Владимир Ильин - Напряжение растет Страница 3

Глава 1

Бледно-розовая вода стекала по эмали раковины, забирая своей прохладой грязь и боль разбитых пальцев. С зеркала хмуро поглядывало отражение — растрепанное, в порванном костюме, без одной пуговицы на вороте рубашки, со сбившейся набок алой бабочкой.

— Как первое сентября? — Бесшумно объявился за спиной старик.

— Было интересно, — поделился я впечатлениями.

— Познакомился с классом? — Без особых эмоций спросил он, доставая из шкафа справа от зеркала две стерильные упаковки и антисептик.

— С некоторыми.

Мои руки легли на предложенное им полотенце и были аккуратно освобождены от влаги.

— Как они тебе? — Наставник сноровисто наложил мазь и теперь кутал правую в бинт. — Вот тут придержи, вот так.

— Дружные, — поморщился я от прикосновения ткани.

— Один за всех? — Поднял взгляд мой учитель, домоправитель, а теперь еще и врач.

— Все за одного, — пожал плечами, подставляя другую руку.

— О чем спорили?

— Об отличиях между людьми. Вот тут немного жмет.

— Сейчас лучше? — Поправил он узел.

— Да, спасибо. — С искренней признательностью посмотрел я на плотные, на манер варежек, повязки.

— Хоть не на уроке спорили? — Старик строго посмотрел на меня.

— В парке спорить удобней.

— Тогда ладно, — вздохнул он спокойно. — И что, отличаются люди?

— Если очень сильно настаивают, то да.

— Чем же? — Заинтересовался учитель, складывая перевязочные материалы обратно в шкаф.

— Разбитым носом. Хотя они что-то говорили про происхождение и право приказывать.

— Вот как, — старик досадливо пожевал губы. — Впрочем, я примерно так и представлял. Час назад к воротам две машины подъехали, постояли — полюбовались на княжий щит над калиткой, и усвистели по своим делам. Почему-то сразу на тебя подумал.

— Что сразу я?! — Искренне возмутился я в ответ, покидая ванную комнату.

— Потому что все остальные уже были дома, — назидательно показал он пальцем вверх, выходя следом. — А потом приехала машина из школы, и забрала твоего отца. В связи с этим, у меня два вопроса.

— А покормить?

— Переоденься в чистое и пойдем. — Покладисто согласился домоправитель, помогая снять костюм. Перевязанные руки не добавляли ловкости. — А пока переодеваешься, ответь мне, отрок, где была твоя голова?! — Звенящим от заложенной ярости голосом спросил он прямо в ухо.

— Била в переносицу главному, — буркнул я, пряча взгляд.

В таком состоянии с ним лучше не спорить. Все-таки, заслуженный преподаватель, сорок лет стажа — ему такие, как я, на один зуб.

— Головой надо думать, а не бить! Хоть иногда! Они хоть живы?! — Дышали, когда я уходил. — Без охоты ответил, кутаясь в снимаемую рубашку и не торопясь из нее вылезать.

Так, отчего-то, было легче — прямо как под одеялом в детстве.

— Ты должен был уйти два часа назад! — Меня силком вытащили из укрытия.

— Так я и ушел, — пришел черед майки обеспечивать мою безопасность. И ее-то я натянул надежно, потому что знал, какой последует вопрос.

— И где ты был все это время?!

— Гулял.

С треском не выдержала материя, разрываясь по шву. На меня грозно смотрели синие глаза.

— В таком состоянии? Ты понимаешь, что в раны могла попасть инфекция?! О чем ты вообще думал!

— Об алиби. — Тяжко признался, поднимая взгляд.

Все-таки, не чужой человек. Хотя, месяца два назад был вполне себе чужой — сидел себе с коробками учебников и одежды, дожидаясь транспорта для переезда. Тут-то его папа и повстречал, заинтересовавшись обилием школьной литературы. Нам как раз нужен был репетитор — для меня, а дедушка смотрелся если не бывшим директором, то заслуженным учителем. Вот и поговорили они, о погоде, о делах. А еще через десять минут, прибывшая машина отвезла все его добро не на вокзал, как до того планировалось, а к нам в дом.

Отец прямо светился от довольства — в незнакомом городе найти хорошего специалиста очень сложно. Тут знакомства нужны, а где им взяться? Да и хорошие люди — они без дела не бывают, все на своем месте. Иначе какие они хорошие? Так что столкнуться прямо на улице с нужным человеком, с кучей рекомендаций, а потом еще убедить его отложить поездку на юг ради моего обучения — серьезный повод для радости. Для всех, кроме меня. Потому что это был страшный человек, с тяжелым нравом и металлической линейкой, которой умел громко стучать по столу. Меня он бить не мог, хотя наверняка хотел — я ведь толком ничего не знал по огромному числу предметов. А не мог он этого делать по договору с нашей семьей — оказывается, личные учителя, они как врачи. И как врачи, не имеют права вредить подопечным, а так же говорить, что услышали или увидели во время своей работы. Потому его легко пускали за общий стол, обсуждали вместе самые разные темы, частенько получая дельные советы, а через две недели как-то и вовсе считали членом семьи. Опять — кроме меня. Я взрослым не особо верю, а уж бывшим школьным директорам тем более.

Мое отношение изменил Федор, мой новый брат. Новый — не потому, что новорожденный, а из-за того, что старого и не было никогда, как и семьи. Вот, месяц назад появилась — то ли они меня нашли, то ли я их. Просто там, в руинах полуразрушенного города, среди толп беженцев, которых записывали в добровольное рабство, я был нужен им, а они — мне. Потом оказалось, что мы нужны друг другу и после — осиротевшая на маму семья из брата, двух сестер и отца нуждалась в том, кто сможет закрыть собой рану, а я всю жизнь мечтал услышать слова «сын» и «брат».

В общем, брат сказал, что я совсем зря его боюсь. Был бы Федор просто добрым и умным парнем, которым и является, я бы просто потрепал его по волосам (а я все же не удержался) и делал по-своему. Но Федор, как и вся семья, не совсем обычные — они видят «Искру Создателя» внутри вещей. Не знаю, что это — так и не разглядел ни разу. Дар помогает создавать волшебные предметы, объединяя самоцветы с «Искрой» в красивые украшения — способные защитить и уничтожить, ободрить и ослабить. Говорят, в нашей империи всего шесть семей, способных делать такое, и не всякому их работа по карману.

У меня тоже есть своя искра — между пальцев крутнулся крохотный электрический огонек и пропал в рукаве. И есть свой талант, доставшийся от родителей, которых я никогда не знал, но обязательно найду… Но это все — видимое остальным людям.

А Федор вдобавок видел искру в людях, как признался он по секрету — и искра та тоже бывает очень разная, у хороших и плохих, сильных и слабых. Потому меня легко приняли в семью, буквально через половину часа после встречи. И потому, наверное, мне не следует бояться нового учителя. Федор говорит, что внутри у него сияет суровое пламя — почти белое, с легким алым отливом, сжатое в тугой ком красными и желтыми лентами. Но когда старик смотрит на меня, его Искра наливается нежно-зеленым и стихает, как шторм внутри векового леса. Брат умеет красиво говорить, хоть и младше вполовину.