Хранитель ключей (СИ) - "Воль" Страница 3

Сердце застучало бешено. Анастасия взволнованно выдыхала, руки её дрожали. Впервые можно было заметить её смятение и искреннее незнание. Она почти ничего не слышала: держала в руках сундук, проверяла. Покусывала от напряжения губы, смотрела в стену и подумывала открыть искусные ларец, и уже пальцы потянулись за ключами, лежавшие внутри её кармана, как уже нащупали замок, как позади послышался низкий грудной воздух.

— Насть! — окликнули её. Девушка вздрогнула и чуть не выронила некрасивый сундук. Она поспешно сложила его в ящик, где обычно содержались подушки и другие постельные принадлежности.

— Почему пришёл? — девушка встала и посмотрела на знакомого мужчину. Потерянность быстро скрылась. Вновь проступили холодность и безразличие.

— Ты должна хотя бы иногда приходить.

— Меня там никто не ждёт, так что лучше здесь.

Мужчина замолк от неловкости и напряжённости между ними.

— У тебя есть проблемы или чего-то, может, хочешь? — спросил он. Двое медленно переместились на кресла в гостиной.

— Мне скоро восемнадцать.

— И больше не увидимся?

— Только на выпускном, — Анастасия сжала губы. Руки были сложены замком, на коленях, что выдавали в ней скованность, говорили, что девушке не комфортно. Её взгляд расфокусировался. Не мог обхватить полностью мужчину, не мог смотреть прямо в его глаза, как делали с одноклассниками, незнакомцами и с почти незнакомыми людьми.

— Я принёс некоторые продукты, а ещё вот это, — мужчина поставил на стол стопку тестов, справочников для подготовки к экзаменам. — И дедушка передал тебе малиновое варенье. Ты же любишь его, верно?

Анастасия кивнула. Взгляд ещё более потяжелел. Она смотрела на стол, на котором вместе с учебниками, техникой, были другие вещи: банка с вареньем, тесты, некоторая еда, принесённая другим человеком. Всё это от чувства вины, а не от искренности. Анастасия принимала всё со спокойной горечью и старалась скрыть тяжёлый вздох.

— Учись хорошо. И не болей. Если температура, не доводи до скорой, звони — приеду, — и подобные слова. Анастасии стало даже жаль человека, сидящего рядом; она слышала его дыхание, прерывающееся томными вздохами.

Протараторив все слова поддержки, заботы и внимания, мужчина вскоре ушёл. Анастасия вновь осталась одна. Почти гений сидел сгорбившимся, был несчастным на вид. Его руки, как титаны, удерживающие плоскую Землю, теперь удерживали голову.

Тишина угнетала. Она будто яд расплёскивалась по всем комнатам, ложилась на уши живого существа, сковывала неподвижностью и отчаянием. Долго сидела в мрачном одиночестве Анастасия, ничего не чувствуя и не ощущая, но постепенно тишина рассеивалась, и на место неё странный треск пробился к человеку, а там и отблески грома с улицы и в самом помещении, полыхание огня, журчания вод, свист ветра, удары металлических пластин друг за другом. Все звуки смешивались в один непонятный гул, идущий из спальной комнаты. Анастасия красными от напряжения глазами смотрела в сторону комнаты. Слышала. Чувствовала.

— Срочная новость: по северному микрорайону прокатилась серия убийств. Подозреваемый зарезал четырёх человек и скрылся. Полицейские патрули… — поток реши всколыхнул гром, — воздержитесь от ночных прогулок. Будьте бдительны… — снова гром. — А теперь перейдём к прогнозу погоды на завтра.

Радио включилось само по себе? Анастасия тяжело задышала и откинулась назад. Что-то упёрлась в ягодицу. Это был пульт от радио. Всё ясно.

— Жаль, что это не сон, — усмехнулась девушка и слегка гневным тоном произнесла про себя: «Это просто долбанная реальность, застрявшая в горле, как рыбья кость».

Девушка встала, вновь окинула взглядом доску и молча направилась в свою комнату.

Глава 2. «Шаги по лужам»

Нельзя понять психологию маньяков, серийных убийц и психопатов. Нельзя оправдывать убийства без цели самозащиты. Жестокость не перестает быть жестокостью, даже если для неё имеется причина. Мы не можем быть равны, потому что у каждого разные возможности и способности, так что равенство, справедливость — это только сказки. И даже если среди нас появится герой, кричащий за права всех и ничьи, он, кроме раздражения, ничего не вызовет. Хорошо смотреть на него с экранов ТВ, поедая попкорн. Плохо, когда такие герои выходят из кинотеатров и начинают разрушать, требовать, поднимать плакаты, взрывать и уничтожать. За равенство же! За справедливость!

Как мало тех, кто умеет усмирять амбиции и своё эго. По нашему скромному мнению, это и есть герои. Не простачки, отдающие всё, что есть, ходящим по автобусам с коробами для денег от мутных фондов; не матёрые, что могут быть хоть где и проворачивать миллионные дела, понимая, что на небесах деньги никому не будут нужны, а за жизнь столько денег не потратить. К тому же, бессмысленно, так как жизнь коротка, а смерть вечна.

Герои — это те, кто не жертвуют собой, у них достаточно чувства собственного достоинства, они самодостаточны и делают, что хотят, не вырывают из себя помощь, благодарность, честность и рационализм. Им не нужна слава. Им не нужно признание. К ним нужно просто уважение.

И как легко перешагнуть грань морали, нравственности и этичности, когда все твои потребности удовлетворены, в том числе и потребность в самореализации. Для этого нужна воля и самые жёсткие, порой невыносимые принципы жизни, которые многим покажутся насилием над собой.

***

Шаги по лужам. Тень вышагивает ровно, загоняет своей степенностью жертву в угол. Жертва бежит, воет, и как часто случается, падает лицом в грязь, закрывает голову и просит сжалиться. Потом ползёт на коленях, пытается встать и принимается реветь — начинает искриться вода, переливаться белыми молниями, исходящими от тени, облачённой в неизвестно во что. Жертва в лихорадке страдает от разрывов по коже. Зовёт на помощь. Зеваки выглядывают из окон и думают, вызвать ли полицию, а после, вспомнив о маньяке, торопливо берут телефон в руки.

— Если ты потеряешь сознание и из-за этого тебя поместят в дурку, не будет ли наказание несправедливым? Так что сохрани себя, чёртов ублюдок, — и резкий пинок переворачивает мужчину с живота на спину. Треск. Сломано несколько рёбер. Тень возвышается над возомнившим себя богом. Не видать лица. Не понять голос. Всё в металле. Всё скрыто. Неестественно. Тень исчезает, вновь шагая по тротуару, оставляя корчиться человека в муках, в ослабевающих искрах, в ужасе и безумии.

Дождь всё ещё идёт. Горят с начала улицы сине-красным цветом проблесковые маяки полицейских машин. Прошло всего четыре минуты, и они здесь, во всём обмундировании. Жестокие. Слегка надменные. И злые из-за того, что не могли поймать его уже как пару лет. Двадцать убийств. Двадцать. Над ними хохотали в Москве, а в родном городе грязью поливали.

Мужика повязали. Вызывали скорую. И всё завертелось.

***

— Кто ты? Твоё ФИО.

— Р-решетник-ков Игорь С-семёнович-ч.

— Год рождения?

— Т-тысяча девятьсот-т-т семьдесят-т восьмой.

И так начался допрос. Прошла неделя после поимки настоящего преступника, убившего двадцать человек.

Его основной целью были женщины, изменившие своим мужьям. Однако в последнем случае, когда претворял безумную идею об очищении от скверны в жизнь, его заметили несколько человек, и началась дикая рубка.

***

Тень находилась в тесной комнате. Повсюду бутылки из-под алкоголя, пачки от сигарет, изорваны семейные фотографии, склеенные и порванные по тысячу раз. Всё понятно. Один взгляд, и тень нашла и причину, и цель, и желание. Один взгляд, и глаза под маской заиграли неистовой ненавистью.

Тот, что убил. Тот, что возомнил себя создателем, в ужасе выбежал на улицу. Босяком. Тень пошла за ним.

***

— Он… Он… — выл, заикаясь, мужчина, вспоминая все детали о дикой ночи, после которой на теле осталось сотни отвратительных шрамов. К нему невозможно испытывать сочувствие. Животное, блеющее, блюющее. Сопли стекали, гниль стекала. Он выкрикивал слова ненависти и боли, шипел и заикался, как пресмыкающаяся шваль, боящаяся возмездия не перед законом, а перед нечто, способном изничтожить не только его тело, но и мелочную, прогнившую душонку, от которой остался лишь обрубок наточенного ножа. — Он! — вскрикивал, повторяя детали мрачного образа, падал. Чужие ладони вдавливали его в плечи, чтобы тот не рыпался. — Он! — ещё громче буквально взвыл мужичок, — п-появился из ниот-ткуда!