишь?

– Конечно, – тонкие губы хозяина изогнулись в леденящей усмешке, – но есть один нюанс… – он хлопнул ладонью по обезображенному телу Сереги. – С вашим другом получилось быстро. А можно все делать медленно…

«Мясник» шагнул ближе, нависая огромной угловатой тенью. И вкрадчивым шепотом добавил:

– Очень медленно… И очень больно!

…В подвале опять темнота. Хозяин забрал таз, поднялся наверх. Он дал нам десять минут на размышление – пока будет расфасовывать «потроха», укладывая их в ледник.

Сердце уже не колотится, а едва-едва трепещет – будто я сам почти мертвый.

Рядом звякнул цепью Андрюха – как через вату долетел его слабый голос:

– Прости меня, Глеб…

– За что?

– Это я виноват, я вас сюда привел. Дерьмовый из меня бригадир. И трикстер дерьмовый… Равиля с Никитой тогда не остановил – знаешь почему? Накануне мы сильно поругались…

– Перестань, – прошептал я.

Разве теперь что-то изменишь? Из окружающей тьмы, будто наяву, передо мной опять всплыл силуэт Призрачной Башни – как наше проклятие…

Все мы так и не успели стать ловкачами.

Ведь для этого мало знания даров и ловушек Зоны. Таких сведений даже отморозок может нахвататься. Или обычный наемник на службе корпорации – из тех, кто любит щеголять кличкой «сталкер».

Нет, дело совсем в ином – и потому не каждому под силу. Ведь, чтобы стать настоящим трикстером, сперва надо стать настоящим человеком – так когда-то объяснил мне отец…

– …И за желтый туман прости – за то, что все время тебя подначивал…

Господи, о какой ерунде он болтает. Я проглотил комок в горле и тихо сказал:

– Андрюха… Неужели конец?

Он умолк – на целую минуту. Бесконечно долгую минуту длилась гробовая тишина. Пока он опять не вздрогнул, звякая цепью:

– Ползи сюда! Ближе…

Я придвинулся на его голос. И в темноте он пнул меня ботинком. Что, спятил от страха?

– Эй, ты чего?

– Каблук мой щупай – там, сбоку…

Я развернулся к нему спиной, пошевелил связанными руками и таки ощутил под пальцами что-то твердое – наверное, острую, чуть зазубренную кромку подковки.