Командировка в ад (СИ) - Казаков Дмитрий Львович Страница 30

Через минуту сержанта и правда отпустило, он с облегчением выдохнул.

— Напросился в очередной конвой, чтобы к вам попасть, — сообщил сержант. — Поговорить нужно.

Этого еще не хватало, мало мне своих проблем, но ведь я обещал ему помогать!

— Мне осталось немного, сам видишь, — Диррг произнес это равнодушно. — Скоро… Может быть через неделю или две я не смогу сам ничего искать. Просто свалюсь в койку. Тогда меня уволят, отправят домой, но поиски нужно продолжать… без Сияющего Обруча мне не выздороветь.

— Но… но… — я хотел сказать, что в одиночку не справлюсь, но посмотрел на сержанта, и проглотил те слова, что просились на язык.

— Смотри, тот сканер, который ты видел, — он продолжил говорить так, словно я вовсе не открывал рта — Если что, то его можно будет найти в техническом колодце рядом с моей каютой… справа от двери, заглядываешь внутрь и смотришь налево — темный такой уголок. Вероятнее всего Обруч в горячей зоне, правую половину мы с тобой осмотрели, но есть еще левая и весь низ, где мы еще не бывали. Если не там, то на рабочих палубах, где места много.

Рабочие палубы занимали центр корабля, и к ним примыкали все бортовые батареи. Именно там находились склады горючего для линкора, самолетов и танков, там хранились запасы жратвы на всю ту прорву народа, что населяла огромный летающий остров под названием «Гнев Гегемонии».

И там я бывал очень редко, в основном — в портальной зоне.

— Ну хорошо, найду я этот Обруч, — сказал я. — Как передам тебе?

— Найдешь сержанта Йутельда. Он юри-юри, тоже техник, живет рядом со мной… Йутельд знает, как передать мне весточку… Если не я, то старший сын сюда явится, отдашь ему ту ерундень, если не поздно будет, конечно.

— Да ты чего, совсем с ума сошел?! — я схватил Диррга за плечи, встряхнул как следует, и с ужасом понял, что сержант хоть и не потерял в объемах, словно усох, стал легким, почти невесомым. — Мы еще с тобой на твоей планете так напьемся, что все от зависти передохнут! Отставить сопли!

Он улыбнулся и сказал:

— А сейчас если можешь — поехали со мной… Поищем вместе, пока еще не поздно. Пока особых боев нет, сам Гегемон велел.

Я поскреб в затылке.

— Я бы с радостью, чтоб я сдох… Только надо с центурионом договориться. Подожди.

Все равно я собирался заглянуть к Гаге, вот только теперь вместо одного вопроса у меня будет два.

Центурион встретил меня удивленным взглядом.

— Что тебе? — проскрипел он, поднимаясь с раскладной койки, на круглом лице блеснули желтые глаза, под майкой обозначилась выпуклость живота, не такого, как у Диррга, но все равно основательного.

— Разрешите обратиться? — начал я, понимая, что этот засранец может послать меня за малейшее отступление от устава.

— Ну давай, — Гага и не пытался скрыть недовольства.

Сказать, почему мне на самом деле нужно на линкор, я не мог, а на то, чтобы сочинить убедительную ложь, у меня было ровно три минуты, пока я лавировал между палатками и собирался с духом перед обиталищем командира.

— По семейным обстоятельствам мне нужна срочная связь с домом, — выпалил я. — Состояние здоровья матери вызывает серьезные опасения, и необходим коммуникационный компонент с сыном, то есть мной, для поддержания в ней уровня морально-нравственной стойкости.

Каждой центурии связь с домом предоставляли раз в месяц, но для огромного корабля это значило, что тиззгха со своим живым телефоном появлялись на «Гневе Гегемонии»ежедневно, только в разных подразделениях. И я знал, что в случае острой необходимости бойцу из другого подразделения дадут несколько минут для разговора, поделятся временем.

А еще я надеялся, что Гага, любитель выспренных речей и корявых казенныхфраз, лучше поймет меня, если обратиться к нему на знакомом языке.

— Чего? — он вытаращился на меня, точно сова на заговорившую с ним мышь.

— Мама болеет. Если не поговорить, то совсем падет духом, — пояснил я уже по-человечески. — Боев сейчас вроде нет, конвой пойдет через час, завтра к вечеру я вернусь… Отпустите в увольнительную.

Центурион засопел, обеими руками взлохматил зеленую шевелюру, картофелеобразный нос его сморщился.

— То есть ты на линкор хочешь? Завтра к вечеру вернуться? — уточнил он.

— Так точно.

— А кто будет оружие ремонтировать? Обогреватели наконец привезли. Сломанные.

Неповоротливая армейская машина сработала как обычно — нагреватели для палаток, которые были так нужны нам в прошлый раз, привезли сейчас, когда в этом уголке Бриа наступило лето. И они оказались нерабочими — все до одного, а судя по виду, провалялись на каком-то забытом складе лет десять.

— Но я…

— Поговори у меня! — рявкнул Гага. — В тот момент, когда великая Гегемония напрягает все силы, чтобы одолеть упрямых варваров, ты забываешь о своем долге ради семейных дел? Позорная небрежность!

Центурион вскочил на любимого конька, и понесся во весь опор без руля и без ветрил. «Твою мать» — подумал я, и решил, что про Етайхо можно и не спрашивать, в таком настроенииотец-командир пошлет меня на Биради, самую отсталую и дикую провинцию «великой Гегемонии».

Мне только и оставалось пучить глаза, делая вид, что я восторженно внимаю.

— …победоносную наступательную операцию! — такими словами Гага закончил пятиминутную речь, в которой смысла было меньше, чем влаги — в песке посреди Сахары. — Осознал, десятник Егорандреев?

— Так точно, — мрачно отозвался я.

— Свободен.

Центурион улегся обратно на койку, а я вышел под дождь.

Придется сказать Дирргу, что меня не отпустили, что я ничем не смогу ему помочь прямо сейчас, но что все будет в порядке, он обязательно выздоровеет и придет в себя, и мы отыщем этот проклятый Обруч вместе. Ненавижу утешать, да и не особенно умею это делать, жилетка из меня так себе, но что еще мне осталось?

Я про себя выругался в адрес Гаги, и поспешил туда, где ждал сержант.

— Подъем! В ружье! — злобный голос ворвался в мое сознание вместе с верещанием классификатора.

Я с трудом поднял тяжелую голову и обнаружил, что снаружи царит ночь, населенная лучами фонариков и мечущимися бойцами.

— Подъем! — гаркнул уже я сам еще до того, как осознал, что происходит. — Принято!

Вторая фраза относилась уже к поднявшему меня центуриону.

Три минуты понадобилось моим подопечным, чтобы снарядиться и выбраться из палатки. Последним оказался Везиг, и я отвесил ему профилактического подзатыльника по шлему.

Другие десятники потратили больше времени, а Равуда и вовсе, к моей радости, оказался последним.

— Все тут? — спросил мрачный и сонный, как мы все, Гага. — Двигаем.

И мы зашагали в темноту — сначала по дороге, а затем свернули на лесную тропу. Фильтр ночного зрения превратил мир в набор черных и зеленых силуэтов, я разглядел затаившегося в зарослях небольшого хищника вроде лисицы, увидел скользящих по стволам многоножек, удивительно горячих, напоминавших угольки.

Джунгли жили яростно и бурно даже ночью.

Куда мы идем и зачем, я не очень понимал, но надеялся, что понимает центурион. Наверняка другие центурии двигались параллельным курсом, чтобы одновременно выйти на линию атаки, а где-то за спиной, в тылу, авиация и артиллерия готовились смешать с землей какую-нибудь оборонительную линию бриан.

— Только бы не заснуть на ходу… — бормотал шагавший за моей спиной Макс. — Ха-ха. Как сказал Зигмунд Фрейд — кто не спит, тот не псих. Эх, спою… цвет настроения — синий, в руке мартини и на жопе у меня бикини!

Кирокоров, да еще и со словами путаница! Кошмар!

— Тихо ты! — бросил я, и в этот момент далеко впереди прозвучал первый выстрел.

— Залегли! — тут же распорядился Гага, и первым шлепнулся наземь. — Егор, направо!Фагельма, налево!

Мы поползли в заросли, откуда на нас двигались стремительные высокие силуэты. Проклятье, у меня есть ночной фильтр, у Юнессы, Дю-Жхе, Макса, еще у кого-то из «старичков», а новички на такую снарягу еще не накопили опыта.