Сурен Цормудян - Наследие предков Страница 30

— Я столько лет ждал, — прошептал Александр. — А сейчас будто и не было этих лет…

И прошлое набросилось на него ярким и беспощадным потоком разноцветных, подсвеченных пикселей, собирающих мозаику утраченного. Невероятно яркие, непривычные, забытые тона. Сочная зелень! Голубое небо! Румяные, улыбающиеся лица! Образы недоступного рая, дразнящие грешников, брошенных в ад настоящего. Узрите грешники! Это — рай! И будь вы праведней, добрее, честнее, вы бы жили в раю! Но вы все уничтожили! Так смотрите и плачьте!

И Саша заплакал. Он вдруг только сейчас осознал со всей ясностью, насколько до безумия мазохистским было его желание оживить эту карту памяти с сохраненными на ней кадрами сожженного рая и той счастливой жизни, живя в которой люди и не думали, что это рай и что они счастливы и живы. И только сейчас все встало на свои места.

Он листал кадры и не мог остановиться, хотя не было еще в этом новом времени сожженного мира ничего, что доставляло бы ему такую жгучую, пронзающую все тело и разрывающую сердце боль, как эти невыносимо яркие и пестрые кадры той жизни.

Родная школа № 2 на улице Гагарина. Фонтаны на площади Победы. Храм и его сверкающие купола. Вот они, его сгинувшие одноклассники. Вот Руслан Махеев и Лена Бергер фотографируются вместе возле музейной подлодки у дворца спорта «Юность». А это Ленка вскинула руки и улыбается, позируя с эстакадного моста на фоне кафедрального собора. А вот они всем классом у «Королевских ворот». Саша с ужасом понял, что он совершенно не может узнать себя на этих фотографиях. Тот паренек в очках с постоянно серьезным лицом? Почти без улыбок. Да это он, но… Это ведь невероятно, что это он в яркий солнечный день под голубым небом среди счастливых и не бледных людей, находящихся на поверхности. А вот у «Эпицентра» — торгового центра с названием, всю дикую беспощадность которого осознаешь только сейчас. И он снова себя не может узнать. А вот красивая, ярко напоминающая о былом Кенигсберге воссозданная «Рыбацкая деревня» на берегу Прегеля.[17] А вот его друзья возле напоминания о другом прошлом. У памятника Калинину, что стоял возле Южного вокзала. А вот и Пятый форт. Лена фотографировала одну из множества реконструкций штурма города. Смеющиеся участники постановки в советской форме и униформе вермахта. Позируют все в обнимку. Наконец очередь дошла и до тех фотографий, которые Лена делала в тот самый день, когда они спустились в подземные казематы. Как оказалось, навсегда. Темные и мрачные фотографии со скудной гаммой цветов. Но насколько они ярче и прекрасней, чем то, что есть сейчас! Хотя миру оставалось тогда всего несколько дней. А это что за рожа? Да это же Егорка Хрусталев! Да! Загорский вспомнил, как он светил фонарем на Ленкин зад, как она развернулась и, нажав кнопку фотоаппарата, сверкнула ему прямо в лицо вспышкой. А фотография ведь осталась…

Саша зажал рот ладонью, потому что чувствовал: не сделай он этого, и зарыдает так громко, что будет слышно всюду в этом подземелье, населенном остатками людей, даже не подозревающих, что рядом с ними из экрана фоторамки хлынуло яркое и счастливое прошлое.

Физиономия Хрусталева занимала большую часть фотографии и оказалась совсем засвечена близким импульсом вспышки. Были видны только его выпученные от неожиданности глаза с темными колодцами зрачков и точки веснушек на искаженном и вытянутом близкой перспективой лице. А фон совершенно черный. Но…

Александр вдруг стал резко вытирать слезы, лившиеся из глаз, двумя руками и снова уставился на фото. Там, во мраке, за спиной Егора… Здесь же можно увеличить фотографию? Да, кажется, вот эта кнопка… Увеличить. Еще. Что?!

Он вдруг вскочил, словно под ним взорвалась бомба. Подпрыгнул, одним движением сшиб свой стул и оказался на кровати. И теперь все вокруг действительно слышали, как он заорал. Ведь за спиной засвеченного вспышкой Егора Хрусталева во мраке подземелья было ОНО! И тот самый страшный серый лик с огромными провалами пустых глазниц, подобный черепу… То же самое нечто, что медленно выплывало из глубин колодца, от которого он совсем недавно бежал, объятый граничащим с безумием ужасом.

Глава 8

ЗАГОВОР

Сложность была в скрытности. Когда бурьян и осмелевшие от отсутствия людей кустарники и деревья, приспособившиеся к новым условиям жизни, заполонили и без того сложные для передвижений окраины полигона, трудно было решиться на то, что сделали капитан Колесников с группой лучших бойцов колонии. Сравнительно небольшое расстояние они преодолевали практически всю ночь. Четыре человека, включая самого Бориса, уходили далеко вперед бронетранспортера и подыскивали оптимальный маршрут для бронетранспортера. Помогали ему найти путь между деревьями. Поднимались на возвышенности, подолгу изучая округу приборами ночного видения. Шли дальше, увлекая за собой БТР, обложенный в некоторых местах насквозь мокрыми матрасами для понижения уровня шума двигателя. Следом за транспортером шли еще четверо. Они ворошили примятую колесами траву. Старались вернуть былую первобытную пышность раздвинутым кустарникам. Делали все, чтобы минимизировать признаки того, что тут совсем недавно передвигалась бронированная машина. Когда БТР выходил на заболоченный или песчаный участок, они опускали прикрепленный к корме трал, замазывающий в этих местах ярко выраженные колеи массивных колес.

На востоке уже занялось огненное зарево рассвета нового дня, когда группа наконец достигла удобной позиции на небольшом мыске, в четырех сотнях метров от подрывной станции. Когда-то личный состав инженерного батальона занимался здесь утилизацией старых боеприпасов.

Бронетранспортер занял позицию в кустах, причем выбирался такой кустарник, какой рос и у самого бункера Красноторовки. Там заблаговременно было заготовлено достаточное количество свежих веток, чтобы хорошо замаскировать машину и слить место ее стоянки с окружающим фоном. Непосредственно на месте заготавливать эти ветки было нельзя — слишком демаскирующий фактор, поэтому вязанки были сложены еще у колонии на самом БТРе, позади его башни. Закончив маскировку машины, четверо из группы торопливо двинулись к воде. Там уже виднелся плоский силуэт второго бронетранспортера. Последние несколько километров он двигался вплавь, чтобы не оставлять на пляже следы. Колесников помигал ему фонариком, чей свет был специально приглушен фильтром, вырезанным из темной пластиковой бутылки, в которой когда-то, еще в другой жизни, был квас. Плывший у полосы прибоя бронетранспортер застопорил ход. С него быстро подали деревянный трап, чтобы бойцам не нужно было входить в грязную воду Балтики. Четыре человека быстро забрались по нему на бронемашину, убрали за собой трап и исчезли в люках. БТР развернулся в воде и стал удаляться обратно, в направлении бывшего города Янтарный. В сторону своей колонии.