Борис Долинго - Игры третьего рода Страница 30

– Кстати, я посмотрел на компас – работает, – доложил Исмагилов. – Ориентироваться сможем легко. Как считаете, Александр Яковлевич: отъедем на десяток километров и пройдём по кругу?

– Фёдя, ещё раз напоминаю: я командир, но мы договорились, что зовём друг друга по именам.

– Тогда почему вы меня всё время зовёте Семёном Ефимовичем? – вставил старик.

Гончаров мгновение смотрел на Альтшуллера.

– Вы хотите, чтобы я звал вас Сеней? – совершенно серьёзно спросил он.

– Ну, если не Сеней, то хотя бы просто Семёном, – немного грустно улыбнулся бывший режиссер. – Понимаете, Саша, здесь, в ином мире, все мы дети Земли, а значит, братья, прошу прощения за высокопарные слова.

Несколько секунд все молчали. Унылая, как будто нарисованная серыми красками на серой бумаге равнина словно подтверждала слова Семёна Ефимовича: единственными яркими пятнами здесь сейчас являлись они сами и их БТР, если можно было назвать таковым цвет «хаки», да синюю на оранжевой подбивке куртку Петра.

– Хорошо, – очень серьёзно сказал майор. – Член экспедиции Семён Альтшуллер, займите место в бронетранспортёре, мы отправляемся.

– Вы только не подумайте, что я не уважаю дисциплину, Саша… – стал оправдываться Альтшуллер. – Я готов исполнить любое ваше приказание как командира.

– Ни секунды не сомневаюсь! Иначе вас, Семён, здесь бы не было, – снова совершенно серьёзно заверил Гончаров.

– Значит, идём по установленному маршруту? – уточнил Исмагилов.

– Конечно, будем действовать, как условились… – кивнул майор и добавил: – А потом посмотрим.

Пётр быстро взглянул на него и понимающе-удовлетворённо улыбнулся.

– Слушайте, – вдруг вспомнил он, – а где же наша камера-зонд?

Домашников спрыгнул на серую траву и заглянул под БТР.

– Вот он, тут! – радостно сообщил он, вытаскивая из-под колёс целую и невредимую ёмкость для забора воздуха. – Чуть-чуть на неё не наехали. Тут и все гайки и камни валяются. Ну, значит, моя гипотеза переноса верна!

Он бросил камеру на всякий случай внутрь машины, и пока Александр перед отправкой в путь ещё раз осматривал местность в бинокль, проверил, есть ли на здешней Арке рисунки. Оказалось, что рисунок есть и уже знакомого типа и размера – сто шестьдесят на сто шестьдесят миллиметров. Судя по всему, места расположения «ворот» в иные миры отмечались теми же символами в виде глубоко выдавленных микроскопических четырёхконечных звёздочек – двух синих и одной красной. Таким образом, можно было заключить, что и в этом мире экспедиция тоже находилась в ограниченном Барьерами квадрате, полностью подобном земной Зоне.

– Смотри-ка, всё верно, – пробормотал Пётр, внимательно рассматривая рельефный, словно выгравированный рисунок.

Если судить по схеме, других «ворот» тут имелось только двое, и все располагались очень далеко друг от друга. Аналогичным образом здесь обозначалось и то, что можно было интерпретировать как реки, озёра и, вообще, рельеф местности. У южного края Зоны находилось то ли море, то ли огромное озеро – край Зоны отрезал от него часть, и одна из звёздочек-ворот лежала, если верить карте, прямо посреди водного пространства.

– Полагаю, что работает тот же принцип, что у нас дома, – сказал Домашников. – Арка, одним словом, «Переход», возле которого мы сейчас находимся, отмечены красным вкраплением. Мы попали почти в центр данной Зоны, и, судя по масштабу, до ближайших «ворот» километров семьдесят.

– Слушай, – озадаченно сказал Гончаров, – а как же Арка стоит в море, если это море?

– Ты меня спрашиваешь? – выгнул брови Пётр. – Действительно, странно, но, может, там остров какой-то?… Хотя на карте нет, но, возможно, он просто маленький. Или, скажем, те Ворота, что на море в одном мире, открываются в моря других миров. В противном случае при включении где-то на сушу лились бы потоки воды… Хотя, хм, нелогично как-то, как же тогда с центрами масс?… Интересно бы это место обследовать!

– А зачем нам пока другая Арка? – спросил Семён Ефимович. – Мы же именно через эти «ворота» будем возвращаться…

– Ну, конечно, через эти. Кстати, давайте проверим…

Он подошёл и приложил руку к ближайшей опоре Арки, затем для чего-то проверил и вторую – вибрации не ощущалось.

– Уже не работает, выключился. Надеюсь, включится ещё.

Используя дальновидно заготовленный масштабный шаблон, Домашников перенёс на него карту, после чего походил ещё немного вокруг Перехода, разглядывая траву и мелкие кустики.

Он хотел уже вернуться к БТРу, как вдруг увидел что-то под ногами. Пётр наклонился и, пробормотав: «Опаньки!», стал ковырять в траве кончиком карандаша. Гончаров, внимательно следивший за всем, что происходит вокруг, молча уставился на инженера.

Домашников аккуратно, двумя пальцами, поднял что-то и стал сантиметр за сантиметром осматривать серый травяной ковёр.

– Ты чего, Петя? – не выдержал майор. – Что там такое интересное?

– Да вот, взгляни, – Домашников подошёл к БТРу, протягивая вверх ладонь.

Гончаров весь подтянулся – на выставленной к нему руке Домашникова лежал окурок.

– Ну, ты молодец, Петя, – с уважением протянул Гончаров. – А я-то, мент позорный, ничего не заметил.

– Я дальше всех отходил в сторону, – скромно сказал Домашников. – Но получается, что… Кто-то из землян тут уже был!

– Да, кто-то уже тут потоптался… – задумчиво протянул Александр.

– Кстати, может, окурки просто швыряли с нашей стороны? – предположил Семён Ефимович.

– Ага, – с иронией кивнул Пётр. – Первый-то лежал ещё недалеко, а другие так в стороне, что не докинуть. Явно уже здесь курили.

Окурок был обычным «бычком», к которым за последние годы все успели привыкнуть. Свёрнутая из газетной бумаги цигарка осталась недокуренной всего на сантиметр.

Домашников и Гончаров переглянулись: ясно, что курили люди.

Майор понюхал «бычок».

– Точно не скажешь, но минимум несколько суток.

– Как это можно определить? – удивился Домашников.

– Меня на афганской границе ребята учили. Старые, ну если лежат достаточно долго, то приобретают особо противный, но более слабый запах. Да и просто в быту, если принюхаться, точно так же: куришь, вроде всё нормально, а утром пепельницу понюхай – то-то! Потом, когда окурки ещё полежат, запах выветривается, конечно. У нас в роте, помню, один спец имелся – мог почти точно сказать по окуркам, сколько часов тому назад здесь душманы прошли. Но тот парень – уникум был, «нюхач», а я только примерно могу судить.

– Значит, кто-то из наших здесь уже побывал? – спросил Альтшуллер.

Пётр пожал плечами:

– Если считать, что они вышли из этой же Арки, то, безусловно, это наши. Но ведь мог кто-то прийти совершенно с другой стороны.

– У нас почти четыре дня пост у Арки стоит, никто пройти не мог. Так что вряд ли от нас смогли пройти незамеченные, – сказал Гончаров.

Он осторожно развернул окурок – на бумаге просматривался русский типографский шрифт. Александр спрыгнул на землю, приказав на всякий случай Фёдору встать к пулемётам, а Альтшуллеру взять автомат и следить за местностью. Как у многих пожилых людей, у Семёна Ефимовича была дальнозоркость.

Вместе с Петром Гончаров ещё раз внимательно осмотрел всё вокруг Арки. В первый момент по прибытии в новый мир майор не рассчитывал, что стоит выискивать чьи-то следы, а потому не обратил внимания на то, что сейчас легко угадывалось.

Стало очевидно, что здесь побывало, судя по всему, несколько человек: кое-где в мягкой почве среди травы виднелись следы обуви и явно прочитывались, по крайней мере, отпечатки четырёх разных подошв. Нашлось ещё несколько окурков, но каких-то иных предметов, могущих пролить свет на личности неизвестных, не встретилось.

Более того, тщательное обследование показало, что неизвестные какое-то время топтались возле Перехода, но далеко от него так и не отошли. Можно было со значительной долей уверенности предполагать, что они дождались включения этой системы и вернулись на Землю.

– Ладно, – подытожил майор, – выполняем поставленную задачу, после чего тоже возвращаемся. Но странно, что – на посту не видели, как кто-то сюда проникал и возвращался?

– Может, это буквально в первый день-два произошло? – предположил Пётр.

Гончаров задумчиво покивал, вспоминая запах окурка:

– Всё может быть… Ладно, поехали.

Но прежде чем экспедиция тронулась по намеченному маршруту, Домашников взял несколько образцов местной флоры. Все растения производили впечатление вырезанных из тусклой фольги. На ощупь сходство с металлом, конечно, пропадало, но фактура листа всё-таки была слишком жёсткой и сухой, и потому они издавали такой громкий шелест на ветру. Из срезов слегка сочился сок, напоминавший густую сукровицу. Образцы травы и веток Домашников сложил в приготовленный ящичек, чтобы потом исследовать дома.

Его очень интересовало, каким образом здешние растения осуществляют фотосинтез – судя по цвету, в составе листьев был не хлорофилл.