Антон Кравин - Путь одиночки Страница 3

– Приговорены к расстрелу, на! – тихонько заржал Белов.

Совсем распустились, балбесы. Хотя что тут сделаешь – спецназ. Эти строем ходить не будут.

Балбесы или нет, но троица работала с Данилой давно, и на каждого он мог положиться как на самого себя. А подурковать перед операцией – святое дело…

– Значит, так, – сказал Данила, стаскивая с себя «лешего». – Ситуация плохая. – Он опустился на одно колено, расстелил на земле схему. – К лагерю удобнее всего подходить с этой стороны, с других – болота, Кузьмич говорит, топкие. До лагеря где-то полкилометра. Метров двести все нормально, лес. Дальше склон, все просматривается. Пробираемся ползком. Часа полтора мы на это потратим. Потом «гнездо», там часовой, его надо будет снять по-тихому и без крови. Займешься, Белов. Но без трупов, понял?

– Понял, на…

– За «гнездом» небольшой ров с водой. В воду соваться не будем – хрен его знает, кто в ней живет. Поэтому с собой возьмем лестницу, по которой часовой в «гнездо» забирается, наведем переправу. Дальше пустырь. Метров сто придется пробежать. Забор берем с разбега, с помощью все той же лестницы.

– Ой, не нравится мне это, капитан… – проворчал Нечипоренко. – Бежать стометровку, да еще с лестницей… Положат нас там, как кроликов.

– Не положат, – отрезал Астрахан. – На нашей стороне фактор неожиданности, туман и темнота. Нападения они не ждут. Поэтому, если пройдем забор тихо, дальше шерстим лагерь, ищем вот этого типа.

Он выложил перед подчиненными фотографию Кострова. Лет сорок – сорок пять на вид, узкое лицо, пепельные волосы до плеч, аккуратная седеющая бородка, печальные зеленые глаза – похож на рафинированного интеллигента, такого даже бить как-то неудобно. И что он в Секторе забыл? Сидеть бы ему над колбами в лаборатории.

– Шприц-тюбик с транквилизатором держать под рукой, тип нужен живым.

– Не люблю я эти шприцы, – поморщился Лазебный, потирая кулаком о ладонь. – Может, по старинке, а, капитан? Тюкнем нежно по затылку…

Астрахан скептически посмотрел на кулаки Лазебного – каждый был размером с голову Кострова.

– Отставить «нежно». Клиента усыплять шприцем. Если при нем будет охрана – можно и тюкнуть, но очень аккуратно. Эвакуация клиента – на тебе, Виталик. Прапорщик прикрывает отход. Задача ясна?

– Это-то понятно, – хмыкнул в усы Нечипоренко. – А что, если спалят нас? На пустыре или на частоколе? Валим всех, кроме бородатого?

– Если произойдет срыв операции, – тихо, но внушительно сказал Астрахан, – будем применять светошумовые гранаты и вести подавляющий огонь. Поверх голов. Таково распоряжение высшего руководства.

– Твою мать! – не сдержался Белов. – Они чё там, на, вообще шизанулись? Как это – поверх голов, на?

– Повторяю: такой приказ. Нам противостоит группа плохо вооруженных и необученных гражданских, промышляющих контрабандой биотина. Если они начнут пальбу, вполне вероятно, что заденут друг друга. Еще вопросы есть? – с нажимом спросил Данила.

– Так вот зачем мы эти пукалки с собой тащили… – прозрел Лазебный, покачав в своей ручище крошечный «хеклер-кох». – Вопросов больше не имею, товарищ капитан.

– Значит, заденут друг друга… – философски рассудил прапорщик Нечипоренко и погладил легкий пулемет «Миними».

Белов, как обычно, оказался последним, до кого дошло.

– А! – восхищенно шепнул он. – Понял, командир! Всё понял, не жирафа, на!

– Тогда у нас час на отдых, – закончил разговор Астрахан, машинально притрагиваясь к висящему на шее полотняному мешочку с сигналкой. – Будем ждать темноты.

Над болотом поднимался туман – ослепительно белый на фоне вечернего неба, затянутого пеленой. Сидя на пороге отцовского дома, Влада щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить, и одновременно думала, что туман – это плохо. В тумане прячутся искажения, которые трудно почувствовать. Когда она только переселилась в Сектор, едва не погибла в темпоралке: дух блуждал то ли в прошлом, то ли в будущем, а к телу подбирались чупакабры. Благо, стая состояла из трусливого молодняка, а рядом проходили охотники и спасли девушку, бредущую наугад. Да и с толка туман сбивает – как живой, подвижный и дышит. Если спрячется там что – не почуешь.

Налетел ветерок, дохнул тиной. Влада потрясла «зиппу» и сунула ее в карман камуфляжной куртки, нащупала там же китайскую зажигалку. Прикурила, закрывая огонек рукой, и сощурилась.

Заскучав, в вольере лаяли охотничьи псы, родезийские риджбеки – видимо, почуяли хамелеона. Влада взяла автомат, прислоненный к двери, дошла по настилу до ограды из бревен, открыла обзорное окно: лес, поскрипывают сосны, стонет то ли птица, то ли порождение Сектора. Сегодня на хамелеона не ходили – нестабильно, да и контейнеры со вчерашними железами еще не сплавили – опасно, от «крота» из МАС поступили сведения, что готовится облава и лучше носа из поселка не высовывать. Сюда вряд ли рискнут послать людей – поди доберись. Если твари не сожрут или в искажение не вляпаешься – увязнешь в болоте, не зная троп. Хорошее место, надежное.

Девушка вернулась на порог, села. Перед закатом почему-то всегда звуки становятся отчетливыми. Отец с Циклопом еле слышно бормочут, в соседней хижине игроки щелкают костяшками домино.

Влада просто не могла отпустить в Сектор отца одного – он слишком увлекающийся и доверчивый, да к тому же боец никакой. Но вообще кисло тут живется; если по Сектору не бродить, с ума сойти можно. Поначалу она страдала от скуки и отбивалась от назойливых поклонников – на двенадцать мужиков всего три бабы, из них незамужняя только она, да еще молодая, симпатичная. Пришлось объяснять им по-мужски. Силу следопыты, охотники и проводники, населяющие лагерь, уважали, и вскоре признали в дочери Фиделя равную. Точнее, равного, даже Владиком ласково стали называть.

Докурив, она сунула сигарету в переполненную консервную банку, похожую на ежа из-за торчащих во все стороны бычков, и потянулась. Сегодня ее дежурство. Еще одно скучное дежурство и бессонная ночь. Спасибо хоть похолодало и комары не заедают.

Зазвонил колокольчик с той стороны ворот. Влада вскинула автомат, прислушалась: условленных четыре раза – значит, свои. Она кивнула высунувшемуся из хижины отцу и на цыпочках пошла открывать. Вернее, сначала посмотреть, кто пожаловал, а открывать потом – мало ли… Подошвы тихо постукивали по доскам – настилами была покрыта заболоченная земля почти по всему лагерю.

У ворот стоял, беспрестанно оглядываясь, Леший, дозорный из «гнезда». Лицо его покраснело – бежал от кого-то, что ли? Влада потянула за рычаг – щеколда заскрежетала, щелкнула, и Леший просочился на территорию лагеря, едва меж створок появилась щель. Отстранив Владу, он зашагал по доскам, соединяющим все дома, к ее отцу.

– Фидель, велели передать. Срочно. – Дозорный достал из нагрудного кармана сложенную вдвое половину тетрадного листа. – Проводник один, Заноза, сказал, что встретил второго проводника, Кузьмича. – Леший шумно почесал в затылке. – Тот второй, который это написал, ведет сюда группу. Нарочно медленно ведет, чтобы товарищ его добежать до нас успел и передать. Вот Заноза и передал.

Влада покосилась на отца. Тот взглянул на листок непонимающе, развернул его и принялся читать. Седые брови взлетали и опускались, он делался все более озабоченным. С Фиделем Кастро отец не имел ничего общего, скорее напоминал Арамиса из «Трех мушкетеров».

– Господи! – пробормотал он и протянул записку Владе. – Что это значит? Нас на этот раз не то что не прикрыли – даже не предупредили!

Влада пробежала взглядом послание. Спотыкающимся почерком там было написано:

Диверсионная группа, состав – 4 чел., нападение планируется сегодня ночью. Цель – захват заложника. Применять оружие им запрещено. Будьте наготове. Ваш К.

Влада выругалась и скомкала листок. Отец покачал головой:

– Кажется, я понимаю, в чем дело. Это конец!

Из хижины вышел одноглазый Циклоп – высоченный амбал, правая половина лица обезображена ожоговыми шрамами. Он навис над Фиделем, веко на ослепшем глазу задергалось.

– Не конец, а один из этапов, – пробасил Циклоп. – Не забывайте: это Сектор, и достать нас не так-то просто.

– Вот именно – этап! Этапом до Твери!

– Папа, – проговорила Влада спокойно, – предупрежденный вооружен. Мы отобьем нападение, а потом что-нибудь придумаем.

Отец взглянул исподлобья и вздохнул:

– Опять место менять? Зря, изначально всё зря. Мы горстка неудачников…

– Папа!

– …и вряд ли сможем что-то изменить, попадем меж гигантских шестеренок системы, она перемелет нас, как тараканов…

Приоткрыв рот, Циклоп смотрел единственным глазом то на Владу, то на Фиделя.

Когда на отца находила блажь, он становился чертовски убедительным, заражал энтузиазмом окружающих и они следовали за ним. Так и сюда пришли в надежде помочь тем, кто нуждался в биотине. Сколько детей удалось бы спасти, если дать им дозу биотина! Сколько смертей можно было бы избежать! Нет, теперь Россия скорее не на нефтяной игле, а на биотиновой. В страну поступают миллиарды, а кому стало жить легче? Разве что руководству МАС, тем, кто у кормушки.