Алексей Пехов - Ветер и искры (сборник) Страница 3

— Не. Я за ними гляжу. Ага.

— Нравится?

Пастух надулся и посмотрел на мужчину обиженно.

Издевается. А еще «приятелем» звал. Он думал, что они уже друзья.

Человек вновь рассмеялся. Трое других всадников хранили молчание и даже не улыбались. Казалось, их совершенно не интересует разговор.

— А дворов в деревне сколько?

— Много. — Порк показал пальцы на руках. — Шесть раз по столько.

— А ты грамотный. Считать умеешь, — с уважением сказал человек.

— Не, — шмыгнул носом дурачок. — Мне отец сказывал, что так. Сам я не считал.

— Скажи, приятель, новые люди у вас в деревне есть?

— Это вы про людей Наместника, что ль?

— Ну, хотя бы и про них.

— Они еще в начале весны приезжали. Красивые. Важные. И на конях. Теперь только к концу осени ждем. А других не было. Все свои. Только лесорубы приходят.

— Лесорубы? — заинтересовался человек с оспинами.

— Ага, — довольный тем, что может вести важную беседу, поспешно кивнул Порк. — У нас они лес рубят, а потом по реке ажно в Альсгару сплавляют. Из наших деревьев, знаете, какие корабли, говорят, делают? Ого-го! Всем кораблям корабли. Они плавают. Да.

— И что лесорубы?

— Да не знаю я, дяденька. Они к нам на лето приезжают. Живут в землянках, за Земляничным ручьем. Злые. Меня однажды побили и рубаху новую порвали. Потом еще и от отца попало, за рубаху-то. Да. А осенью обратно уходят. Не хотят зимовать. Говорят, дороги снегом заваливает. Не выберешься до конца весны.

— Говорю же — болото, — бросил молодой.

— Не. Тут у нас горы недалече. А еще, говорят, Врата Шести Башен, тока я их не видел. А до болота идти надо через лес несколько дней. Там, знаете, какая топь? Пойдешь — утопишься.

— Вряд ли нашего друга следует искать среди лесорубов, — как бы между прочим бросил все это время молчавший, похожий на хорька коротышка.

— Вот и я так думаю. А скажи-ка мне, приятель. Ты всех в деревне знаешь?

Порк подозрительно прищурился. Странные люди. Он им про злых лесорубов, а они опять про деревню. И про солдат Наместника спросили.

— Да ты не бойся, — с улыбкой успокоил его худой. — Мы нашего друга ищем. Ему лет как вот этому, — он ткнул в сторону человека переболевшего оспой. — Волосы светлые, глаза серые, улыбается редко и из лука стреляет лучше всех. Знаешь такого?

— Из лука лучше всех стреляет Гнут, но у него волосы черные, а одного глаза и вовсе нету.

— С ним еще женщина. Высокая и красивая. Волосы светлые, длинные, и глаза синие. Ну, так что? Есть в вашей деревне такие люди?

— Может, и есть, — неохотно ответил пастух. — Некогда мне вспоминать. Коров пасти надо. Отец ругаться будет.

— Надеюсь, вот это улучшит твою память. — Всадник бросил Порку монетку.

Тот поймал ее, да так и остался с открытым ртом. Этот глупый дядька бросил ему целый сол! Теперь можно купить вкусных сладостей и съесть, пока никто не видит. Порк ни с кем делиться не будет. Пусть знают, как дураком обзывать! Пастух попробовал денежку на зуб и поспешно, чтобы не отобрали, спрятал к себе в котомку.

— Вы их здорово описали, да. И Парса и жену его — Анн. Я сразу узнал.

Мужчины переглянулись.

— Где нам их искать?

— Да очень просто. Он на окраине, недалеко от кузницы живет. У него дом приметный — на воротах коняшки с крыльями выточены. Красивые. Я таких же хочу. Как проедете через всю деревню, так и увидите.

— Давно он у вас живет?

— Не помню. — Дурачок наморщил лоб, усиленно вспоминая. — Давно.

— Бывай, приятель, — сказал худой.

Незнакомцы развернули лошадей. Когда они выбрались на дорогу, до них долетел крик Порка:

— Эй, дяденьки! Только Парс из лука стрелять не умеет. Он плотник!

— И надо тебе было с ним нянчиться, Кнут? — недовольно поинтересовался тот, кого Порк про себя прозвал «молодым». — Чего с дураком разговаривать? В деревне у любого встречного спросили бы.

— Ты меня еще учить будешь. Встречный — не придурок. За сол не купишь. Не знаешь ты деревенских. Упрутся рогом, если наши морды не понравятся, ничего не выведаешь.

— Пощекотать их ножичком.

— Ну, тогда уж дураком ты будешь, Шен, — усмехнулся Кнут. — Четверо против скольких? Это тебе не окрестности Альсгары с забитым мужичьем. Местные при виде твоей железки наутек не бросятся и цацкаться с тобой не будут. Места тут дикие. Каждый за себя постоять может. Похватают топоры да дрыны, мало не покажется. Никакой ножичек не спасет.

— Ну, тогда мы сами могли бы все дома проверить. Где-нибудь да нашли бы его.

— У тебя все просто. Шестьдесят дворов! Сколько, по-твоему, нам понадобится времени, чтобы их объехать?

— Ну, нар. Может, два.

— Во-во. А если найдется добрая душа, которая побежит и предупредит его до нашего появления? А он решит, что с нами ему говорить не о чем. Тогда что? К Молсу ты сам пойдешь оправдываться?

Последний аргумент напрочь отбил у молодого желание спорить. Он недовольно поджал губы и умолк.

Между тем всадники взобрались на пригорок и увидели Песью Травку. Деревня располагалась по обоим берегам неширокой реки. Дурак обманул, дворов насчитывалось больше шестидесяти. Справа от дороги — небольшой погост, чуть дальше — вырубки. На том берегу — поля, на которые наступала угрюмая стена непроходимого леса. Деревня, затерянная на отшибе провинции, взята в кольцо лесов, невысоких холмов и множества оврагов.

Отряд Кнута добирался сюда от Альсгары долго. Последние дни приходилось ночевать под открытом небом. На лиги вокруг — ни одной таверны. Про сносную еду, вино и баб вовсе забыли. Только комарье да мошка. Хоть вой. Слава Мелоту, что они не встретили в дебрях ни лесных духов, ни говов[6]. Держались дороги. Правда, если злые создания из чащобы не лезли, то звери — только так. Позавчера на них вышел откормленный медведь. Бамут схватился за арбалет, но пронесло. Отогнали бурого огнем, безо всякого кровопускания.

— Эта… А блаженный-то не сказал, на каком из берегов искать нашего плотника, — изрек изуродованный оспой Бамут.

— Найдем. Дела-то осталось всего ничего. Главное, добрались. — Кнут послал лошадь вперед.

Спутники, не мешкая, последовали за ним. Они проехали мимо погоста, у которого даже не было ограды. Миновали колодец, где две бабы ругались, кому первой набирать воду. И оказались в западной части деревни.

На них косились. Здесь редко видели чужаков, да еще и на лошадях. Но с вопросами не приставали.

Трактир всадники нашли быстро. Дом, и правда, оказался приметным. Большим, с красной трубой и разрисованными воротами. Хозяин, завидев постояльцев, чуть шафом не подавился. Выпучил глаза так, что Кнут начал опасаться, что трактирщика хватит удар.

Свободные комнаты конечно же были.

— Редко к нам гости заезжают, — пряча полученный от невысокого гостя сорен[7], торопливо бормотал хозяин. — Пожалуйте, пожалуйте. Если кто и едет, так сразу к Ельничному броду. Мы на отшибе. Откушать желаете? Быстро все приготовим, ахнуть не успеете.

— Как ты тут не разорился? Постояльцев-то, поди, мало?

— С середины весны никого не было. Только благодаря дровосекам да нашим живу. Шаф и вино приходят пить. Но это к вечеру. А сейчас у меня пусто. Стеснения ни в чем у вас не будет. Проходите, проходите. Слава Мелоту, пославшему вас к моему скромному очагу!

— Кузнец-то в вашей деревне есть? Лошадь хромает, — как бы между прочим поинтересовался Кнут.

— Конечно! Старый Морген. Прямо по дороге, господин хороший. Потом направо, через нашу площадь и до конца деревни. У самого леса. Не ошибетесь.

Шен и Бамут многозначительно переглянулись и вновь запрыгнули в седла. Кнут и невысокий, отзывавшийся на кличку Гнус, последовали их примеру.

— Подготовь комнаты и ужин, — бросил через плечо старший. — Мы скоро вернемся.

Трактирщик поспешил уверить добрых господ, что все будет в лучшем виде, и убежал исполнять поручение. Ему и в голову не пришло подумать о том, зачем к кузнецу отправились все четверо, когда лошадь захромала только у одного.

— По словам дурачка, это где-то недалеко от кузницы.

— Если он не наврал, — заметил Шен.

Кнут хмыкнул. Щенок мечтает, чтобы дурак их обманул. Это было бы отличным подтверждением того, что командир ошибся.

Не дождется.

Кнут не очень понимал, зачем Молсу понадобилось разбивать их испытанную троицу четвертым. Шен слишком молод для того, чтобы думать. Вначале делает и лишь после осознает последствия. Глупо. Так недолго и подохнуть.

— Если наврал, вернусь и утоплю в реке, — стараясь не показывать раздражения, ответил Кнут. — В любом месте всегда найдется дурак, готовый выдать ближнего своего.

Они медленно ехали по улице, внимательно посматривая по сторонам. Из-под забора с визгливым лаем вылетела грязная, лохматая псина. К лошадям подбежать не посмела, но поливала всадников бранью до тех пор, пока те не скрылись из виду.