Александр Конторович - Оруженосец в серой шинели Страница 3

   – Спрашиваешь! Да у них основная цель жизни каждого мужчины – война! Иначе как воином – они свою жизнь даже и не представляют. Не все, правда, но те, кто думает иначе, сюда не приезжают.

   – А свой дом защищать – они не хотят?

   – Кто сюда полезет?! Зачем – тут же ничего нет! Да и наживать себе врага в лице Серого лорда… не самый разумный поступок. А эти земли находятся под его покровительством.

   Я уже давно не удивляюсь, когда обо мне говорят в третьем лице – привык. Никто из командиров не выделял меня из-за этого, вот и все прочие мои сотоварищи совершенно не воспринимают меня в данном качестве – как лорда. По-первости меня это удивляло и даже обижало, но поразмыслив, я все это воспринял как должное – хочу же стать настоящим воином?

   Хочу.

   Стало быть – терпи!

   И теперь уже сам иногда повторяю слова своих товарищей.

   Ни одеждой, ни оружием – никто из нас ничем не выделяется. Только некоторые носят мечи, взятые в бою – это почетно. Особенно, если трофей лучше того оружия, которое дает тебе лорд. Правда, арбалет у меня – далеко не рядовая игрушка. Делал его старый мастер Гант – он ещё моего отца знавал. Тот, говорят, передал ему какие-то особенные секреты, и доспехи мастерской Ганта теперь идут нарасхват – только успевай делать! Но всех нас мастер одевает бесплатно – в знак уважения к отцу. Лишний раз удивляюсь тому, как, оказывается, много он знал. Мне бы так!

   Я, кстати говоря, не раз ловил удивленные взгляды горцев, обращенные к моему арбалету. То, что все солдаты лорда одеты в наилучшие доспехи – это всеми воспринималось как должное. Понимали, что уж своих-то воинов тот снарядит лучше всех. Даже и у короля – не все военачальники одоспешены таким образом.

   А вот хорошо различимое клеймо Ганта на арбалете (скрещенные стрелы поверх щита) – удивляло многих. Оружие мастер делал нечасто, все-таки его кузнецы больше специализировались на доспехах. И уж если мастер его кому-то изготавливал…

   Тем временем, на площади заканчивается суета – всё готово к началу соревнований. Посередине площади возвышается помост, на котором сейчас сидят князья. Посередине помоста стоит пустое кресло – место верховного князя. Чуть пониже него стоит кресло Лексли – тот представляет сейчас его особу.

   Еще на ступень ниже сидят все прочие князья.

   По знаку одного из старших князей, с места срываются всадники – кто придет первым? Сотня лучших наездников имеет шанс попасть в конные части королевства! Есть из-за чего рвать жилы – казна лорда оплачивает обмундирование и вооружение. Да и коня дают… С таким нехилым приданым и тяжелая служба воспринимается совсем по-другому!

   Пыль, крики – все спешат вперед.

   Тут есть одна хитрая задумка – поле в его дальней части сужается. Так, что в относительно узкие ворота можно проехать лишь втроем-вчетвером, да и то – спокойным шагом, с разгона не проскочить. Ещё полсотни метров – финишный столб. С него надо сорвать красную ленту – и ты выиграл.

   Понятное дело, что проскочить в ворота всем – не выйдет точно, кого-то обязательно оттеснят и не пропустят. Можно бить соседа нагайкой, толкать, только под копыта коней не сбрасывать – затопчут. И всё равно, без травм не обходилось ни разу. Кого-то прижимали – и весьма неслабо, кого-то били – тоже, между прочим, вполне всерьез…

   Мы все – сопровождающая Лексли дружина, стоим перед помостом, отгораживая его от поля, по которому сейчас несутся всадники. Сбоку и сзади помост окружают воины горцев. Некоторые из них гордо носят доспехи со скрещенными стрелами – это те, кто отслужил своё в рядах королевской армии и вернулся назад. Таких немного, и относятся к ним с подчеркнутым уважением.

   Вот мимо нас пронеслись первые всадники – и в воротах тотчас же образовалась толчея. Встают на дыбы разгоряченные кони, слышно их возмущенное ржание и хлесткие хлопки нагаек. Причем многие из всадников бьют не только по коням…

   – Смотри! – трогаю я за локоть Алена. – Вон та группа – в темно-красных плащах!

   – Что там?

   А посмотреть – есть на что.

   Доскакав до горловины прохода, темно-красные всадники не ринулись в него, напротив, они развернулись цепью поперек, не пропуская никого дальше. Нещадно избиваемые нагайками, они, тем не менее, держат оборону. Впрочем… нет, кое-кого они все-таки пропускают! Таких же, как и они сами и ещё некоторых – с белыми повязками на голове.

   – Надо сказать командиру! – говорит мне Ален.

   – Мне?

   – Ты увидел – тебе и докладывать!

   Вопросительный взгляд в сторону десятника. Тот, услышав наш разговор, наклоняет голову – иди!

   Отсалютовав ему, взбегаю по ступеням и коротко сообщаю сержанту обо всем.

   Он, приглядевшись повнимательнее, усмехается и делает мне знак остаться.

   Толчея, тем временем, заканчивается, на шесте уже не осталось красных лент.

   Все их обладатели выстраиваются перед помостом.

   Прочие столпились за их спинами, разгоряченные и возбужденные, они еле удерживают своих коней.

   Приглядываюсь – так и есть!

   Более десятка темно-красных плащей, почти десяток белоповязочников… все они тут.

   – Хитрецы! – усмехается Лексли. – Обеспечили прорыв своим товарищам…

   В принципе, правила состязаний такого впрямую не запрещают – вообще никак подобных действий не оговаривают. Тут каждый – за себя.

   – Кто старший? – интересуется Кот. – Среди этих – в темно-красных плащах?

   Секундное замешательство – и из толпы проигравших вперед выталкивают худощавого парня на соловой лошади. Красной ленты у него, разумеется, нет.

   – Как твоё имя? – спрашивает наместник.

   – Седер!

   – Почему у тебя нет ленты?

   Парень пожимает плечами. Поперек лица у него вспух след удара нагайки, один глаз заплыл от синяка.

   – Плохо видел, вот и не успел сорвать. А дальше… меня оттеснили, и срывать стало уже нечего.

   – То есть – ты не попал в число выигравших?

   – Не попал, – кивает парень.

   – Это ты придумал такой вот приём?

   – Я.

   – Они уедут – ты останешься. Что станешь делать в следующем году? Попробуешь снова? Так, как вышло сегодня – уже не пройдет, этот прием все видели и сделают из этого соответствующие выводы.

   – Ещё что-нибудь придумаю… – пожимает плечами худощавый.

   А говорить ему трудно! Он ещё и на бок скривился как-то… видать, туда тоже прилетело основательно.

   Тихо шепчу об этот Коту.

   – Тебе ведь не только по лицу досталось? – интересуется он у горца.

   – Не стоит внимания, это мелочь…

   Ага! Да он еле в седле сидит!

   Ноги сами несут меня вниз. Толпа расступается, и я подхожу к нему вплотную.

   – Руку убери…

   – Чего тебе? – удивляется Седер.

   – Руку, говорю, убери!

   Не дожидаясь ответа, приподнимаю полу плаща, который он прижимает левой рукой к боку.

   Опа… а весь бок-то у него в крови! И это – уж никак не удар нагайкой, края одежды ровно разрезаны.

   Протягиваю левую ладонь касаюсь ею бока – парень дергается в сторону.

   Разворачиваюсь и, поднявшись наверх, демонстрирую окровавленную руку сержанту.

   – Так… – сжимает губы наместник. – А ведь оружие использовать запрещено… Нельзя даже иметь его с собой на поле состязаний.

   Среди князей проносится говорок, многие покачивают головами – осуждают.

   – Пусть выйдет вперед имеющий кинжал! – встает с места один из князей. – Пусть покажет свое лицо!

   Тишина…

   Соревновавшиеся всадники возбужденно переглядываются. Но вперед никто не выходит.

   Лексли задумчиво барабанит пальцами по подлокотнику кресла. Правила соревнований нарушены, и формально он может отменить их результат. В какой-то момент его взгляд встречается с моим – он словно бы спрашивает меня – ну, что?

   Перед сержантом стоит блюдо, покрытое красным платком – на нём лежат какие-то фрукты.

   Секунда – и этот платок в моей руке.

   Снова скрипят под ногами ступени.

   – На, перевяжи свою рану! – протягиваю я платок Седеру. – Истечешь кровью… зачем? Ты и так сделал всё, что мог, незачем демонстрировать свою храбрость дальше…

   Он усмехается и забирает платок, неуклюже прикладывая его к ране.

   – Обожди…

   Всё-таки моя мать – целительница! И не из последних! Так что раны перевязывать – меня учить не нужно. Мои руки делают все это быстрее и качественнее – чего уж там…

   – Так-то лучше!

   Горец благодарно кивает, и я возвращаюсь назад.

   А наверху уже закончилось импровизированное совещание. Лексли с интересом наблюдает за мной.

   – Перевязал?

   – Он чуть кровью не истек. Хороший воин будет, зачем из гордости показывать глупую удаль?