Андрей Левицкий - Кланы Пустоши Страница 3

– Чем поклясться?

– Поклянись… поклянись здоровьем матери.

– Ладно, – сказал Мика, вывернувшись из-под руки брата. – Клянусь.

– И дождись меня вечером. Увидишь «Панч» на дороге – сразу беги к нему и садись, вроде как все время со мной ездил.

– Клянусь, клянусь! – Мика соскочил с подножки и помчался к заброшенному строению над обрывом.

Туран крикнул вслед:

– Учти: обманешь меня – мы с тобой враги! Понял? И мать умрет, если ты клятву нарушишь!

– Не умрет, не умрет! – прокричал Мика в ответ, не оборачиваясь.

Туран утопил педаль газа и навалился на руль, объезжая пограничный холм.

Когда солнце поднялось на два кулака выше горизонта, он включил радио.

Пришлось долго крутить ручку настройки, слушая шипение, свист, треск и неразборчивые голоса. Антенна на «Панче» была так себе, это не тарелка, которую Назар поставил на крыше дома. Туран услышал древнюю музыку – механик говорил, что у предков она называлась джазом, – потом неразборчивый голос.

Ферма давно скрылась из виду, «Панч» ехал по заросшему бурьяном пустырю. Миновал покосившуюся решетчатую громадину, темно-рыжую от ржавчины. По словам Назара, когда-то такие вышки служили опорами для проводов, по которым на дальние расстояния передавалась электроэнергия. «Ну и странный мир был у предков», – всякий раз думал Туран, завидев это удивительное сооружение.

Наконец он поймал нужную волну – зазвучали знакомые позывные, и сипловатый голос Шаара Скитальца раздался из динамика:

– …этим тихим радиоактивным утром я приветствую вас! Будьте здоровы, добрые фермеры и батраки, охотники на мутафагов и бандиты, бродяги и нищие, воры и мародеры Глубокой Пустоши! Поклон вам, суровые люди в полурясах – доблестные воины Ордена Чистоты! Я забыл упомянуть харьковских оружейников, ростовщиков Киева и хозяев Моста?! Привет вам, лучшие из лучших! Здравствуйте, перевозчики и доставщики! И даже вас, топливные короли Московии, привечу я на волнах «Радио-Пустошь»!

Пока Скиталец болтал, Туран достал из-под сиденья корзину Бруты, нащупал пузатую тыквенную флягу, вытащил пробку и отхлебнул прохладной воды, очищенной угольными фильтрами. «Панч» проехал мимо длинного здания, над входом которого висели большие буквы:

Задняя стена и крыша были полностью засыпаны песком, боковины – на треть. За «униерамом» виднелись развалины домов.

Когда грузовик накрыла большая тень, Туран высунул голову из кабины и посмотрел вверх. Над «Панчем» медленно ползла одна из тех штуковин, что иногда появлялись в небе поблизости от фермы. Огромный остров, серебристый с голубоватым отливом, парил высоко над землей.

Никто не знал, что это такое. Люди называли острова платформами, но кто создал платформы, сколько их и какая сила поддерживает в воздухе эти необычные сооружения – было неизвестно. Сколько Туран себя помнил, острова парили над Пустошью, недостижимые для ружейных пуль и безразличные к роду людскому.

Вскоре платформа скрылась за облаками. Дорога, плавно изгибаясь, тянулась вдоль русла высохшей реки, бывшей когда-то притоком Днепра.

В сухой сезон от жары не скрыться, даже сейчас, когда он подходит к концу. В полдень помехи забьют эфир, радиоприемник придется выключить. Но пока утро, голос Шаара льется из динамика так отчетливо, будто он восседает на сиденье рядом.

– Новости из далекой Рязани принесла на хвосте птичка-мутафаг, – жизнерадостно вещал Скиталец в своей неповторимой манере. – Декаду назад двое честных бродяг, известных как Отрубь и Лысый, встретили пятнистого ящера-маниса, который спустился с дюны и прошел мимо с сурком в зубах. Если это правда, то жителей Рязани ожидают большие неприятности в сезон дождей. Без малого два цикла минуло с тех пор, как пятнистых извели охотники, нанятые поселянами. Если твари объявились опять, никто не поможет Рязани. Ходят слухи, что в прошлый раз поселок заплатил охотникам лишь часть обещанного, зажилив два десятка шкурок ползунов и дюжину кувшинов браги…

Туран никогда не видел ящеров, зато Назар рассказывал о сухопутных акулах, что наводят страх на обитателей Донной пустыни.

– Однако Шаар погрешит против истины, если умолчит о том, что, по свидетельствам людей из тех мест, честные бродяги Отрубь и Лысый – забулдыги, каких поискать. Каждое утро они заливают зенки кукурузной водкой, которую выменивают на найденные в развалинах древние безделушки, после чего дрыхнут в брошенных холмовейниках. И потому верить этим славным парням Шаар рискнул бы не больше, чем атаману Макоте. А уж Макоте не верит даже сам Макота. Вскоре нас ждут коммерческие объявления, отчет о курсах обмена на рынке и другие новости. А пока что ознакомьтесь с песенкой, которую специально для вас исполнят четверо парней из Рязани. Парни каждый вечер надрывают глотки в одном из тамошних кабаков и называют себя «Банда четырех»…

Скиталец замолчал, из динамика понеслась заунывная мелодия, сопровождаемая гнусавыми голосами. Они вразнобой исполняли балладу о девушке, которая влюбилась в мутанта с севера Пустоши.

Начался трудный участок дороги – крутые повороты между широкими глубокими воронками. Некоторые были затянуты паутиной гигантских тарантулов, другие заросли́ чертополохом и лозой-колючкой.

На мотоциклетке Туран проскочил бы этот участок быстро, не снижая скорости, но «Панч» неповоротлив – езда оказалась под стать балладе «Банды четырех», такой же унылой. В песне говорилось о том, как юная красавица собралась сбежать с мутантом в глубь Пустоши, но о планах девушки прознал отец, которому вовсе не улыбалось, чтобы единственная дочь смылась с каким-то уродом, ведь он хотел выдать ее замуж за сына поселкового богатея и получить приличный калым. Отец позвал на помощь монахов из московского Храма. Ранним утром те подстерегли мутанта у сарая за домом, где жила его возлюбленная. Нелюдь как-то умудрился обмануть охотников и сбежал. Началась погоня, как водится, с криками и стрельбой. Услышав шум, девушка выскочила из дому в одной ночной рубашке и бросилась за монахами. На берегу «туманного обрыва» она, непонятным образом опередив преследователей, нагнала любимого мутанта, обняла его и закрыла своим телом. Но монахи все равно разрядили в парочку свои крупнокалиберные карабины, и на глазах у подбежавшего отца влюбленные упали с обрыва в глубокое ущелье.

На этом песня закончилась, а Туран миновал опасный участок.

Солнце поднялось выше, слышимость стала хуже, но слова Скитальца все еще можно было разобрать. Включив для фона ненавязчивую мелодию, он рассказал про бойца Ставридеса по прозвищу Рука-Молот, знаменитого чемпиона обеих Арен, московской и той, что находится в Городе-Корабле. Нынче Ставридес отошел от дел и на заработанные в боях деньги построил некую чудо-машину, на которой передвигается по Донной пустыне, воюя с тамошними мутантами.

Дальше дорога сбегала с пологого берега высохшей реки, пару километров тянулась по дну Сухой и пересекала противоположный берег. Выворачивая руль и часто глядя по сторонам, Туран слушал радио: Шаар рассказывал новости с Корабля.

Город-Корабль находился очень далеко на юге, в самом диком и опасном районе Донной пустыни. Там была Арена, вторая по величине после московской, где сходились для боев лучшие бойцы – как свободные, так и рабы. И там когда-то сражался сам Ставридес Рука-Молот! Туран конечно же мечтал побывать на Арене, хотя понимал, что это вряд ли осуществимо.

Теперь голос Шаара едва пробивался сквозь треск помех – солнце подобралось к зениту.

А Туран преодолел половину пути.

Он сбавил скорость на подъезде к Столовой горе, невысокой и очень широкой, с пологими склонами. Хотелось пить, но фляжка опустела. Вода есть в кузове, в отсеке под полом всегда несколько фляжек лежит, но останавливаться, когда ты один в машине, посреди степи опасно. «Ладно, – решил Туран, – заеду наверх и встану, там все видно как на ладони. Не буду двигатель глушить: залезу в кузов, возьму воду и сразу назад».

Вершина горы поросла низкими кустами, они дрожали в жарком полуденном мареве. Туран то и дело посматривал в зеркало заднего вида, наклонялся к дверце и привставал – нет, никого. Он остановил «Панч», не глуша двигатель, забрался на полку и выглянул из башенки. Отсюда открывался вид на поле, за которым темнел остроконечный клык – Железная гора, где обитали Знахарка со Стариком.

Туран спрыгнул с полки; протиснувшись между сиденьями, сдвинул дверцу и шагнул в кузов. Нащупал выключатель, щелкнул. Загорелась лампочка, запитанная от аккумулятора «Панча», тусклый свет выхватил из темноты пару узких коек у бортов, прикрученный к полу столик, сундук, два железных ящика…

Что за ящики? Обойдя их, он приподнял тяжелую крышку сундука. И присвистнул, увидев содержимое. Несколько краюх домашнего хлеба, банки с консервацией, ломти вяленого мяса… Ого! Еды – троим на несколько декад хватит. Значит, и вправду ценную микстуру Знахарка сделала, раз отец за нее столько отвалил.