Прозрение. Том 1 (СИ) - Бэд Кристиан Страница 3

Толпа выдохнула.

Скажи я правду — меня бы не поняли, но синяя болезнь не требовала особого представления. А информация о борусах — военная тайна и у них, и у нас. И это тайна не уровня чиновника средней руки.

— Кто… ты такой! — взревел губернатор в полной тишине. На нём тоже был закреплён микрофон.

Нашёл, что спрашивать. Ну скажу я, что имперский капитан, и что будет? Военный скандал и конец планете? Борусы работают с завидной скоростью.

— Если потребуется, мои полномочия подтвердит командующий эскадрой, эрцог Локьё, — слегка соврал я.

Кровь на физиономии губернатора пошла в отступление, сдавая уже захваченные территории.

Испугался, надо же. А ведь не было у меня никаких полномочий. Но командующий при необходимости подтвердит даже то, что я эрихеонус невинномыслящий богомолообразный с Квалисити. Нам слишком много досталось в этой войне на двоих. Так вышло. И мы оба знали, что за зараза — борусы.

— Оставьте эмоции, господин губернатор, — предложил я. — Вакцина есть в эйнитской общине. Думаю, вы как раз тот человек, чтобы незамедлительно обратиться к Проводящим эйи….

Вот я сказанул. Станут они с ним разговаривать, как же. Власть имущие боятся эйнитов почище огня. Грата. Чаша личной ответственности губернатора давно переполнена на весах причинности. Даже простой контакт с Проводящим эйи может оборвать паутину его жизни, чего он, наверное, и заслуживает. Общение с эйнитами табу и у нас, и в Содружестве. И я лично видел, что может натворить одна маленькая эйнитская женщина с тремя линкорами резерва. Но с эйнитами я договорюсь. Только ради Беспамятных, — не по связи.

Я коснулся прикрытого рукавом браслета. Больше всего мне хотелось сохранить в этой истории инкогнито. К скандалам мне не привыкать, но… А что у вас, господин губернатор, за экранчики на сцене? За госсчёт поздравляли дочку по межсистемному тарифу?

Я присмотрелся: а ведь и вправду нелинейные экраны стоят! Неужели смогу связаться с кем-нибудь, наделённым властью?

— Эйниты — закрытая ортодоксальная секта, — проблеял седенький советник или дэпмейкер. — Они не станут снисходить до просьб, даже если речь идёт о выживании всей планеты…

Угадал старичок, именно о выживании речь и идёт, потому что Кьясна сейчас медленно накрывается медным тазом. Как до этого — Плайта. Но теперь у нас хотя бы есть привитые от борусов люди и вакцина.

Губернатор бледнел, бледнел, и снова начал расцветать багровыми пятнами. Скоро он за меня возьмётся… Этого следовало ожидать, иначе он не был бы губернатором.

Пора апеллировать к сильным.

Кьясна в тылу, это территория, подчинённая генералу резерва Дегиру. После того, как Локьё обругал его в моём присутствии, трудно будет найти в Содружестве менее лояльного к моей персоне человека. Оставалось связаться через его голову с самим эрцогом. Командующий, пожалуй, единственный на их стороне человек, способный оценить всё происходящее в полном объёме. С ним мы и уничтожили Плайту. И проблема войны и непонимания между нашими народами и нами в процессе этой операции как–то отступила на второй план. Да Локьё и знает, что я на Кьясне. Вряд ли мне пока по силам его обыграть.

Слава беспамятным, память на коды у меня хорошая.

Я шагнул к одному из гигантских экранов, ослепших после моей шутки с оркестром, и переключил его в коммуникативный режим. И набрал личный код Локьё.

Губернатор тем временем окончательно пришёл в себя, а вокруг паслось достаточно охранников. Я помассировал больное плечо. Стрелять они побоятся, слишком много вокруг высокопоставленных тушек, но рука, изнасилованная туристкой, болела всё сильнее. Сколько же мне потребуется ждать, пока эрцог отзовётся? По универсальному корабельному времени сейчас полдень, однако командующий — не будуарная девица, у него и без меня полно занятий.

Я повернулся к охране лицом, размышляя, кого первым скинуть со сцены.

Локьё спас меня. Вернее, спасло то, что по жизни эрцог был приличным занудой и всегда тянул одеяло на себя. У нашего комкрыла и личные вызовы первым принимает дежурный. Но эрцог дома Сиби не доверял никому. И меня изучил, как облупленного. Прошлый свой визит я начал с того, что взломал оборону Тэрры и загадил планету живыми кристаллами.

Голограмма командующего появилась перед экраном, и губернатор, которому уже сунули сосуд с водой, икнул неожиданно громко и протяжно.

— Повернись, — сказал я начальнику охраны.

Тот мельком глянул через плечо и копыта его вросли в полимерное покрытие сцены.

Раздражение оторванного от своих дел командующего эскадрой юга отлично передавалось и через голоизображение.

— И что тут? — взревел он с места в карьер, уставившись на толпу возле сцены. — Бунт? Революция?

Лысая голова Локьё завертелась на жилистой шее, он увидел меня и коротко кивнул.

Я вернул кивок без расшаркиваний. Он сам приучил меня говорить с ним, как с равным.

Губернатор подавился воздухом и перестал икать.

— На Кьясне эпидемия, — сказал я. — Они спустили на Целесту остатки «Коры». И показывали туристам. Одну туристку я уже сегодня утилизировал.

— Ба… Ба… — сказал губернатор.

— Абэ, старый осёл, — согласился Локьё, брезгливо поджимая губы, словно губернатор был кучей дерьма. — Абэтодасмэ!

Приветствие он произнёс, как ругательство.

Я, под шумок и разлетающиеся губернаторские внутренности, спрыгнул со сцены. Плечо немилосердно ныло, но в основном мне удалось уйти в этот раз без особых потерь.

Толпа была слишком увлечена отеческими порицаниями всеми любимого губернатора, который едва не угробил планету. По неведению, конечно, но кого это сейчас интересовало? А мне надо было ещё переговорить с Айяной и выяснить, сколько у эйнитов готовой вакцины. В крайнем случае — из меня снова выкачают всю кровь. Ладно, стерплю, в конце концов, Кьясна — слишком красивый мир, чтобы погибнуть от бездарной информационной заразы.

У ближайшего выхода меня поджидал знакомый патрульный катер. Сержант помахал рукой, предлагая подвезти. Я не отказался, счёт, возможно, шёл на минуты.

Прощаясь со мной у входа в храм, сержант всё-таки насмелился спросить: кто же я, раз сумел заварить такую кашу?

Я знал, что он спросит. Он слышал, как мы говорили с Локьё. И понял, что никаких родственных связей между нами нет и быть не может. В мирах Экзотики формы личного обращения родственников прописаны весьма жёстко.

— А какая тебе разница, парень? — я хлопнул его по плечу и скрылся в тёмном нутре эйнитского храма. Такого страшного для чужаков. С текущими по стенам линиями бытия, выворачивающими твоё мировосприятие наизнанку. Уж к эйнитам за мной никто не сунется. Для этого надо, чтобы тебя пару раз продавило сквозь острую сетку допричинности. Тогда в тебе, как и во мне, останется только самое простое. И ему уже нечего будет бояться.

Что я мог сказать сержанту? Что я враг его государства, довольно скверный имперский капитан с длинным и нехорошим послужным списком? Тогда он бы обязательно спросил меня, зачем я всё это сделал? А ему ещё не понять моих причин, мал он для этого. Ведь и совесть — штука резиновая, и даже честь, что вроде бы разрешает воевать только с равными себе, легко отступает перед обстоятельствами тварного мира. Идёт наш брат военный и против совести, и против чести, уничтожая планеты, стреляя в детей и в женщин…

Но моя причина — она только моя. Ей уже два с половиной года, этой забавной причине. Кьясна — её мир. И я бы бросился спасать его, даже если бы мне пришлось сегодня прокричать в толпу все мои прегрешения перед Вселенной.

Красиво звучит, да? Вот только не всё, что красиво звучит, таковым же и является.

Например, одна из старших Проводящих этого храма, Айяна, несмотря на свои двести — очень красивая женщина. Но лучше бы на глаза ей сейчас не попадаться. Я же где был? Я вообще-то пожрать в город ездил. Эйниты мяса не употребляют. Я и убегаю в город, когда озвереваю без привычной пищи. Уеду на пару часов, доберусь до какого-нибудь кафе, пообедаю за наличные, которые вполне здесь в ходу благодаря туристам, и тихонько обратно.