Владимир Контровский - Забытое грядущее Страница 30

«А ведь это не вода! Как же я сразу не догадалась! Это чужие мысли— моё сознание наделило их звучанием. Где-то рядом притаилось владеющее магией существо, и оно очень внимательно наблюдает за мной. А я слышу, о чём оно думает, точнее, как оно думает…».

Сферическую стену разрезала тонкая полоска света. Образовался округлый проём, в котором возник неясный силуэт. Заливавшая шар-ячейку тьма поблекла, утратила густоту и втянулась в стены. И внутрь камеры шагнул… Нет, не штамп, и даже не Хозяин-эл.

Перед Муэт стояла женщина. И выглядела она точь-в-точь как любая орта народа гор.

Глава третья

Катакомбы

— Этот был славный Мир, ростки. Настоящие Разумные умели и знали очень многое, и казалось даже, что придёт час, когда последняя тайна покорно раскроется перед ними…

Катакомбы обширны. Столетиями орты с муравьиным упорством вгрызались в недра, прокладывая всё новые и новые туннели и галереи и сооружая залы и пещеры. Они уходили всё глубже, подальше от находившейся во власти Проклятья поверхности, принадлежащей Хозяевам-элам. Без чародейства вряд ли такой титанический труд оказался бы по силам немногочисленному племени, быстро утратившему почти все знания предков, — не говоря уже о том, что без магии Уцелевшие вообще не выжили бы.

В Катакомбах всему есть место. Здесь и подземные ручейки и речушки, и оранжереи, и фермы, и жилые гроты, и целые залы. Кроме ортов, в Катакомбах обосновались спасшиеся и разительно переменившиеся животные. Они живут своей жизнью, пересекающейся с жизнью племени — на них охотятся, их приручают. Катакомбы — это крепость со сложнейшей магической оборонительной системой и с выходами на поверхность — Вратами. Только здесь, в Катакомбах, орты сумели зацепиться, и упорно держатся — всех прочих Уцелевших в Западном полушарии штампы истребили ещё в первые годы после Войны.

И здесь, в Катакомбах, орты растят и учат детей. Ростки — это надежда народа гор, надежда на то, что всё ещё может измениться к лучшему. И потому детские расположены в самых защищённых уголках подземелий, прикрытых сторожевыми и защитными заклятьями. Семья у ортов — это цветок и её мужья, а ростки — это достояние всего племени. И старики-ветераны, которые уже не в силах биться со штампами, учат подрастающих — у воинов-ортов и у плодоносящих цветов времени на это нет. Умудрённые ведуньи заняты целительством — болезни преследуют племя — и воспитанием девочек-бутонов, а обучение ростков — забота мужчин-менторов.

— Они строили огромные города, прокладывали дороги, и даже тянулись уже к искрам далёких звёзд. Они писали книги и картины, музыку и стихи, и умели ценить красоту. По океану плыли большие белые корабли, а в небе неслись крылатые машины. Мир был чудесен: шумели густые зелёные леса, пели птицы, а тучные поля приносили Настоящим обильный урожай. И они любили, и называли девушек прекрасными…

Ростки слушают — слушают так, как умеют слушать одни только дети. Старый орт чувствует их всех — ему кажется даже, что юные ауры ростков пахнут ароматом давно исчезнувших с лица больного Мира цветов. Старый орт только потому не ушёл ещё в Бездну, что он каждый день общается с будущим, видит глаза этого будущего и помогает этому будущему стать настоящим.

Ростки зовут его Призраком — орт-ветеран передвигается почти бесшумно, а эти маленькие шершуны запомнили его рассказы о миражах-гуляках, что встречаются иногда в руинах мёртвых городов. Старый орт не обижается — ведь детёныши всех разумных во все времена давали прозвища учителям. Пусть их… Всё равно ростки не могут обращаться к взрослым ортам по именам — он для них «ментор». Зато ментор с особым именем, в отличие от всех прочих учителей.

— Настоящие расселились по всему миру, по всем континентам, по большим и малым островам. Они брали сокровища недр и делали из них то, что им требовалось; они быстро перемещались с одного конца планеты на другой и умели общаться на расстоянии.

— Они владели магией?

Ростки могут задавать вопросы ментору по ходу рассказа — так им легче понять и запомнить услышанное. Да и сам урок истории — это скорее не урок, а неспешная беседа старшего с младшими.

— Нет, росток. Раньше в этом Мире магии не было — почти. У Настоящих была наукаи техника.

Какие колючие и неживыеслова-термины…

— Техника — это то, чем владеют Хозяева, да, ментор?

Смышлёный росток… Призрак уже давно приметил этого мальчишку. Ему всего-то семь вёсен, а кое-какие заклятия вяжет так, как не получается и у многих ростков вдвое старше его. Сильный маг будет… Ментор понял это, когда стал свидетелем обычной детской игры — давным-давно он и сам играл в такую.

Ростки вылавливали прозрачных бабочек — это такие бесцветные живые лоскутки, что стайками поднимаются откуда-то из глубин по весне. Прозрачники безобидны, и ловить их нетрудно — они летают медленно. И их можно раскрасить и водить за собой на невидимой колдовской нити — богатство красок зависит только от магического умения счастливого обладателя живой игрушки. И удержать их на привязи удаётся ровно столько, на сколько хватит силёнок у маленького чародея — потом прозрачник потускнеет и улетит. Так вот этот вот росток таскал тогда за собой бабочку чуть ли не целый день!

— Да, росток. Техника — эта магия штампов.

Видно по глазам и по пульсации ауры, как напряжённо думает этот малыш. Думает и сопоставляет. И делает выводы — побольше бы таких ростков… Штампы… Ростки узнают значение этого слова гораздо раньше, чем значение слова «отец»…

— Настоящие создали этот Мир? — Теперь право ученицы использует светловолосая девчушка. И вопрос у неё хороший — достойный будущей магини. Среди этого поколения много думающих— и это тоже хорошо.

— Нет, росток. Этот Мир им дали, а они обустроили его по своему усмотрению.

— Значит, они были совершенны? Но почему же тогда…

Ментор предостерегающе поднимает руку — на вопросы надо отвечать обстоятельно, и пока не получен ответ на первый, второму вопросу не место.

— Они не были совершенными, росток. В их душах было много зла, и они слишком часто обращались друг с другом несправедливо: обманывали, отнимали у другого то, что ему было дорого. Силой или хитростью они заставляли одних делать то, что те не хотели делать, но что требовалось от них другим — сильным или хитрым. И ещё они убивали друг друга — по-разному. Они воевали, и в войнах погибало столько Настоящих Разумных, сколько не родилось ортов за всё то время, пока стоят своды Катакомб. Убивали за то, что представляло для них ценность — за разноцветные камни, за жёлтый металл, за право одних повелевать другими.

— Но почему же тогда их звали Настоящими Разумными? Разве разумные — настоящие разумные — могут так поступать?

Правду говорят, что один росток может задать вопрос, на который не ответят и сто менторов… Но отвечать надо — ведь учитель должен знать всё.

— Добро и Зло постоянно борются между собой, росток. Их назвали так тогда, когда казалось, что Добро берёт верх. Но это только казалось…

Ростки молчат — они внимают. Старый орт-ментор ощущает на себе взгляды десятков пар глаз — пока эти глазёнки будут каждый день так смотреть на него, он не умрёт. Вот только жаль, что среди множества ростков-мальчишек — шипов-колючек — так мало бутонов-девочек, из которых распустятся дивные цветы. Численность племени уменьшается — медленно, но уменьшается. Старый орт по прозвищу Призрак знает это.

Редко какой орте удаётся дать жизнь больше чем одной дочери, и гибель всего одного цветка — потеря страшная. Куда более страшная, чем смерть даже сотни воинов-ортов — на место погибших встанут другие. Если, конечно, будет кому их рожать… А ведь ведуньи не могут всё время отсиживаться в безопасных глубинах Катакомб — во многих случаях без них, без их магии, куда более тонкой и совершенной, чем доступная мужчинам волшба, не обойтись. И магини тоже идут наверх, навстречу лучемётам солдат-штампов и эмиттерам их боевых аппаратов.

Круглый грот невелик. Ростки-ученики уже умеют воспринимать творимые ментором картинки-видения, но иногда он приносит им из Музея чудом уцелевшие артефакты Настоящих — вещи и книги. Яркие журналыс диковинными картинками — великолепные дворцы с прозрачными стенами на фоне зелёных деревьев и голубого моря с белой пеной прибоя на жёлтых пляжах — в руки ростков давать нельзя. Материал, из которого сделаны книги, недолговечен, он рассыпается от старости и держится только за счёт магии учителя. Поэтому всем ученикам должно быть хорошо видно, что показывает им ментор издали, разворачивая перед ними драгоценный экспонат.

Грот опоясан рядами сидений, застеленных шкурами. Большинство шкур сотворены ведуньями из ирреального меха, но кое-кто из ростков восседает и на настоящих. Это подарки любящих отцов — очень редкие подарки. В умирающем Мире почти не осталось крупных зверей — ни в Катакомбах, ни, тем более, на поверхности. Разве что в океане кое-что ещё попадается.