Владислав Выставной - Штука Страница 3

Хиляк не стал звонить в дверь. Вместо этого постучал витиеватой комбинацией. Дверь открыл незнакомый парень. Как скупо объяснил Хиляк – не Ловец. Из параллельной системы – Блюститель. Я никогда не сталкивался с Блюстителями. Выглядел он хмуро и впустил нас, вроде бы с неохотой. Но я знал: полномочия Хиляка позволяют многое.

В зале с лепниной на высоком потолке, со старой потрепанной мебелью, на рассохшемся паркете лежал человек. Лежал на боку, скрючившись, как от боли, и самое неприятное – уставившись перед собой широко раскрытыми газами.

– Сам? – быстро спросил Хиляк.

Блюститель покачал головой:

– Похоже, его пытали. Следы побоев здесь, здесь…

– Отчего умер?

– Точно узнаем позже – задействуем Контур, кто там у нас при морге… Но я и так могу сказать: он умер от страха.

Хиляк присел на корточки рядом с трупом, вздохнул судорожно, закрыл глаза.

– Все мы умираем от страха… – проговорил он.

Резко поднялся, приказал мне:

– Пойдем!

– Я вызываю милицию! – бросил вслед Блюститель.

– Да, да… Как обычно, – отозвался Хиляк.

Уже в машине, совершенно сбитый с толку, спросил Хиляка:

– Кто этот человек? Почему он умер? И кто его пытал?

Хиляк скосился на меня, словно раздумывая – отвечать или нет. Сказал:

– Думаю, это снова чужак.

– Чужак убил нашего?

– Вряд ли он хотел его убить. Слабак есть слабак – просто не выдержал давления…

– Но зачем он сдался чужаку? Я ничего не понимаю…

– Тот парень, Блюститель, тоже не понимает, – медленно произнес Хиляк. – Потому, что ему не положено понимать. А ты понимать должен.

Хиляк сделал паузу и сказал, будто решившись:

– Мертвец знал… Знал, где находится Сердце.

2

Все началось с глупости. Точнее – глупость стала последней каплей.

Хотя, кто возьмется искать каплю в мерзкой струе неудач? Всем известно: сильный всегда и везде высматривает удачу. Его бьют по морде – а он улыбается, сплевывает кровь и прет вперед, на танки. Потому что у сильного впереди всегда – светлое будущее. Слабак же видит вокруг себя все, что угодно, кроме позитива. Этим мы и различаемся…

Итак, все началось с открытки. Совершенно дурацкой открытки.

Той, что я послал самому себе.

Ее просто некому было послать из Буэнос-Айреса, куда меня занесло совершенно случайным образом. С Надей я тогда уже расстался и решил, уехать куда-нибудь подальше, что называется, развеяться. Честно говоря, все равно можно было послать ей эту открытку с пестрыми видами злачного квартала Ла Бока. Настоящий мужик так бы и поступил: «мало ли, что потом будет, может, что и выгорит?»

Но слабаки любят становиться в позу.

Тогда я еще многого не знал про самого себя. А потому, наклеивая марку на картонку с экзотическими видами, был озабочен думами – мрачными и нелепыми. Иначе откуда взялась эта идея – так пошутить над самим собой?

Помню, как, сидя в открытом кафе под знойным солнцем, обтекая потом в душном ватном воздухе, щелкнул сувенирной ручкой и, тихо посмеиваясь, принялся выводить:

Дорогой друг!

Сейчас, когда ты читаешь это послание, меня уже нет в живых…

Честно говоря, вынимая из почтового ящика открытку, что тащилась через моря и океаны долгих два месяца, не думал, что она произведет на меня такое впечатление.

Но читал изрядно потертую проштампованную карточку и медленно холодел от ужаса.

Согласись, это странно: ты читаешь это письмо – а меня уже нет. Я писал самому себе, но ведь ты – это уже совсем не я… Помнишь, как в том кафе ты смеялся, воображая, как будешь все это читать потом, когда меня уже не будет?

И как? Тебе смешно?..

Смешно мне не было совершенно. Даже, несмотря на полное отсутствие логики в этом дурацком послании. Самым диким образом я купился на собственный розыгрыш! Мне действительно удалось убедить себя, что я, прежний, тот, что писал эти строки в тропическом бреду, уже умер. И получил от самого себя письмо «с того света».

Мнительность – не самое лучшее из моих качеств. При желании, наверное, я смогу убедить себя перестать дышать – не дай бог возникнет такая навязчивая идея.

В том, что я умер, нет твоей вины. Так вышло. Ты – в настоящем, я в прошлом. И еще… Ради твоего же блага – не пытайся узнать, как я покинул этот мир.

Просто постарайся прожить свою жизнь, лучше, чем я…

Стоит ли удивляться, что с этого момента я день и ночь мучался вопросом: как я, тот, что послал открытку, ушел из жизни? Где произошло разделение – меня, умершего в прошлом, и меня, живущего в настоящем?

Дошло до того, что я стал сниться сам себе в кошмарах: то стоял, мрачно, ухмыляясь, в тени каких-то развалин, то с выпученными глазами рвал себе вены авторучкой, а однажды даже принялся сам себя душить. Честно говоря, мне до сих пор интересно: что было в голове у того придурка, который перед смертью отправил мне эту идиотскую открытку? То есть, у меня в голове…

Это я с виду самоуверенный красавчик. Иногда я даже не узнаю себя в зеркале. Потому, что внутри меня – мрак, хаос, помойка из сопливых рефлексий и никому не нужного философского нытья. Сейчас уже все улеглось, но тогда…

Тогда я случайно столкнулся на улице с Надей. Не помню, о чем мы говорили. Помню только, что ныл и заискивал, теша себя какими-то иллюзиями, не понимая, что тем самым загоняю крепкий осиновый кол в остатки отношений. Похоже, она даже обрадовалась поводу легко, чуть небрежно бросить напоследок: «Тряпка…»

Это вышло особенно эффектно на фоне хорошо одетого, крепкого мужчины средних лет. Он терпеливо ждал в сторонке, насмешливо поглядывая на нас и покуривая в кулак. Он никуда не спешил, ни в чем не сомневался и, вроде бы, даже ничуть не ревновал. Уверенный в себе на сто процентов, добротно скроенный анимал. К таким, в конце-концов, уходят все женщины – как бы ты ни старался, сколько бы ты не покупал им шмоток, в какие бы страны ни возил. Чем они притягивают к себе? Видимо, больше всех прочих благ женщины ценят спокойную, размеренную силу и стабильность.

Что было после – помню лишь рваными кусками.

Вот тупо пялюсь в собственную открытку, пытаясь разобраться, кто я: живущий здесь и сейчас, или тот, исчезнувший при загадочных обстоятельствах?

Вот бреду куда-то по вечерней улице, а прохожие с опаской поглядывают на меня, невольно уступая дорогу: видимо и с лицом у меня не все в порядке…

Вот я на крыше какой-то многоэтажки. Даже не помню, как попал сюда – все словно в горячке, и тяжело дышится… Подхожу к самому краю, смотрю вниз. Там, на крохотной детской площадке хохочут дети. Только мне не до смеха. Снова, щурясь, вглядываюсь в невнятный текст, и мне кажется, что я нашел ответ. Надо сделать всего один шаг – и увижу того себя – ушедшего чуть раньше. Он встретит меня, все разложит по полочкам – и наступит покой…

В какой-то миг понял: мне осталось совсем немного до последнего шага. Я уже готов…

– Развлекаешься? – насмешливо окликнули сзади.

Досада – первое, что я почувствовал. Ведь это так непросто – подойти к последней черте! Зачем же мне мешать?!

Вдруг отчетливо понял, что стою над пропастью, и ощутил ужас – ведь я почти уже сделал шаг!..

Отшатнулся, попятился назад, споткнулся и упал на пыльный рубероид – неуклюже, позорно. И только после этого взглянул на незнакомца.

Больше всего тот напоминал вешалку, на которую небрежно накинули мятый серый плащ до пят, да напялили широкополую шляпу. Из-за этой шляпы он сразу показался мне странным и даже загадочным – разве в наше время нормальные люди носят шляпы?

Незнакомец ухмыльнулся, неловко присел на корточки рядом со мной. Принялся разглядывать, как экзотического зверька.

Так в мою жизнь вошел Хиляк. Вместе со своей уродливой и потрясающей тайной.

– Смотрю я на тебя и удивляюсь, – сказал он. – Никогда еще не видел, чтобы слабак так здорово маскировался…

– О чем вы? – пробормотал я, медленно приходя в себя. – Кто это слабак?

– Выглядишь крутым парнем, а внутри – труха, мусор… – задумчиво сказал мой таинственный собеседник.

И я даже не обиделся. Потому, что тот сказал правду. Попал в самую точку.

Ну а потом Хиляк предложил:

– Раз ты все равно должен лежать там, на асфальте, значит, у тебя полно свободного времени? Пойдем, пройдемся. Мне кажется, нам есть, о чем поговорить…

3

…Мы ушли не так уж далеко. Устроились на маленькой железной карусели – прямо под домом, с которого я собирался спуститься со скоростью свободного падения. Детей поблизости уже не было – слишком поздно. В окнах горел свет, давая вполне сносное освещение. Меня тихо колотило – сказывался стресс, Хиляк курил, глядя в сторону.

Думаю, Хиляк – а он сразу так и представился – специально притащил меня сюда. Чтобы обстановка на меня давила. Это я потом понял, что мой неожиданный спаситель сам чувствовал себя неуютно: моя внешность действовала ему на нервы. Он привык иметь дело с обычными слабаками, чья сущность прекрасно прописана на физиономии.