Сергей Зайцев - Боевые роботы Пустоши Страница 31

Боль… это невозможно описать. Невозможно вытерпеть… Я перестал осознавать, кто я такой, превратившись в сплошной комок безумия… Внешние рецепторы продолжали принимать скудную информацию, но анализировать ее уже было некому.

Сквозь черный дым сверху пробились острые языки пламени.

«Снайпер» решил пройтись над растерзанным «Гончим» на реактивных струях своих прыжковых двигателей. Нано-сенсоры НК-брони сгорали в жарком пламени сотнями, тут же включались запасные и снова сгорали, еще и еще, фокусировка на экранах обзора смазывалась, шла рябью…

«Эй, новичок, приятно быть поджаренным? Вероятно, так же, как погребенным. Хорошая была попытка, но теперь моя очередь».

Пытка длилась вечно.

Затем меня, видимо, все-таки выбросило из игры.

Я плохо осознавал, что происходит вокруг. Я задыхался от нестерпимой боли во всем теле, желудок жесткими спазмами выворачивало наизнанку, перед глазами маячили смутные пятна чьих-то склонившихся лиц – зрачки не желали фокусироваться, слышались встревоженные голоса…

Видимо, случилось именно то, о чем предупреждала Дьюсид – мой мозг не сумел отличить иллюзию, созданную симулятором, от реальности, но сейчас я думал не об этом… я вообще ни о чем не думал, мне было так плохо, что хотелось только одного – умереть.

Одно из смуглых пятен наклонилось ближе и оказалось лицом Зайды, рассматривающей меня своими золотисто-зелеными глазами с некоторой долей озабоченности пополам с брезгливостью. Ее полные губы шевельнулись, выпустив слова, но звук, казалось, достиг моих ушей через целую вечность:

– Давай, парень, не держи это в себе. Расслабься.

Очередной болезненный спазм согнул тело в дугу, от дикого напряжения мышцы, казалось, вот-вот порвутся. Я едва успел повернуть голову, как меня вырвало на чьи-то башмаки, и я, наконец, отключился.

Глава 6

День сюрпризов

Тихо вздохнула невидимая дверь за спиной, послышались мягкие шаги, затем – протестующий скрип кресла, в которое опустилось тяжелое человеческое тело.

– Просыпайся, Вождь. Гости пришли.

Голос Ухана не вызвал особой симпатии. Я давно уже проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами в каком-то странном состоянии бездумья и меланхолии, уткнувшись лицом в подушку.

– Если ты не встанешь сам, мне придется стащить тебя с кровати. За ноги. Чтобы чувствительнее приложился об пол. Зайда не любит ждать.

Черт, ну почему бы им не оставить меня в покое?

Я тяжело вздохнул, отбросил одеяло и сел с краю, поставив ноги на теплый оранжевый ковролин, которым был устлан пол комнаты. Стены и потолок тоже были оранжевыми, только светлее оттенком. Жуткая комната. Дизайнера не мешало бы пристрелить за такую фантазию. И как же должна называться гостиница с подобным оформлением?

Гостиница называлась «Империал», без всяких затей – справка поступила от лоцмана, воспринявшего мысль как запрос. Все верно, выбравшись вчера из сенс-ложа, я как-то не успел отключить интерактивный режим, потому что умудрился отключиться сам. Пришлось сделать это сейчас, чтобы нанокомп не забивал голову лишней информацией, сегодня на это не было настроения – вникать в разные несущественные мелочи окружающего быта.

Ухан с хмурым и озабоченным видом сидел рядом с кроватью, утонув в массивном кожаном кресле – тоже оранжевом, и довольно-таки неприветливо рассматривал меня. Матово-серая сфера дроида парила в метре над его левым плечом. Похоже, теперь «Опекун» – его любимая игрушка, раз он не расстается с ним даже в номере.

– Ну и как твое самочувствие?

Я отвел взгляд в сторону. Ближе Ухана мне были только родители, но говорить с другом не хотелось. Вообще говорить ни с кем и ни о чем не хотелось. Странное состояние раздвоения. Я сам себя не узнавал. Словно мое тело находилось здесь, в комнате, а сознание витало где-то в другом месте, наблюдая за Уханом со стороны, и ему было абсолютно наплевать, что тут происходит.

– Давно мы в этой гостинице?

– Со вчерашнего вечера. Хорош, ничего не скажешь. Не помнишь даже, как мы тебя сюда тащили.

Он протянул руку, сгреб мою одежду с передвижной вешалки, стоявшей у изголовья кровати, и кинул мне на колени. На вешалке остался висеть пояс со станнером, но оружие меня сейчас тем более не интересовало.

– Одевайся, Вождь, время не ждет. Иначе Зайда придет сама и поторопит тебя. Ты этого хочешь?

– Мне все равно. Хоть сам Господь Бог.

Тем не менее я принялся натягивать брюки и рубашку.

– Неудивительно, что тебе все равно, – проворчал Ухан. – У тебя еще не закончился отходняк после «черного рая». Внутри словно пустота и холод, верно? И еще – легкая эйфория, мешающая воспринимать что-либо всерьез?

– Откуда ты знаешь? – вяло поинтересовался я.

– Прочел в Сети. При желании там можно отыскать все, что угодно. В том числе и симптомы постэффекта от этой наркоты. Пришлось ее вколоть, когда тебя выворачивало наизнанку… Ты хоть представляешь, как нас напугал, дурень? – И без того непривычно хмурое лицо Ухана потемнело еще больше, смахивая теперь на грозовую тучу – на какой-то миг он даже показался мне незнакомым человеком, хотя дружили мы с самого детства. Никогда не видел, чтобы он так переживал по какому-либо поводу, обычно с его физиономии не сходит лениво-добродушное выражение. Правда, в окрестностях Ляо никогда не происходило ничего серьезного, поэтому так ругаться ему тоже не приходилось. – Чего молчим? Нечего сказать?

– Ухан. – Я немного помолчал. – Не трать свое красноречие даром. У меня такое чувство, что если на моих глазах сейчас кого-нибудь пристрелят…

– Например, меня.

– …то я особо не огорчусь.

– Я вижу, что даже Зайда тебя не пугает, а она, между прочим, весьма тобой недовольна. Но после «черного рая» именно такие симптомы, так что, наверное, все нормально. Главное – постарайся не хамить ей, как мне.

– Кстати, а что будет потом, когда закончится действие «черного рая»?

Бесстрастность давалась легко – я действительно не испытывал беспокойства по поводу того, что боль может вернуться. Обмен фактами, и не более того.

– Ничего не будет. – Ухан пожал широкими плечами, обтянутыми дымчато-голубым свитером. – Станешь самим собой, и только. Для этого тебе эту дрянь и вкалывали, чтобы нейтрализовать последствия. Ощущения, испытанные в симуляторе, должны остаться в памяти как нечто давным-давно пережитое, не стоящее внимания. Лично я с большим удовольствием накостылял бы тебе по шее, чтобы освежить чувства. – Ухан наклонился вперед и проникновенно спросил: – В самом деле, Сомаха, какой черт тебя дернул? Мы ведь сюда не развлекаться приехали, причем Дед именно тебя выбрал старшим. А ты что вытворяешь?

Я вздрогнул, перед глазами словно вспыхнула картина скалы, дым и пламя реактивных струй «Снайпера», бьющее в мое биомеханическое тело, плавящаяся НК-броня и боль, нестерпимая бесконечная боль…

Кровь отхлынула от лица, но наваждение тут же прошло, сгинуло.

– Или я не прав? – Ухан заметил мою реакцию и встревожился: – Что-то еще осталось? Тебе плохо?

– Не важно. Куда идти?

Я закончил одеваться и поднялся с кровати, намереваясь двинуться к двери. Но Ухан живо встал и загородил дорогу:

– Знаешь, Вождь, меня пугает то, как ты выглядишь, – доверительно сообщил наш белобрысый здоровяк, опустив тяжелую руку на мое плечо и с неподдельным беспокойством заглянув мне в глаза. – Прямо как зомби. Возможно, хороший завтрак и глоток чего-нибудь бодрящего заставят тебя немного встряхнуться, прийти в себя. Не знаю. Но у нас сегодня еще масса дел, а в таком состоянии ты мало на что годен. Что скажешь?

– А что ты хочешь услышать? – равнодушно спросил я. – Что мне очень жаль? Хорошо – мне очень жаль. Только у этой фразы нет внутреннего содержания, одна форма.

– Ладно, понимаю. – Ухан вздохнул. – Мы еще поговорим на эту тему, когда ты оклемаешься. Пошли, что ли.

Соседняя комната номера оказалась оформлена в сиреневые тона разной насыщенности – потолок светлее, пол темнее, стены – среднее между полом и потолком. Подходящее местечко для вечеринки, все участники которой – свеженькие утопленники. Очень даже соответствует текущему настроению. Зайда с Мараной дожидались нас на мягком диванчике, расположенном справа от широкого, почти во всю стену окна, перед ними стоял небольшой столик на колесиках, на нем – оформленная в виде сиреневого цветка ваза с незнакомыми лимонно-желтыми фруктами и графин, наполненный прозрачной жидкостью – питьевая вода или бесцветный тоник.

– А вот и наш герой, – с откровенным неодобрением фыркнула Марана, заметив мое появление.

Вот же люди, нет чтобы подбодрить… Рядом с огромной бикаэлкой казалось, почти целиком заполнившей собой диван, сестренка смотрелась хрупким и беззащитным ребенком лет пяти, которого взрослая тетя посадила рядом с собой в виде особой милости. На Зайде был серебристо-серый (ее любимые цвета) пыльник, скрывавший тело с ног до горла без единого зазора для всепроникающей пыли. Мы и сами вчера щеголяли в таких же костюмах, но на нас местная одежка висела мешковатыми складками, а у Зайды, несмотря на ее внушительные размеры, пыльник был идеально подогнан и выглядел вполне прилично. Каким-то образом бикаэлке всегда удается выглядеть щеголевато-подтянутой, она очень тщательно следит за своей внешностью. Еще бы. Ее вид – реклама для клиентов, собирающихся воспользоваться ее услугами. Мало ведь кому понравится неряшливо одетый профи с мешками под глазами от выпивки и недосыпания, поэтому наша Зайда – образец для подражания. Всегда, в любое время дня и ночи бодра и свежа.