Оценщик. Защитник феи - Григорий Константинович Шаргородский Страница 3

– Мне очень жаль ваших смотрителей, но больше волнует, чем все это грозит лично мне. Почему она пришла именно в мой дом?

– Ну, тут как раз все просто и предсказуемо, – заявил гоблин таким тоном, будто успокаивает меня, но почему-то легче от этого не становилось. – Каждая высшая фея, выходя на сушу, выбирает себе защитника, или, как говорят мои поклоняющиеся феям сородичи, – проводника, который поможет ей преодолеть первый этап формирования личности. Кстати, сразу скажу, секс с феей тебе не светит. Этим делом они занимаются исключительно для налаживания контакта с другим разумным, чтобы впитать в себя его эмоции и малую толику жизненного опыта. У тебя с ней связь и без того крепкая, так что ей это просто неинтересно. Губу можешь закатать заранее, – опять блеснул знанием народного творчества гоблин.

Я автоматически хотел фыркнуть, что, мол, никто и не рассчитывал. Но, если честно, где-то на краю сознания мелькнуло сожаление. Я получил свой Дар именно благодаря такому контакту с феей, но он случился на пике эмоционального всплеска в предельно опасной ситуации, и обошлось без секса – фея всего лишь подарила мне поцелуй. От воспоминания о нем у меня аж мурашки по спине забегали, хотя момент сейчас был совершенно неуместный для подобных мыслей. А все потому, что интуиция буквально вопила о том, что за всей этой расчудесно-красочной вывеской скрываются очень мрачные перспективы, инстинктивно пугающие меня до огуречных пупырышков.

– Иван Иваныч, давайте перейдем от лирики к прозе жизни, – попросил я, почувствовав, что мой то ли куратор, то ли старший товарищ, всей этой бравадой пытается подготовить меня к не самой приятной новости.

– В последнее время ты действительно поумнел, и общаться с тобой стало тяжелее.

В ответ на это я лишь развел руками – мол, сам знаю, мне тоже с собой непросто.

– Ладно, для большего понимания начну со статистики, – наконец-то перешел к делу гоблин. – С момента открытия перехода в ваш мир в Женеве переродились двадцать три феи. Твоя – двадцать четвертая. И каждая выбрала себе защитника. Сейчас в живых осталось шесть фей и пять хуманов-защитников.

– Ежики-мазохисты! – выдохнул я и практически на автомате пошел в сторону барной стойки, потому что дико захотелось хлебнуть чего-нибудь покрепче.

Похоже, у Иваныча было такое же желание, так что пришлось доставать сразу два бокала. Влив в себя изрядную порцию коньяка, я понял, что легче не стало, и беспомощно посмотрел на своего куратора. Тот лишь вздохнул, на выдохе выдав квакающий звук. Он впервые не обозвал меня залетчиком и не стал шутить по поводу моего феерического невезения. Не то чтобы я прочитал сожаление в его глазах – в этих буркалах вообще мало что разберешь, – но почувствовал нечто подобное своими зачаточными способностями эмпата.

– Знаешь, Назар… – медленно и задумчиво произнес гоблин, глядя внутрь своего опустевшего бокала. – Даже те из нас, кто не почитает Первую фею как божество, считают их необыкновенным чудом. Появление каждой мы встречаем с радостью… Но сегодня мне почему-то захотелось, чтобы эта радость пришла в чей-то другой дом, а не твой.

– Так, ладно, – встряхнувшись, я решительно отодвинул от себя бутылку. – Теперь подробнее. Почему гибнут феи, я приблизительно понимаю. Вы же мне об этом и рассказывали. А что случается с их защитниками?

Действительно, в этом вопросе я был достаточно подкован, потому что и с Иванычем познакомился, и Дар свой получил именно благодаря так называемым фееловам. Точнее, магические способности оценщика мне подарила фея, но познакомился я с ней именно из-за этих уродов. Давно уже перестал удивляться человеческой мерзости, но все равно существование тех, кто вылавливал этих безобидных существ ради получения новых способностей через извращенное насилие, опускало планку еще ниже.

– Ну, тут два варианта. Либо защитник гибнет, прикрывая свою фею, либо, если переживет ее, пытается отомстить и тоже уходит в бездну, – пояснил гоблин цифры печальной статистики. – Тех, кто просто с горя спивается и укорачивает себе жизнь, я даже упоминать не буду.

– А были и такие? – уточнил я и нахмурился, увидев, как гоблин показал два пальца.

Я на некоторое время задумался и с удивлением для себя понял, что меня напрягает даже не перспектива влипнуть в очередные неприятности – с моим запредельным везением я и без феи найду себе приключения, – а перспектива постоянно опекать существо с мышлением, далеким от стандартного человеческого.

– А сколько мне придется ее защищать? – уточнил я у гоблина.

– В среднем первичное формирование личности высшей феи занимает пять-шесть лет, но и после этого ее связь с защитником остается очень сильной. Так что понятия не имею, сколько тебе придется бегать за ней.

Больше всего в речи гоблина напрягло именно это «бегать».

– А если запереть в доме? – без особой надежды на положительный ответ спросил я.

– Попробуй. Думаешь, если я сказал, что ты немного поумнел, то можно считать себя самым умным? Впрочем, ходить хвостиком за феей тебе не придется, да и не получится. Достаточно быстро среагировать на опасность и вовремя прибыть на место происшествия.

– Ну и как я смогу это сделать, если не буду ходить за ней хвостиком?

– Не разочаровывай меня, – раздраженно приквакнул гоблин. – Я же пару минут назад сказал, что у вас особая связь. Закрой глаза и подумай о фее.

Я последовал совету и неожиданно ощутил внутри себя странное умиротворение и какую-то полудрему, которая удерживает человека перед самым пробуждением, когда реальность уже просматривается за туманной пеленой сна.

Когда открыл глаза, тут же услышал вопрос гоблина:

– Где она?

В ответ я автоматически ткнул пальцем куда-то на северо-восток.

Вот и сейчас, спустя месяц после той суетной ночи, я, едва проснувшись, ощутил внутри себя озорную веселость, а также понял, что Фа сейчас резвится где-то на северо-западе, не очень далеко от моего дома. Гадать, где именно, не пришлось, потому что я сам пару дней назад отвез ее в квартал художников и оставил там на попечение Зряны. Вечером фея вернулась домой и умотала обратно явно еще до восхода. А может быть, и ночью, потому что когда я сплю, фее становится скучно. Ей-то не нужно восстанавливать силы подобным способом.

За первую неделю, что Фа прожила в моем доме, я постоянно ждал неприятностей, напуганный статистикой Иваныча. Но ничего так и не случилось, поэтому напряжение потихоньку отпускало. Жизнь возвращалась в привычное русло.

Проведя утреннюю гимнастику и с полчаса посидев в медитации на