Сергей Кусков - Игрушки для императоров: лестница в небо Страница 3

Почему бы ему не уйти сейчас, пока тот далеко? Ведь хорошее решение, верное. Но уйди он сейчас, ничего не узнает. Риск? Таковы особенности его работы, Адолат привык к риску. Для него ремесло не средство выжить, а хобби, приносящее деньги, дело для души, а душа требовала остаться, вопреки голосу разума, и посмотреть опасности в лицо. Интересно, есть ли тут снайперы?

Мысль перескочила на более важное. Должны быть. Но где?

Он оглядел верхние этажи через камеры навигатора, покрутил головой, делая вид, что разминает шею. Да, есть пара мест, где он сам бы устроил логово. Значит, двигаться нужно плавно и не резко, чтобы его не восприняли как угрозу.

– Ой, снова ты? – раздался сзади удивленный щебет. – И опять с сигаретой?

Адолат обернулся. Как она умудрилась подойти незамеченной при его круговом обзоре?

Та самая полукровка в широкой юбке стояла сзади и довольно скалилась. В ее руках не было ничего, даже сумочки, при этом исходила угроза, как от вооруженного человека. Игломет, судя по складкам юбки, находился на месте, но он не стал бы атаковать девицу ни за какие пирожные. И вообще, лучше держаться от нее подальше.

Он отошел, думая, не задать ли стрекача прямо сейчас? Но, отойдя метров на двадцать, передумал, та осталась на месте, вновь заведя беседу с лоточницей. Следовательно, она не по его душу? Тогда зачем?

Стало ясно через минуту, когда он заметил на другой стороне улицы точно такую же полукровку в аналогичной юбке. Более того, так же накрашенную, с точно таким же тоненьким навигатором без козырька на голове. Будто это виртуал, и одну из них скопировали со второй.

– …мать! – выругался он на родном языке.

Его тупо обложили. И дают это понять. Зачем? Профи так не работают. В их жестоком мире или валишь ты, или валят тебя, третьего не дано. А возможности у них, скорее всего, имеются, учитывая AEG.

Дрожащий палец переключил козырек с линзы на карту. Клиент находился в нескольких минутах ходьбы. Ну, девочки, что теперь будете делать?

Девчонки бездействовали, показушно занимаясь своими делами. Адолат не сомневался, они не бойцы, а манекены-подставы. Но от этого не легче – на прицеле его держат настоящие бойцы, бежать бесполезно. Наоборот, тогда его, скорее всего, и грохнут. Пока же, стоя здесь, он вписывался в чей-то план, позволявший жить. Игра, смертельно опасная игра, в которой он ничего не понимал, оказавшись втянутым случайно. Но пока играет по правилам, все будет хорошо.

Сигарета догорела. Он машинально достал и прикурил следующую – которую за сегодня? Побоку, главное выжить сейчас, а не через несколько лет. Он стоял почти неподвижно, поднося руку с зажатой сигаретой ко рту с черепашьей скоростью, ждал, получая незабываемый кайф от непонятной игры. И не променял бы это ощущение ни на что. Знать бы еще, кто стоит за этим?

А вот и клиент показался из-за угла. Один. Хорошо. Взгляд рассеянный, чем-то озабочен. Кто же твои покровители, парнишка? Какая роль в их игре отведена тебе?

От парня вновь несло зверем, даже еще больше, чем вчера. Походка, осанка, выражение лица – все свидетельствовало о внутренней силе, скрытой и спящей до поры. Пересекаться с таким, когда тот выйдет из спячки, смертельно опасно. Потому, видать, его и заказали – зверей лучше бить, пока те маленькие.

События продолжали развиваться лавинообразно. Из кондитерской рядом с ним вышла еще одна (!) девчонка. Одетая в неброские серые брюки и темную майку, невысокая (чуть ниже вооруженных близнецов), с темно-каштановыми волосами и большими выразительными карими глазами. Во взгляде ее Адолат тоже угадал зверя – хищницу, готовую броситься на жертву в любой момент. От этого стало страшно.

В королевских войсках не существует половой дискриминации, как на Земле, женщины там тоже служат. В том числе и в космодесанте. Их там единицы, но все равно есть. В основном иммигрантки в надежде получить подданство. Демобилизуясь, они, как правило, идут работать в частные силовые структуры – куда им еще идти – или в структуры криминальные. Или наемницами, которых олигархи набирают себе по типу королевы с ее корпусом телохранителей. Этакая мода, подражание. Их не стоит недооценивать, несмотря на то что это женщины, они способны на многое. Например, открутить Адолату башку. Противопоставить мужчинам в армии им нечего, мужчины сильнее, и они берут тем, чем могут, – хитростью, внимательностью, концентрацией, реакцией. И конечно, меткостью. То есть всеми качествами, лежащими в основе профессионализма. Он знавал одну такую наемницу, она чуть не отрезала ему яйца за то, что в ее присутствии посмотрел на другую. Стерва!

Девочка перед ним тоже хищница, как и та сучка. Но при этом никак не походила на наемницу, не тот возраст. Женщин в армию берут с двадцати лет, стандартный контракт и учебка – минимум плюс шесть. Но обычно они остаются, развивая профессионализм в элитных частях, а это еще года четыре. Иммигранткам же нужно прослужить не менее десяти лет, чтобы получить подданство Короны и право уйти в отставку. Словом, настоящим наемницам никак не меньше тридцати. Этой же намного меньше.

– Жизнь не стоит трех тысяч золотом, Чиркаш, – бегло бросила неправильная хищница и довольно улыбнулась.

– Чего? – только и успел переспросить Адолат, почувствовав, как задрожали руки.

Девчонка не ответила. Быстро развернулась в сторону клиента и ускорила шаг, оставляя Адолата в раздумьях.

Тот почувствовал, как кровь застучала в висках. Чиркаш – его местное прозвище. «Три тысячи золотом». Деньги, отданные заказчиком. Они знают все. Действительно, он жив только потому, что вписывается в чужие правила игры, и его предупредили, чтобы он их случайно не нарушил. Версия, кто перед ним только что был, у него появилась. Бредовая и нереальная, но иной придумать не смог. Только бы он ошибся!

Девчонка поравнялась с клиентом. Тот одарил ее заинтересованным взглядом, не более чем обычное мужское любопытство – они явно незнакомы.

Через минуту он поравнялся и с ним. Адолат стоял и не мог понять, что от него требуется. Один неверный шаг, жест, и его пристрелят, хотя, не исключено, пристрелят за бездействие? Спасли рефлексы, срабатывающие по привычке действовать без мысленного участия хозяина, по одним лишь установкам.

– Сеньор! – обратился он к клиенту на испанском, делая шаг вперед. – Вы не подскажете, где здесь магазин со снарягой?

Адолат нервно выбросил недокуренную сигарету, и этот жест не укрылся от клиента. Тот напрягся, глянул волком, но это было не боевое напряжение. Он чувствовал в Адолате угрозу и был готов ее отразить, не страшился. Его взгляд как бы говорил: «Попробуешь – пожалеешь!» Да перед ним зверь, такой же волк, как и он сам.

– Русский? – переспросил вдруг парень на русском с «имперским» акцентом, дома так не говорят.

Адолат кивнул:

– Да. Как ты понял?

– Акцент. У тебя плохой испанский. – Парень пожал плечами.

Адолат почувствовал, как между ними тает напряжение. Хорошо. Но только между ними, но не между ним и снайперами, не надо забывать.

– У нас недолюбливают испанский. – Адолат натужно засмеялся. – Все вокруг только на русском говорят. Где ж его выучить?

– Бывает! – усмехнулся парень. – А сам откуда?

– Мирный. А ты?

Парень отчего-то засмущался.

– Местный я. Здесь родился. Но мать из-под Самары.

– Понятно! – закивал Адолат.

Земляк. Почти. Все они тут земляки, если говорят на русском. Впрочем, никаких предубеждений по национальному признаку, когда дело касалось работы, он не имел. Земляк? Если надо, и земляка завалим, только платите. Но парень этого не понял и еще больше по теплел.

– Угостишь сигареткой?

Адолат протянул пачку.

– Конечно.

Тот вытащил сигарету и прикурил ее от дорогой серебряной зажигалки с гравировкой. Круто!

– А тебе какая снаряга нужна? Тут много магазинов. Самых разных.

– Да с пацанами решили в Тараску слетать, по вершинам полазить.

– Тараска. – Парень усмехнулся. – Губа не дура!

– А чего мелочиться? – оскалился Адолат. – Если уж горы, то самые сложные!

Парень согласно кивнул. Похоже, разделял мнение.

– Вот сюда повернешь, потом три квартала и налево. Там в переулке хороший магазин, ребята хвалили. Рай для альпинистов-профи. Только, – он демонстративно задумался, – не похож ты на альпиниста. Смолишь, как паровоз, – и кивнул на пачку.

– А сам-то? – усмехнулся в ответ Адолат. – По виду – вроде спортсмен, а смолишь не меньше.

Парень вздохнул и трагично посмотрел на тлеющую сигарету.

– Да, есть маленько. Ну, давай, земляк! Удачи в Тараске!

Он протянул руку. Адолат в этот момент аж вспотел, но не пожать руку нельзя. Медленно, очень осторожно, словно опасаясь укуса, протянул свою ладонь. Что также не осталось незамеченным для парня, который лишь неопределенно хмыкнул.

– Увидимся еще?

– Не думаю. – Адолат отрицательно покачал головой. Не знал он, что ошибается.