Настоящая фантастика – 2011 - Александр Николаевич Громов Страница 30

– Нету, – подтвердил Лука. – И с нас теперь нету.

– А с нас есть, – Моня поскреб щетину. – С нас спрос остался, мы слово давали. Выбирай якорь.

– Ничего я не буду выбирать. Я… – Грек отпустил Краснова, обернулся к Моне, сжал кулаки и вдруг, наткнувшись на мрачный, исподлобья, взгляд, осекся и сник. Таким взглядом Моня Цимес смотрел на человека, прежде чем с ним разобраться. Нехорошим был взгляд, мрачным и стылым, Луку передернуло, он закашлялся и отступил назад.

– Зовут вас как, дамочка?

– Полиной.

– Я – Моня Цимес. Благородие шо, знакомец ваш?

– Мы знакомы, – Полина кивнула.

– Ну так и шо вы стоите? Его перетянуть надо.

* * *

Изобретение механика Ивана Кулибина, заклятый враг контрабандиста – прожектор – нашел фелюгу, едва вышли в фарватер. Через мгновение к нему присоединился второй, зашарил по бортам, ударил по глазам стоящего за штурвалом Луку и заметался по палубе.

– Ядрена мать! – Грек заложил вираж, развернул баркас параллельно берегу. – Баба на борту, я же говорил… Суки!

Прожекторы не отпускали, один теперь словно приклеился к фелюге, другой кругами плясал по воде.

– Уйдем. – Моня Цимес с наганом в руке подскочил к греку, приобнял за плечи, заглянул в глаза. – Уйдем, иначе хана.

Лука не ответил. Заскрежетал зубами с досады, ощерился и рванул штурвал. Баркас заложил новый вираж и устремился в открытое море.

Что уйти не удастся, Моня понял довольно скоро. Прожектора приближались. Один, сзади, неустанно догонял, другой заходил сбоку – наперерез. Отрывистый звук винтовочных выстрелов вплелся в натужный рев мотора, но пули пока еще не достигали баркаса, не долетали, тонули в море.

– Разворачивай! – рявкнул Моня в ухо Луке. – Здесь нас всех постреляют.

– Куда разворачивать?! – вызверился на Моню грек.

– К берегу.

– Там верняк постреляют.

– Можа, не успеют. Уйдем в катакомбы.

– Куда уйдем? – Лука матерно выбранился. – Там везде глухие ходы. Нас задушат.

– Можа, еще не задушат. Разворачивай, я сказал. Благородие, баба хде?

– В трюме.

– Бери винтарь. Как подойдут, бей по прожекторам.

– Не попаду. При такой качке не попаду.

– Попадешь, иначе хана.

Прожекторы удалось подбить лишь у самого берега, и на палубе наконец стало темно. Пули хлестали по бортам, впивались в обшивку рубки.

– Держись! – заорал с кормы Моня. – Сейчас врежет!

Баркас с ходу вонзился в дно. Луку грудью приложило о штурвал, отбросило, швырнуло на палубу, прокатило по ней, вмазало в борт. В голове взорвался сгусток боли.

«Уходим, – схватившись за голову, разобрал Лука. – Благородие, живой? Бабу выводи. Уходи-и-им!»

Как прыгали с палубы в воду, как под выстрелами шлепали к берегу и как один за другим ныряли в черную раззявленную пасть грота, Лука не запомнил. Он пришел в себя, лишь когда треск выстрелов стих и наступившую густую черную тишину пронзил скрипучий глумливый голос.

– Попались, курвячье семя. Теперь не уйдете.

* * *

Моня Цимес, привалившись спиной к шершавой холодной известняковой стене, в который раз пересчитал патроны к нагану. Пересчитывать их было ни к чему, патронов как было шесть штук, так и осталось, но занять себя чем-то следовало, и он пересчитывал. Минуты утекали одна за другой, втягивались в подземелье, исчезали в нем бесследно, и их становилось все меньше, а через час, когда истечет срок ультиматума, не останется совсем.

– Сдадимся, – тоскливо предложил Лука. – Жить больно хочется. Расшлепают нас.

– Нас так и так расшлепают, – невозмутимо сказал Краснов.

– Если сдадимся, может, и не станут. Или… – Лука покосился на Полину, которую Краснов обнимал за плечи, – или ее сдадим. Зяме она нужна, не мы. Сдадим ее, а сами здесь отсидимся. Не полезут они к нам, надо им это. Жить-то всем хочется.

– Ну что, надумали? – донесся глумливый голос со стороны входа. – Выходите по одному. Не тронем.

– Может, нырнем? – Краснов обернулся к Моне и кивнул на узкий, косо уходящий под землю лаз, из которого тянуло сыростью и еще чем-то затхлым, неживым.

– Лучше уж к стенке. Это Мешок, оттуда не возвращаются. Брат мой там сгинул. И остальные. Все, кто сунулся. Лучше уж от пули.

Лука истово закивал, соглашаясь.

– Отпустите меня, – Полина, сбросив руку Николая с плеча, поднялась. – Вы правильно сказали, им нужна я. С вами им делить нечего.

– Сядьте, Поля, – Краснов, расставшись с обычной невозмутимостью в лице, криво улыбнулся. – Я так считаю. Кто желает сдаться, пускай идет. Кто не желает, тот остается. Я – остаюсь. Мы остаемся, – поправился он, вновь притянув Полину к себе.

С минуту молчали. Тишина давила на виски, залепляла ноздри, ввинчивалась в ушные раковины.

– Ладно, – сказал Моня Цимес, отвалился от стены и встал на ноги. – Сдаемся. Ты прости нас, благородие. Пойдем мы.

Лука вскочил.

– Сдаемся! – закричал он, приложив руки ко рту. – Ваша взяла. Не стреляйте, выходим!

Лука, не оглядываясь, ринулся на выход. Моня, угрюмо потоптавшись на месте, пошагал за ним.

– Вот и все, – сказал Николай бесстрастно, когда шаги ушедших стали не слышны. – Хочу спросить: зачем вы им, Поля?

– Я расскажу. Позже. Давайте спускаться, – Полина кивнула на лаз. – Другого выхода нет.

– Там тоже нет. Только смерть. Вероятно, мучительная. Говорят, что… Всякое говорят. Вот, возьмите пистолет, у меня есть еще один. Хотя если говорят правду, мы не успеем даже застрелиться. Пойдемте. Да, и это оставьте здесь, – Николай кивнул на миниатюрную дамскую сумочку, которую Полина прижимала к груди.

– Там, – Полина опустила глаза, – документы. Важные.

– Кому они теперь важны. Пойдемте, Полина. Я буду спускаться первым, вы…

– Первым – я, – не дал закончить фразу голос из темноты. – Вы оба – за мной. Ну, шо расселись?

Моня Цимес, неслышно ступая, приблизился к лазу, хмуро его осмотрел.

– Ты что же, решил вернуться?

– Выходит, решил.

– Почему?

– Да так, – Моня смерил Краснова угрюмым взглядом. – Хочется сдохнуть красиво.

– Красиво не получится.

– Тогда как получится.

* * *

Первые полчаса двигались ползком. Затем лаз расширился, и стало можно разогнуться, а затем и выпрямиться. Моня остановился, заозирался по сторонам, описывая круги зажатым в кулаке огарком свечи.

– Там, сзади, было ответвление, – сказал Николай. – Шагах в двадцати.

Слова прозвучали тяжело, гулко и неразборчиво – расплылись, отраженные от стен эхом.

– Вернемся, – подумав с минуту, предложил Моня. – Надо сделать зарубку. Кто знает, сколько нам тут плутать, пока не подохнем.

Полина вздрогнула. Ей было страшно: жутко, отчаянно страшно.

– Не надо возвращаться, – быстро сказала девушка. – Пойдемте дальше.

– Ладно, здесь побудьте, – Моня обогнул Полину и зашагал назад. – Ох, готене!..

– Что случилось? – обычным бесстрастным голосом спросил Краснов.

– Сам погляди.

Краснов, взяв Полину за руку, потянул ее за собой. И поглядел.

– Н-да, –