Ужас Дикого Леса - Василий Горъ Страница 3

– А во втором – значительно меньше? – спросила Рыжая.

– Да. Второе я буду покидать каждое утро и пропадать на восемь-девять часов. Однако до него мы доберемся только к вечеру. Причем отнюдь не в прогулочном режиме – мне придется убивать зверье, переросшее твой ранг или обладающее слишком острым нюхом. Но основная проблема не в этом: приблизительно на середине пути наши коммы превратятся в дрова, а значит, ты физически не сможешь вызвать Службу Спасения.

– То есть, плотность магофона поднимется выше одной целой шести десятых по шкале Оберта? – на всякий случай уточнила девушка.

– Там порядка одной целых восьми десятых… – ответил я. – Значит, усиление твоего ранга придется обновлять каждые полчаса, иначе выгоришь и сдохнешь. В таких условиях выспаться, естественно, не получится, зато лучшего места для медитаций ты не найдешь. Ну, и куда идем?

Лада порадовала и правильным ответом, и честностью:

– Перспектива провести двое суток в одиночестве откровенно пугает. Но я даже близко не представляю твои возможности в плане сопровождения обузы типа меня, поэтому считаю, что принимать решение должен ты. Кроме того, ты пришел сюда по работе, а меня навязала Радослава. Короче говоря, я приму любой предложенный вариант и не обижусь.

«Обузой не будет…» – мысленно повторил я обещание матушки, а потом вспомнил еще одну фразу. Вернее, намек: – «Клаустрофобией не страдает…»

Последняя фраза перевесила все сомнения. Вернее, вымела их из моего сознания поганой метлой:

– Идем во второе. Довести – доведу. Без вариантов. Но тебе придется самостоятельно отслеживать состояние усиления и постоянно его обновлять. Потянешь?

– Конечно! – уверенно заявила она и порадовала снова: – Кстати, можешь двигаться раза в полтора быстрее: папа гонял меня значительно жестче…

…Первая минута привала прошла в тишине и спокойствии. Я выложил из рюкзака два куска кулебяки, упакованные в пищевую фольгу, и отдал тот, который побольше, Ладе. А когда потянулся за флягой с морсом из облепихи, ожили коммуникаторы. Оба. В самом агрессивном режиме вибрации из всех возможных. Мы с сестренкой ткнули в нужные сенсоры, открыли текстовые оповещения с флагом «Чрезвычайно важно!» и невольно заскрипели зубами: нам, Нестеровым, объявили межродовую войну некие Доломановы и, что не лезло ни в какие ворота, уже штурмовали поместье Московской ветви!!!

Не успел я дочитать это сообщение, как прилетело еще несколько. О штурме всех остальных усадеб и поместий, включая Горно-Алтайское и Новоалексеевское. Само собой, я смахнул уведомление в сторону и набрал матушку. А когда увидел ее бледное лицо и струйку крови, стекающую с уголка рта, впал в ступор. Буквально на секунду. Ибо на второй Радослава заговорила. Вернее, захрипела:

– Меня достали… С конвертоплана… Через стену… Нет половины сердца… и пробито средоточие… Во доме две… боевые двойки… Этих я заберу с собой… А машина… полетела за вами… По пеленгу коммов…. На ней биосканер… Уходите… Мстите не раньше… чем через десять дней… Люблю вас больше жизни…. Прощайте…

Я взвыл. В голос. Одновременно с алой вспышкой. А когда на экране появилось уведомление об обрыве звонка, перешел в боевой режим:

– Лада, отдай мне комм. Немедленно!

Пока она снимала его с руки, убрал в пространственный карман оба рюкзака, закинул следом оба коммуникатора и встал:

– Прячешься под отводом. Залезаешь мне на закорки. Обхватываешь руками и ногами. Держишься изо всех сил.

Рыжая выполнила эти приказы чуть ли не раньше, чем дослушала. И я, накрывшись аналогичным навыком, ушел в предельно длинный скачок. Вторым долетел до противоположной опушки и в этот момент зацепил обнаружением жизни сразу пять человеческих силуэтов. Судя по взаимному расположению, высоте относительно поверхности земли и очень приличной скорости движения – пилота и две боевые двойки. Зеркало, отрицание ветра, бодрячок, усиление и память гор накинул на автомате, прыгая между деревьями в направлении правого ущелья и загоняя себя в предельно глубокий полутранс. После того, как окружающий мир привычно замедлился, краем сознания отметил, что Радослава даже на пороге смерти думала не о себе, а о нас, и чудовищным усилием воли заставил себя сосредоточиться на движении. А для того, чтобы ненароком не рвануть в самоубийственную атаку, монотонно повторял три слова: «Лада-десять-дней… Лада-десять-дней…»

Минут через пять-семь безумного «бега» вдоль русла реки сквозь этот мысленный фон все-таки пробилась толковая мысль:

«Этих отпускать нельзя…»

Я покрутил ее и так, и сяк, счел, что она пришла весьма своевременно, вышел из транса и, скинув скорость движения вдвое, обратился к сестренке:

– Лад, тебе как, терпимо?

– Я на восстановлении… исцелении… и усилении… – в промежутках между скачками ответила она. – Сила тратится… довольно быстро… В таком режиме… хватит часа на два…

– Про усиление забудь… – потребовал я, коснулся ее ладони и приложил своим. Тем самым, которого, по представлениям авторитетных теоретиков от магии, у одаренного, развивающегося по боевому направлению, быть не могло.

– Ого! – потрясенно выдохнула девчонка, почувствовав, насколько ей полегчало, но мысль развивать не стала. И слава Перуну – в тот момент мне было не до ерунды:

– Возвращаться обратно… до завершения… межродовой войны – самоубийство… Но тварей, убивших матушку… я должен грохнуть сейчас…

– Я мечтаю… о том же самом… – злобно прошипела она. – Готова… изобразить приманку… Или помочь… ВСЕМ, чем угодно… или не мешаться под ногами… или ждать… хоть целую вечность…

– Отлично! – предвкушающе выдохнул я, в три скачка долетел до опушки леса, обошел дерево с густой кроной и опустил сестренку на землю: – Мне понадобятся свободные руки. Поэтому сейчас я сварганю что-то вроде седла.

Пока говорил, вытащил из пространственного кармана свой рюкзак и высыпал его содержимое под ноги. Затем вырезал в боковых поверхностях дырки под ноги, запоздало вспомнил, что в туалет мы так и не сходили, и отправил Ладу за соседнее дерево. Попросив не снимать отвод глаз. За время ее отсутствия добавил к «сбруе» два куска репшнура для дополнительной фиксации верхней части тела и закидал разбросанное добро обратно в пространственный карман. После возвращения сестры помучился, подгоняя лямки по высоте, но в конечном итоге девушка заняла достаточно удобное положение, и я, вытащив оба комма, влез в родовой канал.

Увы, увиденное не обрадовало – среди бесконечных просьб о помощи и сообщений о гибели того или иного родича я нашел только два более-менее связных доклада об успешных контратаках. Впрочем, даже они дышали обреченностью, и это взбесило до невозможности.

В Сети светился секунд двадцать пять, а затем убрал устройства «из реальности» и снова сорвался с места. Минут через пятнадцать влез в канал