Пол Андерсон - Операция "Хаос" Страница 30

— Добрый вечер. Я — посвященный Пятого класса, Мармидон. К вашим услугам.

— Это… э-э… ваше церковное имя? — осведомился Барни.

— Разумеется. Прежнее имя — есть первое, что следует оставить в этом мире, проходя через Врата Перехода. Если это вызывает у вас насмешки, то они меня не волнуют, сэр.

— Нет-нет, у меня ничего подобного и в мыслях не было.

Барни представился.

Потом представил меня. Этим простым способом он выказал наше желание наладить мирные отношения, поскольку и без того было легко определить, кто мы такие.

— Мы пришли, поскольку надеемся заключить соглашение.

Мармидон засветился:

— Великолепно! Изумительно! Как вы сами понимаете, я не официальный представитель. Демонстрация организована комитетом Национальной добродетели, но я буду рад оказать вам услугу.

— Беда в том, — сказал Барни, — что наши возможности в выполнении ваших основных требований весьма ограничены. Как вы понимаете, мы не против мира во всем мире и всеобщего разоружения. Но это дело международной дипломатии. А решать, когда нужно положить конец оккупации ранее враждебных нам стран и сколько нужно затратить средств на повышение социального благосостояния в нашей стране, должны президент и Конгресс.

Амнистией всех участвовавших в беспорядках должны заниматься городские власти. Вводить ли в школах курс философии и истории гностицизма, обязаны решать специально для этого назначенные представители правительства. Что касается всеобщего равенства и искоренения материализма, лицемерия и несправедливости… — Он пожал плечами. — Для этого нужно, по меньшей мере, ввести поправку в Конституцию.

— Вы, однако, можете оказать немаловажное влияние на процесс достижения этих целей, — возразил Мармидон. — Например, вы можете пожертвовать определенную сумму в фонд Комитета Общественного Просвещения. Вы можете способствовать выдвижению на выборах достойных кандидатов и помочь финансировать их кампанию. Вы можете разрешить прозелитам обращать в истинную веру ваших служащих. Вы можете прервать отношения с дельцами, все еще проявляющими упорство. — Он распростер руки. — И если вы сделаете это, дети мои, вы спасетесь от вечного проклятья!

— Ну, может быть. Хотя пастор Карлслунд, из лютеранской церкви Святого Олафа убеждал меня в обратном, — сказал Барни. — Но в любом случае перечень слишком велик, чтобы провернуть все это за один день.

— Само собой, само собой! — Мармидона затрясло, так его переполняло рвение. — Мы достигнем поставленных целей постепенно, шаг за шагом. «Но пока в вас есть свет, вы можете быть т детьми света». Таков единственный результат нашей сегодняшней беседы.

— Трудности в том, что вы хотите, чтобы были аннулированы подписанные нами контракты, за которые мы уже получили аванс. Вы хотите, чтобы мы нарушили данное нами слово и подвели тех, кто нам доверяет…

Сказанное никак не подействовало на Мармидона. Он выпрямился во весь рост, твердо посмотрел на нас и отчеканил:

— Эти воины Духа Святого требуют, чтобы вы прекратили производство снаряжения для армии, несущей угнетение другим странам, и полиции, несущей угнетение нашей стране! Сейчас мы не просим вас ни о чем большем. И не согласимся ни на что меньшее. Данный вопрос — вне обсуждения.

— Понимаю. Ничего иного я от вас не ожидал. Но я хотел бы при свидетелях разъяснить вам ситуацию. Я хочу предостеречь вас.

Те, кто слышал эти слова, зашебуршились. Одни свистящим шепотом передавали услышанное другим. Я понял, что напряжение снова возрастает.

— Если вы используете насилие против тех, кто пришел сюда, чтобы просто выразить свой протест, — объявил Мармидон, — они либо обрушат на вас силу закона, либо окончательно убедятся, что закон есть выражение интересов крупных предпринимателей… которые, говорю вам, есть, в свою очередь, порождения Сатаны.

— О нет, нет, — заверил Барни. — Мы пониже сортом, хотите — верьте, хотите — нет. Но вы вторглись в чужие владения. Вы помешали нашей работе как раз тогда, когда нам не хватает ни времени, ни рабочих рук. Мы обязаны выполнить вытекающие из контракта обязательства, и мы попытаемся сделать для этого все от нас зависящее. Сейчас будет проводиться эксперимент. Он может оказаться опасным. Пожалуйста, ради вашей же безопасности, очистите территорию предприятия…

Мармидон застыл.

— Если вы задумали изгнать нас с помощью смертоносных заклинаний…

— Ничего подобного. Сейчас я подробно расскажу вам, что мы задумали. Мы намерены испробовать новый метод транспортировки жидкостей. Прежде чем внедрить его, мы обязаны удостовериться в его безопасности. Если система не выдержит испытания, те, у кого нет защиты, могут пострадать.

Барни повысил голос (хотя мы знали, что полицейские и так ловят каждое слово):

— Я приказываю и предупреждаю, я прошу вас. Прекратите вторжение, очистите территорию компании. В вашем распоряжении полчаса.

Мы повернулись и ушли в здание. Исчезли с их глаз раньше, чем опять поднялся шум. И пока мы шли через зал, пока не достигли благословенной тишины главной алхимической лаборатории, слышали летящие нам вслед проклятия, насмешки, ругательства. Слышали звериный вой иоаннитов.

В лаборатории собрались с дюжину ученых, техников и рабочих, отобранных Барни из числа добровольцев. Они сидели, курили, пили сваренный на бунзеновских горелках кофе. Негромко переговаривались. Когда мы вошли, нас встретили аплодисментами. Сидевшие в лаборатории наблюдали за нашими переговорами по видеошару.

Я поискал глазами заведующего товарными складами Айка Абрамса. Я еще со времен войны знал его как толкового парня и впоследствии предоставил ему работу на нашем предприятии.

— Все в порядке? — спросил я.

Он показал большой палец:

— Что касается меня, капитан, — более чем в порядке. Мне уже не терпится!

Мгновение я рассматривал его:

— Ты действительно готов применить ЭТО против тех людей?

У него стал такой вид, будто ему плюнули в лицо:

— А вы бы не применили, будь вы на моем месте?

«Да, на твоем, а также на месте множества людей, но особенно — на твоем, Айк, — да!» — подумал я.

Будучи рационалистом, я питал отвращение к иррациональной сущности гностицизма. Будь я набожным христианином, я мог бы предъявить церкви иоаннитов длинный счет. Тут и ее стремление вытеснить все прочие церкви, и отрицание всякого права этих церквей на дальнейшее существование…

И еще в большей степени, вероятно, — эзотеризм иоаннитов, отрицающих, что Бог изливает свою милость на все человечество. И рационалист, и верующий равно могли бы протестовать против извращения церковью иоаннитов Евангелия от Иоанна, не только самой мистической, но и самой прекрасной книги Священного Писания.

Но если вы еврей, иоанниты вам непременно сунут в нос изречение вроде: «Много есть в этом мире людей, которые не признают, что Иисус Христос явился к нам во плоти. Такой человек обманщик и антихрист». И вы понимаете, что возрождается древний кошмар антисемитизма…

Чуть смутившись, я обернулся к Биллу Харди, нашему главному Парацельсу. Он сидел, покачивая ногой, на лабораторном стуле.

— Сколько вы получили вещества? — спросил я.

— Около пятидесяти галлонов, — ответил Билл.

— Ого! Без всякой алхимии?

— Абсолютно без всякой. Чистая и честная реакция Берцеллиуса. Допускаю, что нам просто повезло, что у нас в запасе оказалось много исходных компонентов.

Я содрогнулся, вспомнив ужасный пример, приведенный им, когда обсуждался план.

— Как это отзовется на Мидгарде?

— Ну, в департаменте производства… полным-полно всяких распоряжений. Например, от маслопроизводителя требуют принятия многих мер против прогорклости. С процессом вы знакомы. Мешало то, что вы отказались сперва провести реакцию в пробирке, чтобы потом с помощью симпатических чар получить сколько угодно тонн этого вещества. Правительство может попытаться взять под контроль популяцию скунсов в западных штатах и… — он замолчал.

Вошла Джинни. Ее глаза блестели. Магический жезл сверкал у нее в руке, словно меч валькирии.

— Приступим, мальчики!

В ее голосе слышался лязг металла.

— Пойдемте.

Барни оторвал от стула свое объемистое туловище.

Вслед за ним мы пошли к контейнерам. Это были самые обычные одногаллонные канистры, такие, в каких продается жидкая краска. Но на воске, запечатавшем завинчивающуюся пробку каждой канистры, была оттиснута печать Соломона, и я подсознательно ощутил, как напряжено поле сверхъестественных сил вокруг этих посудин. Казалось невероятным, чтобы ученым удалось погрузить их на тележку и вывезти.

Вместе со мной в мой отдел вошли Айк и его команда. Наспех смонтировали аппаратуру, которая тоже не производила особо внушительного впечатления. Честно говоря, это было спаянное на скорую руку чудовище: большой, работающий на бензине электрический генератор в обрамлении катушек и пучков проводов. Для эксперимента иногда требуется больше энергии, чем способны дать заботливо экранированные силовые линии общего пользования.