Андрей Круз - Нижний уровень Страница 30

Справился Витёк быстро, потому что съемка была качественной, свет еще хорошим, камера в основном была задействована главная, так что вскоре мы получили фото Эрика Брауна, если это именно он, фото его собеседника у офиса, только в профиль, к сожалению, к тому же в темных очках, и фото всех машин с номерами. Номера я собрал и скинул сообщением Висенте, заодно попросив поинтересоваться обновлениями в деле Гонсалеса. Посчитал затраты на моего полицейского друга в последнее время и вздохнул. Но он не жалуется, так что желание заработать все же пересиливает мысль о том, что он сплошь и рядом нарушает все что можно. А с другой стороны, поймать Висенте почти невозможно, а деньги пригодятся, у него уже третий ребенок родился. Но результаты будут завтра, не раньше.

Пока я все это отсылал, Витёк закончил с записями с моих потайных камер. Точнее, сделал пока с них скриншоты, сами записи я еще потом буду смотреть долго и внимательно, пытаясь найти в них что-то важное или подозрительное. Дольше всего разглядывал фотографии Энн Хилли — ну хороша ведь, честное слово. Напоминает кого-то. Ну да, точно, она на Мирей Матье похожа, странно, что англичанка. Нет, не копия, но тот же типаж — большие глаза, чуть-чуть скуластое лицо, короткий нос, крупный рот с полными губами. Красавицей в классическом понимании слова не назовешь, но…

Ладно, отвлекаюсь, пора Джеффу звонить.

Встретились мы опять неподалеку от дома Гонсалеса, причем сам Джефф приехал на прокатной машине, не желая светиться со своим приметным «Сабёрбеном». Меня привез Кике на автобусе, и Кике же остался за наблюдателя, прижав машину между двумя участками неподалеку, с обычным расчетом на то, что никто не поймет, к кому этот белый микроавтобус приехал. Проверили связь по рации, затем я выбрался наружу, в душный панамский вечер.

Вокруг было пусто, большинство окон не светилось. Силуэты крыш образовывали ломаную линию, за которой поднимались светящиеся свечки небоскребов. Где-то шумел город, пахло приливом с моря, но именно здесь было пусто и тихо.

— Охрану не оставляли? — спросил я, когда Джефф подошел ко мне.

На плече у него была большая сумка на широком ремне, заметно тяжелая. Но я тоже не с пустыми руками, притащил камеру и фотоаппарат, может, и пригодятся.

— Нет, там только ленты. Ключи у меня есть.

— Через заднюю дверь?

— Лучше с главного входа.

Если идти сзади, то так оборванные полицейские ленты с улицы видны не будут. Правда, если пойдешь с обратной стороны, а кто-то тебя в окно углядит, то могут вызвать полицию или местную частную охрану. А если спереди, то придется ленты рвать в открытую. Впрочем, плевать, у нас письмо от Гонсалеса о том, что он разрешает нам в любой момент находиться на его собственности и никакие полицейские запреты остановить нас не могут. И в любом случае мы будем свет зажигать.

— Ну и пошли тогда.

Новые желтые широкие ленты наклеены на остатки прежних. За последние дни в этом доме убили трех человек. А может, и пять, кто пока знает. Интересно, что потом Гонсалес сделает со своей виллой? Неужели останется жить? Или попытается продать?

Джефф рванул первую ленту, с треском оторвавшуюся от косяка, затем следующую и следующую. Потом отпер замок ключом, толкнув входную дверь. Я шагнул внутрь следом за ним, подсознательно ожидая ощутить запах крови, но в гостиной, куда я сразу попал, ничем не пахло. Только воздух был чуть затхлым, кондиционер выключен, и все закрыто.

Пощелкав выключателем, я обнаружил, что света в доме нет. Достав из сумки небольшой яркий фонарик, я нашел распределительный щиток и перекинул тумблер. Над головой чуть зажужжало, включились лампы в подвесном потолке.

— Вот здесь его Дарко нашел, насколько я понимаю, — сказал Джефф.

Кровь на полу между тем была, хоть и совсем немного. Странно немного для выстрела в голову, как мне кажется.

— Дарко само ранение видел? — спросил я.

Надо было бы серба сюда привезти, но мы побоялись оставлять Гонсалеса одного. А Дарко уже наловчился с ним справляться, хоть тот пил без перерыва. Так что Джефф просто вызнал у него все подробности.

— Двадцать второй, он думает. — Джефф присел у силуэта на корточки. — Рану, говорит, он видел хорошо.

Ну да, Стив был лысым, совсем лысым.

— И не было никакого выходного отверстия, — добавил он.

Тогда понятно. Странно только то, что кто-то пошел убивать с двадцать вторым. Понятно, что он тихий, и если с глушителем, то совсем бесшумный, но риска много, если ты собираешься убить опытного в обращении с оружием и бдительного человека. А Стив был именно таким, и он всегда был вооружен, как и каждый из нас.

— Что он еще успел осмотреть? — спросил я.

— Всерьез? Ничего. Почти ничего. Он все же бывший коп, так что старался не оставлять лишние следы. Вошел, быстро осмотрел тело и дальше следил за тем, чтобы до полиции никто в дом не вошел.

Положив на стол сумку, он вытащил из нее большую ультрафиолетовую лампу, показал мне:

— Это Стива, у него все для таких осмотров было по старой привычке.

— Хочешь поискать еще кровь?

— Хочу, — кивнул он. — Именно кровь и хочу. А еще хочу, чтобы ты занялся спальней Гонсалеса. Перерой там все.

У покойной Джоанн Гонсалес своей комнаты в доме не было. Если она и сидела с компьютером, то в спальне, там при прошлом осмотре мы нашли то, что можно было расценить как периферию к лэптопу. А еще был кабинет самого Гонсалеса, где он работал, когда был дома. А когда не был? Могла Джоанн сидеть там? Вполне могла.

Только сначала я тоже дом обойду. А если точнее, то сначала спущусь в подвал, не дает он мне покоя. Мало того, что я уверен в том, что в нем тянуло холодом, но и… не знаю… надо мне туда зачем-то. Просто надо — и все.

Дверь на лестницу была приоткрыта, круглая бронзовая ручка посыпана порошком. Не помню, был он здесь в прошлый раз или уже после убийства Стива посыпали? Да, перчатки… Вытащил из сумки пару одноразовых черных синтетических «Goodyear» с обрезиненной ладонью, натянул, пошевелил пальцами, затем уже потянул дверь, зацепив за край полотна. Открылась она бесшумно, свет с первого этажа осветил ступеньки, облицованные терракотовой плиткой.

Закрыв глаза, я прислушался, точнее — «причувствовался», так точнее можно выразить мысль. Тянет холодом даже сюда? Или только кажется, что тянет? Или я ожидаю того, что почувствую этот холод? Какое-то странное ощущение, как ниточку куда-то к желудку привязали и за нее легонько-легонько тянут вниз, туда, по ступенькам, странное ощущение, сродни тому… да как курильщика к сигарете тянет, в таком духе. Я знаю, я курил раньше.

Ладно, что я здесь стою, словно решаюсь с вышки в холодную воду прыгнуть? Я уже там был, там ничего нет… кроме следа смерти. Черт, неужели я это чувствую? Странно… вообще все странно, мне, наверное, к психоаналитику надо. Закончить дела с Акостой, вернуться в Америку и там к психоаналитику, ага, поддержать, как говорится, местный стиль. Что-то я погнал, у меня всегда так, когда волнуюсь по-настоящему сильно, то всякая дурь в голову лезет, исключительно для того, чтобы вытеснить страх. Я боюсь, получается? Чего? Мертвецов? Я видел мертвецов в моей жизни, много мертвецов, и ничего, как-то не случилось со мной ничего, а отсюда тела давно увезли. Что это я?

Вот игровая комната, вот дверь в винный погреб. И я чувствую ее, дверь эту самую… хотя нет, не дверь. Ощущение чего-то стало таким ясным, что сейчас я уже не сомневался ни единой секунды — здесь что-то есть. Нет, не предметное, но словно дверка куда-то в нехорошее место открыта и из нее тянет сквозняком.

И страшно стало. Потоптался перед дверью погреба пару минут, не решаясь ее открыть, затем, немного стыдясь своего страха и самого себя, вытащил из кобуры пистолет, подняв на уровень глаз. Вес оружия в руке немного успокоил. Повернув шарообразную латунную ручку, потянул дверь на себя, та бесшумно открылась. Свет у меня из-за спины упал прямоугольником на покрытый плиткой пол, обрисовав в нем мой вытянутый силуэт.

Ничего. Вогнутые темные донца бутылок рядами на полках, корзины с вином на полу. И ощущение сквозняка вдруг исчезло, словно отрезало его, осталось только так… холодок… как в тот день, когда мы здесь были втроем.

Странно. Я уже на сто процентов уверен — мне не показалось. То, что я чувствовал, — я действительно это чувствовал. Наверняка. С гарантией. Не показалось, не почудилось, не поблазнилось. Куда это делось?

Вдохнул пару раз глубоко, закрыл глаза, пытаясь снова «настроиться на волну», — нет, не срабатывает, ушел куда-то этот «сквозняк».

Щелкнул выключатель на стене, свет залил квадратную комнату винного погреба. Я поискал каких-то щелей, отверстий, вентиляционных выходов — ничего, почти наглухо закупориваемая комната, под дверью даже специальная шторка из пористой резины приколочена, чтобы даже воздух так просто снаружи сюда не проникал, и по периметру полотна уплотнителя. Здесь прохладно, да, прохладней, чем во всем остальном подвале, но я все равно легко могу отделить эту прохладу от того неправильного холода. Они совсем разные. Прохладу я чувствую кожей, а «холод» — позвоночником, наверное.