Рэй Олдридж - Контракт на Фараоне Страница 3

Руиз дотронулся до основания черепа, выключая персональную шпулю.

— Если бы я жил там, где Лига могла бы легко меня достать, они бы меня выжгли, ты же хорошо это знаешь, Руиз. Они считают, что я почти так же хорош, как генчи. Мы-то лучше знаем, а? А что касается моей медлительности, так ведь я двигался быстро, как только мог, не подвергая себя опасности. Я бы никогда не подверг опасности и тебя преднамеренно. Или, по крайней мере, той опасности, с которой ты не мог бы справиться. В любом случае это было очень занимательно, смотреть, как ты работаешь.

Раздался прелестный смех.

Неисповедимы пути Накера, подумал Руиз. Накер, по слухам, был весьма состоятельным существом, поэтому не только деньги, которые Руиз ему платил, заставляли Накера ему помогать. Уловитель умов, казалось, любил Руиза по-своему, но что с того? А может быть, уловитель умов ненавидел Лигу Искусств и наслаждался возможностью водить ее за нос. В любом случае, к счастью, Накер с охотой был готов оказать свои неоценимые услуги Руизу. Шесть раз до этого посещал Руиз уловителя умов и шесть раз работа оказывалась прекрасной. Накер считался достойным доверия. Обширное следствие, которое провел Руиз, не обнаружило ни одного случая, когда бы Накер предал своего клиента Лиге.

— Значит, — продолжал Накер, — ты носишь смертную сеть? Ты хотел бы стандартную процедуру? Хорошо. Каум отведет тебя в больницу, а потом мы начнем.

Седалище Накера тихо выплыло из шлюза.

2

Больница Накера была оборудована в совершенстве и удобно. У пациента был большой выбор развлечений: сенси-сны, голодрама, небольшой эйфориум, сурроигры всех родов. Однако Руиз Ав был не в том настроении, чтобы развлекаться, поэтому он сидел и злобно глядел на безобидного Каума, пока раб-охранник Дирм присоединял диагностический прибор вокруг его колена. Диагностический экран немедленно засветился красными ярлычками-диагнозами.

Глаза Каума цвета лунного камня расширились, и фиолетовые мембраны его ушей окаменели от удивления, когда он постучал по экрану.

— У-у-у-у, Руиз, сюда ты добежал на одном дыме.

Дирм пристроил диагностический аппарат в более удобное положение с преувеличенной осторожностью.

— Угу, — ответил Руиз ядовито монотонным голосом. Руиз все еще был в бешенстве от Накера и распространял это чувство на все, что принадлежало Накеру. В дополнительных травмах, полученных Руизом, не было виноватых, кроме Накера, особенно в тех ранах, что Руиз получил возле его дверей.

К сожалению, Руизу нужен был Накер. Без Накера он никогда бы не взялся за дело на Фараоне. Он вздохнул.

Каум промокнул раны Руиза гелем-репликантом и покрыл их восстанавливающе-стимулирующими подушечками.

— Этого должно хватить, Руиз, — обычно кроткие глаза раба-охранника Дирма светились обидой, когда он выпрямился. — Дадим на это два часа, ну, три. Тебе станет получше.

Руиз почувствовал угрызения совести. Каум был доброжелательным существом. Его рептилоидная раса — пусть не очень-то разумная — была сильной, верной и не склонной к пустой агрессии и насилию. Именно поэтому на них всегда был большой спрос как на низкого развития рабочую силу. Руиз выдавил из себя кривую ухмылку.

— Спасибо, Каум. Мне уже стало немного получше.

Он похлопал охранника Дирма по массивному плечу.

Каум, казалось, стал веселее от слабого комплимента Руиза, и он улыбнулся на манер их расы, раздувая ноздри у вершины черепа.

— Не стоит благодарности, Руиз. Я всегда счастлив помочь такому красавчику, как ты.

Каум нежно ущипнул Руиза за щеку пальцами, похожими на чешуйчатые сосиски, и потопал прочь.

Руиз подавил содрогание.

— Эй, Каум, — окликнул он вслед. — Когда Накер собирается подготовиться?

Ему нельзя было задерживаться в логове Накера. Лига скоро заметит его отсутствие.

Каум задержался у дверей.

— Как только ты избавишься от боли. Он на свой лад очень заботливый.

Руиз откинулся на кушетку.

— Думаю, да.

Ни одна мышца в теле Руиза не была способна на движение. Беззвучные помпы, вставленные в его главные сосуды, гнали и насыщали кислородом его кровь. Ни звук, ни свет, никакое другое внешнее впечатление или раздражитель не достигали его. Единственной активной нервной тканью в его теле был мозг. Это было особенно беспомощное чувство. Руиз сосредоточился на том, чтобы заковать себя в плотное твердое ядро личности.

В голове Руиз слышал синтетический голос Накера. Он зарычал на уровне инфразвуковых ревущих тонов, потом взвыл в высоких октавах, пока Накер экспериментировал, ища совершенный резонанс.

— Проверка. Раз-и-два-и-три-и-четыре. Кого любишь, Руиз, в мире?

Руиз заскрежетал бы зубами, если бы такое было возможно.

Накер хохотнул.

— Так что, Руиз, — сказал он, — тебя что-то беспокоит? Ну хорошо, хорошо, я уже чувствую эту смертоносную сеть. Какая-то особенно мощная. Ты уверен, что твои работодатели рассказали тебе все, что тебе надо знать про это задание?

— Ты что имеешь в виду? — Мысль поднялась прочь от Руиза, улетела в черноту, где ее перехватил Накер.

— Лига, кажется, особенно озабочена тем, чтобы ее интересы не были разоблачены, и еще, чтобы они получили хоть что-нибудь, любую малость, когда сеть стянется и отошлет свои данные домой. Ты собираешься умереть и передать данные при первом же намеке на опасность… Сценарии смерти все особенно подробны и предусмотрительны, они гораздо больше и шире, чем это оправдывается простой игрой в поимку браконьеров. Я бы подумал, друг мой, что ты серебряная пуля, нацеленная на какого-то скрытого монстра.

Руиз молчал. Вот уж воистину неприятное открытие.

— Что ты можешь сделать?

— Как всегда, Руиз, весьма много. Скажу без ложной скромности, что никто больше не сможет тебе хоть сколько-нибудь примечательно помочь. Лига сотворила весьма добротное дело. Может ли быть такое, что они сомневаются в твоей верности?

Руиз услышал синтезированный смех, словно насекомое царапало по незащищенной поверхности его мозга.

— Нет-нет, разумеется, нет. Ведь ты же их самый лучший, разве не так? Нехорошо с моей стороны поднимать такой вопрос в самый уязвимый момент!

Накер перешел к делу.

— Так вот. Смертная сеть, как и всякая работа генчей, не может быть совершенно снята. Я могу притупить остроту потребности умереть — дать, может быть, тебе время изменить параметры ситуации таким образом, чтобы получить передышку. Но ты все равно умрешь, если не выберешься вовремя из триггерной ситуации. Или же я могу до какой-то степени разрушить оперативные связи смертной сети таким образом, что, если сеть включится, ты только страшно заболеешь, но все-таки не умрешь. В таком случае сеть не отправит по назначению никаких данных, а ты к тому же переживешь значительное разрушение личности, если только выживешь. Выбирай, пожалуйста.

Последние слова Накер произнес почти официальным тоном.

Руиз задумался. Решение, которого требовал Накер, вращалось на оси философского вопроса: есть ли на свете что-нибудь хуже смерти? Кое-кто без колебаний ответил бы: нет. Но он подозревал, что немногие из подобных абсолютистов работали на беспринципные корпоративные единства типа Лиги Искусств или же обладали широчайшим опытом Руиза в жизни на многочисленных мирах-клиентах Лиги. Руиз безо всякого труда мог представить себе бесчисленные сценарии, в которых он предпочел бы смерть. С другой стороны, именно любовь Руиза к его собственной жизни и привела его сюда, к Накеру, сквозь опасности Уровня Зверятников и куда более смертельные опасности, которые выпали бы на его долю, прознай Лига хоть на волосок, что он здесь.

И все же… если он когда-нибудь окажется беспомощным в руках своих врагов, Руиз Ав, который может выйти живым из неудавшейся смерти, больше не будет Руизом Авом, а станет каким-то чужаком. Он знал жертв неудавшегося уловления ума. Они плавали по неверным течениям их ограниченных жизней, осторожно, аккуратно, с вялыми лицами, разинутыми ртами, тусклыми глазами. Предметы жалости и омерзения. Он предпочел бы определенную смерть такой несовершенной имитации жизни.

— Замедли триггерную рамку сети как только сможешь, но оставь рабочие связи нетронутыми.

— Как скажешь. Мне придется призвать на помощь кое-какие опорные воспоминания, пока я не найду куда можно закрепиться, — голос Накера приобрел сильный оттенок неодобрения. — Ты все-таки настаиваешь на том, чтобы погрузиться в мозг самому, вопреки всем профессиональным советам. Паранойя, паранойя, Руиз. Каждый раз, когда я плаваю в твоем сознании, геометрия его другая. Ты слишком много областей закрыл или замкнул на себя. Чудеса, да и только, что даже генч смог к чему-то прикрепить сеть.

— А у них никогда вроде бы проблем с этим не бывает. И они столько не разговаривают.

— Теперь проваливай, — сказал Накер, и Руиз стек вниз, в свое самое глубокое и безопасное место.