Александр Конторович - Лорд в серой шинели Страница 30

Кубарем пролетаю пару метров – выстрела всё нет, выхожу вприсядку, пора уже и вдругорядь в сторону уходить…

И вижу, как вынырнувшая откуда-то снизу нога, смачно долбит стрелка куда-то в район морды…

Хрустнула кровать, злодея отбросило в сторону. Вывернувшийся сбоку второй монах (и как только он там оказался?) одним движением вышибает у него арбалет и буквально сворачивает подземного жителя в бараний рог.

Тот ещё пытается трепыхаться – его рука рвется к шее. Ага, там у него кольцо!

Не придумав более ничего лучшего, поворачиваю клинок в руке и, подскочив к стрелку, плашмя луплю его по скуле!

Клинок все-таки, не полкило весит, да и замах у меня отнюдь не женский – так что, клиенту поплохело… Руки его обвисают, и он откидывается на стену.

Хрустят кости – это монахи заворачивают ему руки за спину. Один из них выдергивает откуда-то нож и резким движением распарывает злодею одежду. Срезает с шеи ремешок с мешочком и отбрасывает его в сторону.

– Ф-ф-у…

Оборачиваюсь назад – у выхода из коридора стоит Лексли. В руках держит арбалет. Это он прикрывать нас собирался?

Кот опускает оружие и вытирает лоб.

– Я уже собирался стрелять…

– Спасибо, – серьёзно отвечает один из монахов. – Слава всевышнему – не понадобилось.

Наверху вдыхаю воздух всей грудью – хорошо! Монахи и Коты всё ещё обшаривают подземелье, выволакивая на свет какие-то трофеи. Осматривают ворот, пытаясь распознать его назначение. А я сижу на лавочке, около входа в будку привратника, подставив лицо яркому солнышку.

Ну какого, скажите, рожна меня понесло в это подземелье?

Путаться под ногами у таких профи как Коты и монашеский спецназ?

Да они и без меня слепили бы эту парочку, как слепых котят!

А вот шанс словить болт имелся. И весьма основательный!

Сбоку обозначается движение – брат Рон.

– Присаживайтесь, – киваю ему на лавочку, – тут ещё полно места.

– Спасибо, – он садиться рядом со мною. – Пить хотите, милорд?

– Хочу. И есть хочу тоже. У меня так всегда после драки – быка бы съел!

Монах понимающе кивает и достаёт откуда-то из-под рясы небольшую фляжку.

– Еды у меня нет, а вот жажду утолить можно.

Чуть кисловатый напиток приятно освежает горло. Эх, надо будет рецептик попросить – Мирна будет рада.

– Спасибо, – возвращаю ему полупустую флягу. – Ничего, что я так много выхлебал?

– У нас у каждого запас, милорд. Не волнуйтесь, хватит всем.

– Ну и славно.

– Должен сказать вам спасибо, милорд! Вы здорово помогли моим товарищам там, внизу.

– Да ладно вам… Под ногами не мешался – уже хорошо. Мне-то до их уровня еще, как до Пекина раком…

– Куда? – Рон удивленно приподнимает бровь.

– Ну… словом, далеко ещё. Есть чему учиться.

– Не скажите, милорд! Так видеть и слышать в темноте – этого никто из нас не может. Да и ваш фокус с использованием клинка вместо зеркала – учтём!

– Дарю.

Подходит Лексли. Этот без долгих слов лезет за пазуху и вытаскивает сверток. Разворачивает его и протягивает нам обоим по куску хлеба с ветчиной. Для себя у него тоже кое-что остается.

Киваю ему на скамейку – садись!

Он присаживается, и монах протягивает ему флягу.

Кот удивленно поднимает бровь, но не ломается, а отпивает из неё приличный глоток. Благодарно кивает и возвращает её владельцу.

Рон тоже не ломается и уплетает ветчину за обе щеки.

– Ну как там? – спрашивает он.

– Роем ещё… Выход в нижний коридор нашли. У них вода кончилась, так что не сегодня-завтра вылезли бы сами.

Монах пожимает плечами.

– Ну и хорошо. По крайней мере, уйти незаметно не смогли бы.

Неслышно ступая ногами по брусчатке, подходит монах.

– Пленный очнулся. Тот, которого вторым вытащили.

Подходим к нему. Мужик мрачно смотрит на нас. Во рту у него торчит деревяшка – монахи быстро усвоили полученную от меня информацию.

Увидев меня, пленный дергается, пытаясь отползти.

Боится?

Значит, уважает.

В моей голове вспыхивает мысль, и я присаживаюсь перед ним на корточки.

Вытаскиваю клинок и втыкаю его в землю, так, чтобы он его хорошо видел.

– Знаешь, что это такое?

Кивок – знает.

– Я ударил им тебя по лицу. Плашмя. Ты знаешь, что это означает?

Откуда ж ему знать? Я и сам-то про это не в курсе.

Он мотает головой – точно, не знает. Жаль, я думал, что хоть кто-то расскажем мне что-нибудь новое.

– Теперь я могу сделать тебя его рабом. Как здесь, так и после смерти. Если бы я хотел тебя убить – ты был бы мертв. Но я пока этого не хочу. Ты ещё нужен мне, пока ещё не знаю – надолго ли? Хочешь спросить – зачем?

Он кивает.

– Став его рабом, ты предашь всё, во что верил. Предашь всех, кого знал. Я скажу – и ты убьешь их своими руками.

В глазах пленного вижу неприкрытый ужас.

– Хочешь – я прикажу, чтобы ты убил своего товарища? Разорвал его голыми руками? Это будет интересно и необычно – я от души посмеюсь.

Вы считаете меня исчадием ада? А как должен вести себя такой персонаж? Учитывая то, что сами эти ребятишки далеко не примеры для подражания, мне они должны приписывать и вовсе жуткие злодеяния. Такие, чтобы им самим не по себе стало бы. Или я ничего не понимаю в психологии. Вот на этом и сыграем.

Своим руководителям этот тип должен верить безоговорочно. Стало быть, всё, что обо мне они не понарассказывали – должно им восприниматься как "Отче наш"! Усомниться в этом – усомниться в праведности своих учителей. А этого он сделать не может. Во всяком случае – не должен. Да и вся история только подтверждает мои нынешние слова. Как там мой предшественник у них порезвился? Такую зачистку организовал, что и до сих пор они его помнить должны. У меня и у самого мурашки по коже бегают, а уж у этих товарищей Серый должен просто беспредельный ужас вызывать. И такую же ненависть.

Резюме – мне он поверит. Если я буду и дальше изображать из себя запредельного негодяя, каковым с их точки зрения и должен быть. Кстати говоря, то, что их посланец покончил с собой после нашего разговора, должно косвенно играть на мою версию.

– Ты в курсе, отчего ваш посланец, тот, что со мною говорил, покончил с собой?

Отрицательный жест.

Не ведает – и это хорошо.

– Ваши иерархи осведомлены о том, что я могу сделать рабом клинка любого человека. Вот и в данном случае они постарались этого избежать. Мне пришлось просто его убить. Ты же знаешь, куда он теперь попал…

Судя по выражению морды лица – знает. И активно туда не хочет.

– Так вот – у тебя есть два пути. Первый – ты станешь моим рабом и будешь слепо исполнять мою волю. И здесь – и после смерти. Хочешь этого?

Не хочет – вон как головою замотал, того и гляди – оторвется.

– Путь второй. Расскажешь мне то, что я хочу знать. Потом я развяжу тебя и верну кольцо. Ты будешь волен делать то, что хочешь. Это, с вашей точки зрения, будет меньшим злом по отношению к Ордену. Хочешь – живи, нет – можешь умереть так, как, и положено любому из вас.

Втыкаю в щель между камнями щепку.

– Когда её тень дойдет до твоей ноги – дашь ответ. Не разочаруй меня…

Мы отходим в сторону. Брат Рон с интересом смотрит на меня.

– И вы думаете, что это с ним сработает?

– Бог весть, – пожимаю я плечами, – но попробовать можно. Я поставил его сейчас в такую ситуацию, что как бы то ни повернулось, а он неминуемо предает Орден. В его воле свести этот ущерб к минимуму. И чем сильнее он предан интересам Ордена, тем больше вероятности, что он согласится на мои условия. Как вы знаете, жизнью они не дорожат, а вот правильная смерть – это едва ли, не самое главное для него. И это тоже серьезный аргумент для его раздумий.

Рон кивает и отходит к своим ребятам. Со мною остается только Лексли.

Кот ничего не говорит. Присев на лавочку, он с любопытством рассматривает нашего пленника.

– Ну, а ты-то чего молчишь? – спрашиваю его.

– А я просто смотрю. Мне интересно, сколь велика его преданность Ордену. В твоих рассуждениях есть здравое зерно. Но поскольку это первый из Молчащих братьев, с которым хоть кому-то удалось разговориться, я обожду пока делать какие-либо прогнозы.

Посмотрев на отошедшего в сторону монаха, он спрашивает меня:

– Флягу свою он тебе сам предложил?

– Да. Я только сказал ему, что пить хочется.

– Эти ребята никогда и ни с кем не делятся своей едой и питьем.

– Это еще почему?

– Устав их ордена прямо запрещает преломлять хлеб и делить воду с тем, кто не является членом ордена.

– Это что же за орден такой суровый? Это нельзя, то нельзя…

– Орден Стражей Спокойствия. Про них вообще мало чего известно. Я так и вижу-то их в первый раз. Они вообще мало появляются на людях. А про их монастырь ходят всяческие легенды. Никто даже не знает, где он находиться. А гости никогда не преступают его порога. Что он тебе при этом сказал?