Андрей Ливадный - Сталтех Страница 3

Максим немного успокоился.

Вербовщик.

Он слышал, что в руинах начали появляться так называемые зазывалы, вербующие будущих сталкеров, но еще ни разу не встречался ни с одним из них.

Об отчужденных пространствах Пятизонья ходило множество самых разнообразных слухов. Одна из таких аномальных территорий начиналась всего в нескольких километрах отсюда за границей купола Барьера[6].

Максим с интересом наблюдал за лазерным шоу, сопровождающимся громкими отрывистыми фразами вербовщика. Его голос, усиленный электронными устройствами, дробил настороженную тишину руин:

— Если вы остались за бортом жизни, если вам тесны оковы цивилизации, если нет никаких перспектив — присоединяйтесь к свободным сталкерам! Испытайте свою удачу, ведь цена одного техноартефакта равняется годовой зарплате квалифицированного рабочего!…

В теснине одной из улиц внезапно показался военный патруль, и вербовщик, заметив его, тут же выключил аппаратуру, юркнув в ближайший пролом.

Максим все еще стоял подле покосившегося светофора. Военных в светлое время суток он не опасался, а вот фразы, сопровождавшие голографический рекламный ролик, почему-то задели его, продолжая звучать, будто эхо, в потревоженном рассудке:

Остались за бортом жизни… Присоединяйтесь… Испытайте удачу…

Сзади послышались шаркающие шаги. Оказывается, зрителей в прилегающих к перекрестку руинах было более чем достаточно.

Макс тряхнул головой, обернулся.

Какой-то старик, вышедший на свет из сумрака полуразрушенных зданий, остановился подле.

— Сволочи! — бормотал он. — Совсем страх потеряли! — Он обернулся к Максиму. — Ты слышал?! Они ведь зовут на верную гибель!

— Почему? — спросил Максим.

— Пятизонье — это проклятье человечества! — возмутился старик. — Кара! Кара за нашу самонадеянность! Там царит технос! Да, я знаю, — беспощадный технос! Созданные нами машины, восставшие против людей!

— Старик, ты бредишь, — бесцветным голосом ответил Максим. — Что же там опасного? Такие же руины, как тут?

— Технос! — словно заведенный, твердил старик. — Мы породили его! Породили скоргов — эту проказу, превращающую людей в нежить! Да, да, я знаю! Я видел сталкеров, пытавших вырваться оттуда! Они покрыты серебристыми пятнами, их тела стали пристанищем для микроскопических машин, разъедающих плоть, превращающих кости в металл!

— Врешь ты все. — Максим сплюнул, наблюдая за патрулем. Офицер и два солдата свернули в руины, наверное, заметили вербовщика и решили его перехватить.

Водянистые глаза старика вдруг вспыхнули мрачным безумием.

— Они ищут таких глупцов, как ты! Заманивают в пространства, откуда нет возврата! Мы все обречены!…

Максим не стал его слушать.

Военные свернули не в то здание. Вербовщик, если он знает руины, пойдет другой дорогой.

Надо бы догнать его, расспросить.

Оттолкнув старика, пытавшегося еще что-то сказать, он шагнул в пролом и скрылся в сумерках полуразрушенного здания.

Вербовщика он нагнал через пару улиц. Тот стоял, тяжело дыша после надрывного бега, привалившись к оплавленной, деформированной стене здания, в одном из проулков.

Максим, достав оружие, подошел ближе.

— Эй, как там тебя?

Вербовщик вздрогнул, резко обернулся и увидел пустой зрачок пистолетного ствола, нацеленного ему в переносицу.

— Закурить есть?

Тот вдруг часто закивал, хлопая себя по карманам. Его взгляд неотрывно следил за оружием.

— Тебя патруль заметил. — Максим опустил пистолет. — Не бойся, они в другой квартал побежали. — Он взял полупустую пачку сигарет, заметив, что пальцы вербовщика дрожат. — Да не трясись, не трону я тебя.

— Зачем гнался? — сглотнув, спросил тот.

— Курить охота. — Максим вытащил сигарету, а пачку сунул себе в карман. — Давай, расскажи: что ты там про сталкеров кричал?

— Я в Пятизонье народ вербую.

— Ну, это понятно. — Максим глубоко затянулся. — Мне тут старик один про какую-то «проказу Пятизонья» толковал. Ты что скажешь?

— Скорги… — Вербовщик сглотнул. — Они везде. Но их не нужно бояться! — внезапно опомнился он. — Есть хорошая экипировка, она реально защищает!

— И что? Допустим, я захочу стать сталкером?

— Да все просто! Отведу тебя на сборный пункт, тут неподалеку, в руинах. Там выдадут все, что нужно. Потом переправят за Барьер. Там, — он неопределенно кивнул в сторону мутного купола, — есть специально оборудованные лагеря. С герметичными убежищами, понимаешь? Оттуда будешь выходить, как на охоту, — завалил механоида, разобрал его, отнес добычу хозяину лагеря, а он с тебя долг за экипировку спишет. Еще раз вышел, снова с добычей вернулся — тебе деньги на счет. Так три-четыре ходки сделал, и можно новую жизнь начинать!

— А если не справлюсь?

— Да ты, парень, — прям вылитый сталкер, — польстил Максиму вербовщик. — Сколько уже в руинах выживаешь?

— Давно, — пожал плечами Максим. — Года два, может, больше… Не помню уже.

— Вот и там не сложнее.

— Не врешь? Сам-то за Барьером бывал?

— Нет, — честно признал вербовщик. — Но оттуда все богатыми возвращаются. Уезжают за границу! Бывает, конечно, что и погибает кто-то из новеньких, но это уже… судьба! — нашелся он. — У кого на роду написано…

— Ладно, заткнись, — прервал его Максим. — Ты, мужик, идиотов ищешь, это понятно. Если там все так круто, деньги сами в руки лезут, так чего ты тут в руинах шатаешься? Почему сам в сталкеры не подался?

Вербовщик стрельнул взглядом по сторонам, затем начал снимать с себя туристический рюкзак, в котором был упакован голографический проектор.

— Скоргов боюсь, — признался он. Почему бы не сказать правду? Парень этот все равно в сталкеры не годится, у него полное безразличие к жизни на худом лице написано. Вон глаза ввалились, блеск в них диковатый. Может, больной или запойный, а может, просто — голодный. В любом случае нет у него азарта, той самой искорки, что толкает здоровых, вменяемых, зачастую хорошо обеспеченных людей в сущий ад, откуда действительно нет возврата.

— А чего ж ты их боишься? — продолжал допытываться Максим. — Сам ведь сказал — экипировка надежная и все такое? Ты толком-то расскажи: что за скорги такие?

— Сигареты отдай?

— Держи одну. Остальные оставлю, — отрезал Максим.

— Ладно. — Вербовщик взял сигарету, прикурил. — Я со многими сталкерами знаком был. — Его внезапно пробило на откровенный разговор. — Тема действительно такая, что лучше в нее не лезть. Дураки да обреченные попадаются. Ну, еще те, у кого понты зашкаливают. Мол, круче нас только горы… — Он выпустил сизую струйку дыма. — Скорги… Знаешь, один мнемотехник мне точно сказал: это такие нанороботы. Меньше пылинки. Их где-то у нас разработали, а когда Катастрофа случилась, они из секретных хранилищ вырвались, на свободе оказались, размножаться начали.

— И что? — не понял Максим.

— Ну, у них сбой произошел. Программы все стерлись или перепутались, в общем, стали эти наномашины сами по себе. Ну, как трава или микробы, понимаешь? Или вирус, так, наверное, правильнее будет. Они мелкие, вездесущие, разные. Некоторые просто металлорастениями прорастают, металлы тянут из земли, как дерево — соки. Другие технику захватывают. Они ее ремонтируют, устройства там всякие навороченные выращивают, и получается из какого-нибудь ржавого трактора натуральный техномонстр. На языке сталкеров — механоид. Понимаешь?

— Не очень. — Максим попытался представить картину, скупо нарисованную словами вербовщика, но ничего не вышло, воображения не хватило. Ржавый трактор мысленно представить — пожалуйста. А вот восстановленный и модифицированный скоргами механизм — не вышло. Нелепица какая-то.

— Ну а если вдруг у сталкера с экипировкой не все в порядке, — тем временем продолжил вербовщик, видимо, напрочь забывший о своем непосредственном задании, — ну, там герметичность нарушилась, или ранило его, так серебристая пыль если на кожу попадет — все, хана. Скорги начинают в человеке размножаться.

— Они что, мясо жрут? — удивленно переспросил Максим.

— Тупой ты. — Мужик неприязненно покосился на Максима. — Нет. Им органика вообще ни к чему. Энергия им нужна. И носители, чтобы управлять ими, перемещаться, ну как тебе сказать — осознанно, что ли? Так их только пульсациями перебрасывает из одного пространства в другое да ветром, бывает, разносит. А внедрившись в носитель, они становятся сами себе хозяевами. Куда хочу, туда иду…

— А с человеком что происходит?

— Умирает. Но медленно. Пятна серебристой проказы по телу расползаются, плоть начинает разлагаться, вместо нее всякие устройства прорастают. Так постепенно из человека получается сталтех. Нежить… — Вербовщика передернуло.