Руслан Мельников - Полигон Страница 3

– Мальчики, если вы задумали рукопашную, то вы оба – распоследние идиоты. До вас что, никак не доходит, что мы снова в одной лодке, в одном общем дерьме? В одной лепешке на троих. Если хотите поубивать друг друга – пожалуйста, валяйте. Только без меня.

Юла вышла. Щелкнул, открываясь, замок, скрипнула о перекошенный косяк входная дверь. Что ж, девчонка права. Денис сплюнул. Прихрамывая, отправился следом. Последним на лестничную площадку приплелся Славка.

Они молча смотрели. Втроем…

Пробоины, проломы, провалы…

Подъезд производил гнетущее впечатление. Пилоты вертушки постарались на славу: практически все этажи выше четвертого вырваны, срезаны, сорваны, сметены. Сброшено, сбито и безжалостно раздавлено даже пламя пожара. Правда, судя по сильному запаху гари и настырному дымку, вьющемуся понизу, где-то под завалами огонь еще жадно дожирал последние запасы кислорода.

Пыль осела, и в пролом над лестничной площадкой с любопытством заглядывало несколько одиноких звезд.

Пролет лестницы, ведущий наверх, уцелел лишь наполовину, и на последней ступеньке с задумчиво-печальным видом сидела Юла. Свесив ноги. Противоположная стена рухнула целиком, так что соседние дома можно было видеть, не выходя на улицу. Все ближайшие многоэтажки зияли черными глазницами выбитых окон. Меж окон – густой крап: сквозные дыры, глубокие щербины. Следы от пуль и осколков. Всюду. Когда в этом городе рубят лес, щепки разлетаются очень далеко… Что там Кожин вякал о гуманности и неоправданных жертвах среди мирного населения?

В перебитой трубе водопровода жалобно журчал утекающий ручеек. Скрипела недосорванная оконная решетка. Покачивались и трепыхались на ветру хвосты оборванных проводов и тросов, которые совсем недавно звенящими струнами вплетали дом в единую сеть районных коммуникаций.

Где-то громко и испуганно плакал ребенок.

Юла опустила глаза, глянула вниз, в пролом. Вид у нее был как у самоубийцы, готовящегося к прыжку.

– Нам лучше вернуться в квартиру, – нарушил молчание Славка. – Вернуться и притвориться мертвыми.

– А вот кому-то притворяться уже не нужно, – тихо отозвалась Юлька. – Твоим соседям сверху, например. Или тем старикам из пенсионерской гостинки.

– Юль, перестань, – голос Ткача теперь звучал устало и вымученно. – И те, и другие не многое потеряли. Ростовск все равно обречен – он доживает последние дни. Это ведь уже не город даже, а всего лишь полигон «Мертвого рая». Полигон, который подлежит уничтожению в любом случае. Даже в случае удачного окончания эксперимента.

– Что? – Денис и Юла вперились в него глазами. – Подлежит уничтожению?

– «В целях недопущения утечки секретной информации государственной важности», – процитировал Славка. – Посмотрите кожинские файлы, если не верите мне. Компьютер-то у нас еще есть.

Файлы можно было и не смотреть. Врать Славке ни к чему. Уже. Розовая мечта Ткача перебраться в столичный Периметр рассеялась вместе с клубами дыма и пыли – после налета «Москита».

И все-таки Денис подошел к машине. Извлек из заспинного футляра, открыл. Подключил. Запустил режим тестирования. На автономном питании, разумеется. Аккумуляторы у Славки, как всегда, заряжены по самое не хочу. Повышенной емкости, между прочим, аккумуляторы. С такими хоть весь Комендантский час можно работать без электричества, еще и невыработанный запас энергии останется.

Удивительно, но Славкин компьютер пережил обстрел без видимого для себя ущерба. Переждал, перестоял в уголке. Только пылью припорошило. Да мелкими осколками бетона и штукатурки присыпало. Так, слегка, самую малость. Спасли машину благоприятное стечение обстоятельств, удачное месторасположение и жесткий прочный футляр. Хорошо, в общем, что моноблок не успели распаковать до начала воздушной атаки.

Это был какой-то невеселый сюрр. Чудом уцелевшие обрывки штор прикрывали разбитое окно. Включенный комп стоял на полу у покосившегося простенка, подальше от оконного проема, монитором к накренившейся стене. Стоял среди пыли, битого стекла, обломков, осколков… Денис и Юла сидели у монитора. Славка лежал на спине и отрешенно изучал трещину-молнию, что шла поперек потолка. Из густой тишины, нарушаемой лишь щелчками клавиатуры и манипулятора, можно было лепить замазку для этой треклятой трещины.

Дела обстояли именно так, как говорил Ткач. В секретных файлах Кожина крылась безрадостная перспектива. Ростовск в целом и каждый его житель в частности приговорены. И приговор обжалованию не подлежит. Тактико-стратегическая эскадрилья одного из немногих сохранивших еще боеспособность федеральных военных аэродромов уже получила приказ о бомбардировке «полигона «Р-1». Кожину оставалось лишь указать время «Ч». И вот тогда начнется…

Целая эскадрилья! Зачем? К чему? Чтобы уничтожить Ростовск, достаточно двух-трех тяжелых бомбардировщиков с атомными боеголовками на борту. Какой же надо испытывать ужас перед городом-полигоном, чтобы так перестраховываться!

Бесстрастная машина с готовностью выдавала информацию. Сплошным потоком. Только вот просматривать файлы, похищенные Славкой из компьютерной системы посольства, хотелось все меньше и меньше. Но Денис смотрел. И размышлял. И делал выводы.

Нет, приговор вынесен не вчера и не позавчера. Не в тот день, когда Кожин стал Военным Главой и, фактически, единовластным хозяином Ростовска. И даже не с момента вступления Павла Алексеевича в должность Федерального Полномочного посла. Это случилось раньше, много раньше. Когда обитатели столичного Периметра впервые осознали: излечить стремительно прогрессирующую оргскую заразу старыми щадящими методами уже невозможно. Добрые доктора в мундирах и штатском могли лишь ампутировать особо запущенные города-опухоли на теле умирающего государства.

Как? Просто.

Эскадрилья – на вылет! Бомбардировка…

Миллион душ – на вылет! Доклад. Отчет…

Группировщики, не группировщики – гибли все. И одним городом, одним оргским гнойником – меньше. А иначе – нельзя. Как иначе, если орги, окончательно подмяв муниципальную власть, смелеют настолько, что совершают дерзкие вылазки за пределы мегаполисов.

Нет, тут только ампутация! Ам-пу-та-ци-я! Своевременное и безжалостное выжигание гнезд неповиновения. Подчистую! Ибо альтернатива гибельна для страны. Для действующей власти. Для власти бездейстующей. Такая вот печальная альтернативочка: экспансия развращенных безнаказанностью преступных кланов из одного города-отшельника в другой. В другие… Слияние отдельных, разрозненных голов пробуждающейся гидры в одну. Непобедимую, неуправляемую, непредсказуемую. Лидеры организованных преступных группировок – это не князьки-муниципалы, не зависимые от столичных Караванов и дрожащие над своими вотчинами мэры-коменданты. Уж криминальные-то авторитеты сумеют договориться, если дотянутся друг до друга. А если они еще и объединятся с племенами дикарей, разбросанными по всему пространству страны вне редких урбанистических островков?

Без ампутаций, без бомбардировок, без «эскадрилья – на вылет!» не обойтись, без всего этого единственное реальное достижение властей – полная изоляция крупных населенных пунктов – сойдет на нет. А что дальше? Возрождение былой силы межрегиональных, а позднее и общефедеральных группировок? Окончательный кризис и неминуемая капитуляция власти? Хаос, беззаконие. Становление под бандитским присмотром обновленного государства или гибель всего?

«Мертвый рай» был шансом. Но «Мертвому раю» требовался полигон. Для испытания вакцины, которая, возможно, – не наверняка, но быть может – избавит содрогающуюся страну от необходимости болезненных ампутаций-бомбардировок. Вакциной должны были стать дистанционно управляемые, непобедимые, неуязвимые, не знающие жалости и страха мертвецы-полицейские, мертвецы-солдаты. А первым полигоном для нового оружия правопорядка стал Ростовск. «Полигон „Р-1"» – так именовался город в секретных отчетах и донесениях.

Полигону «Р-1» надлежало первым принять дозу экспериментального лекарства. И умереть. Под внимательным присмотром сиделки в федеральной форме. В любом случае умереть – прежде, чем о вакцине узнает кто-то еще. Прежде, чем начнется массовое производство спасительного для государства эликсира. Или не начнется. Это уж как покажет «Мертвый рай».

«Полигон Р-1»… Денис поморщился. Вот, значит, как федералы предпочитают называть его родной Ростовск? До чего тошно! «Эр-Один!» Ох, уж эта великая честь быть первыми в списке смертников. Может быть, когда-нибудь Ростовску за простенький код со стройной единичкой даже поставят памятник, а его жителей признают героями. Вот только никого из них уже не спросишь, каково это – пасть смертью храбрых в добровольно-принудительном порядке?

А впрочем, нет. Не будет ни памятника, ни самоотверженных героев, погибших в блаженном неведении о собственном подвиге. Будет лишь сорвавшийся эксперимент и поспешное заметание следов. Следов «Мертвого рая», что так и не сошел на грешную землю Ростовска.