Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов Страница 3

– Я узнала.

Мы насторожили уши.

– Аборигены радуются на похоронах, если покойник умер, не превратившись в бобугаби. Или же у него не появилось бобугаби. Я не совсем поняла.

Мы переглянулись.

– Гм… – промычал Дэн. – Это, конечно, очень интересно. Но что такое бобугаби?

– Не знаю! – заявила Варвара. – По-моему, они увиливали от ответа. Мне кажется, мои расспросы были им неприятны. Впрочем, не уверена…

– Ну? – спросил я.

– Я только и поняла, что бобугаби – это что-то биологическое.

– Ну? – спросил теперь Дэн.

– А то и «ну», что теперь это по твоей части, – отрезала Барби. – Ты ведь у нас биолог.

С тем и ушла к себе. Торжествующе. Многие женщины любят торжествовать над мужчинами, и, надо думать, ошарашенная физиономия Дэна доставила нашей Барби истинное удовольствие. Я хихикнул.

– Вот завтра я выясню, что бобугаби – это нечто техническое, тогда похихикаешь, – мрачно предрек Дэн.

– Не страшно. Уж не думаешь ли ты, что у кулюгулян в старости сами собой отрастают механические протезы? – поддел я.

– А вот я выясню, что и где у них отрастает…

На следующий день ему, однако, ничего не удалось выяснить, потому что был «не наш» день и эксперты-кулюгуляне – два котообразных субъекта – обиженно мяукали, когда мы их спрашивали о чем-то. Спрашивать полагалось им, а нам – отвечать. Мне, например, пришлось целый день втолковывать кулюгулянам, что такое маркетинг и почему нельзя производить ровно столько продукции, сколько требуется. Я весь взмок. Экономист я разве? Я инженер. Мной овладело предчувствие (впоследствии оправдавшееся), что это еще цветочки – ягодки начнутся, когда по возвращении на Землю наши эксперты будут у меня выпытывать, почему плановая экономика кулюгулян вот уже которое столетие работает вполне прилично и совершенно не намеревается саморазвалиться.

– А знаешь, – сказал мне Дэн вечером, – по-моему, бобугаби для местных – нежелательная тема. Не то чтобы табу, но…

– Непристойная, что ли?

– Точно. Мой котяра аж зашипел, когда я его прямо спросил о бобугаби…

– Может, это из-за того, что их день? Они пунктуальные…

– Зато завтра наш день будет. Я еще попробую. И ты пробуй.

Мы попробовали.

– Целый день только и делал, что спрашивал, – жаловался Дэн вечером. – По-моему, они водили меня за нос. Болтали очень много, а толку никакого. В конце концов я их прижал, и они заявили, что все материалы о бобугаби были нам переданы среди прочих сведений о физиологии аборигенов. Очень может быть. Я поищу. А как твои успехи?

– Я просто спросил, где можно увидеть бобугаби. Ответ: нигде. Кажется, мой эксперт заранее знал, о чем я стану выпытывать.

– Ну ясно, знал. Мы третий день только и делаем, что говорим о бобугаби. Знать бы еще, что это такое.

Мы помолчали.

– Давай-ка перевернем ситуацию, – сказал я. – Допустим, не мы прилетели к ним, а они к нам. Есть у нас на Земле что-нибудь такое, чего мы не захотим показывать гостям?

– Еще бы!

– А из числа анатомических или физиологических явлений?

– Да? А что в человеческом организме есть такого, чего нам следовало бы стыдиться?

– Хм… Недостаточный объем мозга.

– Все в мире относительно. Мой достаточен.

– Тогда хватательный рефлекс у младенцев. У мам давно уже нет шерсти, а эти все норовят ухватиться за нее и повиснуть, как макаки.

– Не испытываю никакого стыда от того, что человек произошел от обезьяны. Со всяким может случиться.

– Диарея? Элефантиаз? Паховая грыжа? Кретинизм?

Дэн пренебрежительно сморщился.

– Мы бы им это показали. Повозили бы их по клиникам, только и всего. На всякий случай пояснили бы, что они видят не норму, а отклонение от нее…

– О! – Я поднял кверху палец. Меня осенило. – Следовательно, бобугаби для местных – не отклонение, а норма? Норма, но постыдная? Отклонению они, стало быть, радуются? Умер кулюгулянин без бобугаби – ура! Стоп, а при чем тут смерть?..

– Знаешь, – сказал Дэн, зевнув, – не стану я больше расспрашивать о бобугаби. И тебе не советую. Мы ведь тут с дружеским визитом. Хочешь осложнить отношения?

Я не хотел. Дэн был прав, и я постарался забыть о бобугаби. Больше мы не заикались об этом предмете, но думать о нем не перестали. Я даже вынашивал мысль сбежать как-нибудь ночью из нашей грибообразной резиденции и… и что? Поймать прохожего и заставить его выложить мне всю подноготную о бобугаби? Беднягу родимчик хватит, когда на него, потомка благородных котов, нападет среди ночи обезьяний потомок. Смотаться втихую на кладбище и разрыть могилу? Это ничего не даст: покойников на этом кладбище именно потому так весело хоронят, что у тех нет бобугаби. А тех, которые с бобугаби, надо полагать, хоронят иначе и совсем не здесь…

Только через сто лет (независимых, конечно) я понял, насколько попал в точку.

Срок нашего пребывания на Кулюгулю подходил к концу. Мы увеличили «рабочую неделю», отменили выходные и почти не спали. Как обычно, выяснилось, что работы еще непочатый край – как у нас, так и у кулюгулян. И, как обычно, впереди маячило самое интересное. Я вникал в кулюгулянские технологии и поднимался на катере к оставленному на орбите «Осеннему цветку», чтобы местные инженеры пощупали руками то, с чем они уже ознакомились по чертежам. Кулюгуляне были настроены решительно и планировали лет через двадцать-тридцать построить примерно такой же корабль. Мы звали их в гости к нам на Землю – наши полномочия позволяли нам это.

Ах, как хорошо, когда между братьями по разуму – потомками кошек и потомками обезьян – не возникает острой неприязни из-за какой-нибудь ерунды! Мы не выказывали отвращения, изучая их по меньшей мере странные брачные обычаи, а они не насмехались над религиозными убеждениями землян, хотя сами придерживались таких верований, что никакой земной богослов не признал бы их даже зловредной ересью, не то что полноценной респектабельной религией. И так далее. Открытым оставался лишь вопрос о бобугаби. Мы сделали вид, что забыли о нем, а кулюгуляне сделали вид, что поверили в нашу забывчивость. Их это устраивало.

А кто бы вас устроил больше: воспитанный гость или оголтелый искатель истины, нахрапистый и бестактный? Кому из хозяев охота распахивать перед гостями все шкафы, чтобы из них повываливались скелеты?

Так и кончился наш визит. По-рабочему, без прощального банкета и дежурных речей. Мы вовсю демонстрировали благодарность за теплый прием, дружелюбие и достойную усталость. «Осенний цветок» лег на обратный курс, а впереди нас летели все наши радиопослания с Кулюгулю, от первого до последнего. Первое опередит нас на десять лет, последнее – на девять. Мы разгонялись при двух «д», и перемещаться